Ангел.

Автор: Xyopea (aka Iris Magic)
Бета-ридинг: Babe Mause
Пейринг: Ратчет и Десы
Вселенная: Movie
Рейтинг: PG-13 до R- za seks i paru "teplyh" slov.
Комментарий: Я посвящаю эту историю всем тем санитарам, медсестрам и медработникам, которые спасают нашу жизнь, не требуя того, чтобы их ценили или благодарили. Я также посвящаю это своему дяде, чьи рассказы о тяжелой жизни врача, рассказанные им после работы, заставили меня написать сию историю.

Мысли= курсив
Жирный= написанное на текстовой табличке

Часть 1: Ангел.

Трансформер на койке пошевелился и несчастно застонал. Его процессор болел, так же как и все тело. Последней вещью, которую он помнил, было сражение и затем – ослепляющая боль.

- Наконец-то, ты проснулся. – раздался голос справа от него. Голос был знакомым, и он заставил травмированного механика вздрогнуть от страха. Но почему?

- Что случилось, Ангел? – поинтересовался голос.

Ангел? Я готов поклясться, что меня зовут как-то по-другому. Трансформер посмотрел на свои руки, чтобы убедиться, что это его тело, и застонал снова. Цвет изменился с зеленого на белоснежный. Что произошло?

- Эти автосволочи за все заплатят… – мрачно пробормотал голос.

Ангел повернулся и посмотрел на того, кто говорил.

- Баррикейд.- Прохрипел раненый. Его система авторемонта немедленно напомнила ему, что его вокалайзеры были повреждены, но не серьезно. Несколько часов тишины – и все пройдет само.

- Не разговаривай. Ты все еще слаб. Хорошо же в тебя попали! Айронхайд стрелял в тебя всего один местный день назад.

Айронхайд? Это имя было ему знакомо. Он стрелял бы во все, что шевелится, дай ему волю.

- Вот. – Баррикейд протянул ему текстовую табличку. - Воспользуйся этим.

“Где я? Почему я не узнаю даже свое собственное имя?”

- Саундвейв сказал нам, что твоя память была повреждена, когда тебя подстрелили, и мы должны быть благодарными, если ты узнаешь хоть кого-то из нас. Ты на базе десептиконов в Неваде. Ты – Ангел, наш медик. Ты прибыл всего три недели назад, и уже был ранен. Мы уважаем твоё решение вступить в наши ряды, но на будущее – оставь бой для других. Звучит разумно.

“Ангел – это не кибертронское имя.” – написал он.

- Твоё старое имя, Спаркпалс, не подходило тебе, и было причиной непристойных комментариев. Мы стали называть тебя Ангел, потому что ты помогаешь нам, потому что ты белый и потому что мы верим, что медики носят в себе дух Праймуса, совсем как органические существа полагают, что ангелы являются посланниками божества.

Это объяснило, почему он не узнал свое собственное имя. Прозвище.

Он попытался встать.

- Отдохни. Нет никаких чрезвычайных ситуаций, и никто серьезно не ранен.

“Я не могу говорить. Это не значит, что я не могу ремонтировать.”

- Старскрим был прав, когда он выбрал тебя. Давай так – я позволю тебе встать, а когда почувствуешь себя усталым, скажи мне.

Ангел улыбнулся.

Баррикейд проводил его к медотсеку, путь к которому он не мог вспомнить из-за своей раны, и Ангел охнул от восхищенья. Это была полная противоположность того, что он помнил.

Комната была безупречна, и даже пахла каким-то фильтроочищающим паром. Инструменты были на своих местах, чистые и помеченные. Койки и пол были покрыты легкомоющимеся кусками пластика. И у стола, в котором он узнал свой собственный (по крайней мере, он казался знакомым), стояло удобное кресло. Медицинский отсек его мечты.

- Что удивляешься? Тебе нравится чистота, вот мы и поддерживаем чистоту в отсеке.- поддразнил удивленного Ангела Бэррикейд. - Или тебе опять кошмары снились?

- Кошмары? – спросил Ангел через клавиатуру.

- Тебе иногда снится, что ты медик автоботов. Ну, знаешь, известный всем Ратчет.

Ратчет. Зеленая окраска. Лучший медик на все времена.

- Почему кошмары?

- Разве ты не слышал, как автоботы обращаются со своим медиком? Ты забыл, и слава Праймусу за это. С медиками надо хорошо обращаться, потому что они очень редки и талантливы.

Ангел пожал плечами и указал на койки.

- Да. Пора работать. Я сообщу другим, что ты здесь. - Баррикейд кивнул и ушел.

Ангел устроился в своем кресле и расслабился. Оно было очень удобным и было оснащено встроенной вибро-системой. Белый Медик включил кресло и закрыл оптику в наслаждении.

Десять минут спустя, в дверь медотсека постучали. Проклятье. Ангел почти забыл, что он не мог говорить. Он встал от стула и открыл дверь. Там стоял Старскрим, поддерживающий Тандеркрекера.

- Никаких ЧП?! – разъяренно прохрипел Ангел. - Заводи его, быстро!

- Извините за то, что заставил тебя говорить. - сказал Старскрим. - Тут ничего серьезного. Он просто разворотил свой коленный сустав.

Ангел указал на одну из коек и помог Тандеркрекеру забраться на нее. Он действовал быстро, и вскоре обнаружил и заменил поврежденные провода и гидравлику. Медик позволил себе немного полюбоваться на результат работы, прежде чем указать на дверь.

- Спасибо. - сказал Тандеркрекер.

Ангел удивился, сам не зная почему.

Летуны уже собрались уходить, но они остановились в дверях, и Старскрим сказал:
-Как хорошо, что ты здесь, Ангел.

Позже прибыло еще несколько десептиконов, все с незначительным ремонтом: шасси, ободранные в драке, оптика пострадавшая на тренировке. Они были удивительно послушными пациентами, и все благодарили его за работу. Саундвейв прибыл последним. Прежде чем войти, он некоторое время постоял в дверях. Для кого-то, кто так хорошо скрывал свои чувства, его дискомфорт был подозрительно очевиден.

- Что случилось? Ангел спросил вслух, поморщившись от боли, которую он все еще чувствовал в вокалайзерах.

- Процессор: снова перегрев. Потребности: Болеутоляющее.

Ангел посмотрел на него и вздохнул. Он дал офицеру связи необходимое вещество и приказал:
- Марш в свой отсек! И отдохни! В следующий раз, когда тебе нужно что-нибудь, свяжись со мной. Если ты не любишь медотсек, нет никакой потребности мучить тебя походом сюда.

- Спасибо. - Телепат кивнул, с почти заметным облегчением.

- Пожалуйста. - Ангел улыбнулся.

Ему понравилась своя работа. Даже если он не мог вспомнить, как он оказался здесь, он любил это место работы.

Два месяца спустя, райская иллюзия лопнула. И очень болезненно.

Часть 2: Ратчет.

Уилл Леннокс давно не навещал автоботов на их базе из-за двухмесячной операции в Курдистане. Ратчет был взят Десептиконами в плен за неделю до того, как он уехал, и он беспокоился о медике. Это было интенсивное сражение, и пылу боя выстрел Айронхайда чудом не разнес голову Ратчета, но шрапнель попала в медика, он отключился и истребители сцапали его прежде, чем кто-либо успел сделать что-нибудь.

Но теперь Уилл зашел на базу … и немедленно услышал вопли из медицинского блока. Солдат улыбнулся, когда он узнал один из голосов.

- Я так полагаю, Ратчет вернулся. – обратился он к Айронхайду, караулившему вход.

- И он находится в самом мерзком настроении. – ответил специалист по оружию. - Еще более противном чем обычно.

Уилл прислушался и заметил в криках несколько английских ругательств, смешанных с некоторыми кибертронскими, которые Айронхайд иногда использовал. Так, было упомянуто слово Юникрон, а еще плавильный ад, ржа и некоторые другие красочные “благословения”.

- Что случилось? Уилл спросил Айронхайда.

- Близнецы-ламбо – вот что случилось.

Уилл помнил двух меха- бойцов и их несколько неконтролируемое чувство юмора. Но что могло так разозлить Ратчета?

- Оптимус находится там, пытаясь поговорить с ним. – сказал Айронхайд. - Кажется, не очень удачно.

Из медотсека донесся грохот чего-то крушимого. Уилл побежал туда, чтобы помочь, и уставился на Ратчета, покрытого яркими пятнами, опрокидывавшего ударом ноги ремонтные койки.

- Я ухожу ко всем шаркам!- прорычал медик и повернулся к выходу, где увидел обалделого Уилла.

- Что тебе надо? – спросил он сердито.

- Привет, Ратчет. Я услышал борьбу и думал, что с тобой что-то случилось. - сказал Уилл очень спокойным тоном.

Гнев Ратчета несколько утих.

- О, я сожалею. Мой характер иногда меня подводит. Спасибо за заботу.

Уилл бросил более внимательный взгляд на медика и внезапно заметил кое-какие изменения в нем. Под слоем дешевой краски, которая была, вероятно, пролита на него в качестве ламбо-прикола, можно было распознать сложную художественную работу. Практичную зеленую краску заменял белый фон. Сложное изображение чешуек, выполненное в серебряных и синих тонах, покрывало левую руку Ратчета от плеча до локтя. Медицинский символ змеи на чаше красного цвета украсил пластину его правой груди. Полоса мелких рун обвивала его ногу от бедра до шиколотки.

- Ничего себе кто-то постарался! - прокомментировал Уилл. - Где сделал?

Ратчет сел на единственную не перевернутую койку и ответил тоном уставшего до смерти механизма:

- Это сделал Саундвейв. Чешуйки - это так, простые узоры. Руны - древнее благословение хорошего здоровья и хорошей любви. И ты - первый, кто заметил это за все десять дней, которые я здесь нахожусь.

- Десять дней? – спросил Уилл. Кое-что не стыковалось у него в голове. - Где ты был до этого?

- Я был гостем десептиконов.

Уилл пришел в замешательство. Он повернулся к Оптимусу, который спокойно сидел на столе Ратчета, и спросил:

- Тебе потребовались два месяца, чтобы вернуть его?

- Ратчету ничто непосредственно не угрожало, и были другие чрезвычайные ситуации. -ответил Прайм.

- Что может быть более важным, чем друг в опасности? - спросил Уилл ледяным тоном. – Мне кажется, я понимаю, почему ты так злишься, Ратчет.

- Да не в этом дело. - вздохнул медик.

- Тогда, что случилось?

- Снова, ты - первый на этой базе, кто потрудился спросить. Представь, что ты провел два месяца в месте, где тебя ценят. Представь, что тебя приветствуют каждое утро “Доброе утро, Ангел”. И ты отвечаешь: «С добрым утром, Саундвейв», или Мегатрон, или какой-нибудь истребитель. Ты приходишь на свое место работы и находишь его безупречным, точно таким, каким ты оставил его накануне, после того, как кто-то помог тебе навести там порядок. Никто не входил туда, пока тебя там не было. Никто не покрывал всю комнату грязью и ловушками. Твои пациенты ждут, пока ты не впустишь их, если это не реальное ЧП. Они не начинают драку и не оставляют следы краски, в то время, пока ждут своей очереди, и они не обзывают тебя никакими унизительными прозвищами. Как только ты заканчивал восстанавливать их, ты слышал «Спасибо». Они назвали меня Ангелом. Никаких “Злопамятный”, никаких “эй, Док”, никаких “Пила”. У меня там даже была полочка для маленьких подарков и писем благодарности. Уже тысячи лет я служу под твоим начальством Оптимус, и получил ли я хотя бы бумажный самолетик со словом «Спасибо», набросанным на нем?

И когда я пытался переутомиться так, как часто делаю здесь, кто-то приходил и напоминал мне отдыхать. Или, если это было кое-что серьезное, как взбучка которую устроили близнецы Баррикейду две недели назад, и я должен был работать в течение ночи, кто-то приносил мне кубы энергона в медотсек.

А когда я был буквально похоронен в медицинских отчетах, нашлась хоть одна искра на этой базе, которая когда-либо предлагала мне разминку, не говоря уже о великолепных массажах подобным тем, которые делал мне Саундвейв? Праймус, этот дес идеален во всем за что берется! - Ратчет потянулся от приятного воспоминания. - Джазз так делал... - тихо добавил он и закрыл лицевую панель руками.

Уилл приблизился к Ратчету и коснулся его ноги.

- Мне очень жаль, Ратчет.

- Не стоит. Это не твоя ошибка, даже отдаленно. Это не ты снова разгромил мой медотсек вчера вечером. Это не ты обзывал меня гнусными кличками. Это не ты не потрудился спросить меня, что со мной не так, до сегодняшнего дня. - голос Ратчета стал напряженным. - Это также не твои кривые приоритеты, из-за которых со дня возвращения у меня была только одна нормальная перезарядка и три трапезы без помех. Вы, люди, замечательная раса. Добрые, отзывчивые …

Что-то палящее упало на плечо Уилла, и он зашипел от боли. Ратчет потянулся вниз, чтобы проверить что случилось, из чистого инстинкта, и в движении открыл свое лицо. Палящее кое-что было слезой из чистого энергона, одной из многих катившихся по лицу Ратчета.

Уилл никогда не видел Ратчета в таком состоянии. И, честно говоря, Оптимус тоже.

- Я не думаю, что “прости, пожалуйста” даже близко подойдет, старый друг. - Прайм приблизился к медику.

- Отвали. Мне от тебя ничего уже не нужно. - сказал Ратчет. - Позвольте мне обработать ожоги, Уилл. Они могут быть очень противными. Люди и энергон плохо сочетаются.

- Пока занимаешься мною, не хочешь рассказать побольше о своём плене? – спросил Уилл. Ратчету надо было выговорится.

- Еще раз спасибо за то, что спросил. Мне лгали о моей личности. Мне сказали, что я - их новый медик, принятый на работу Старскримом. Благодаря повреждению процессора от выстрела Айронхайда, я верил этому. И воспоминания о Ратчете казались мне лишь кошмаром. Лучший в мире медик, с которым плохо обращаются его друзья автоботы - вот, что Десептиконы думают обо мне. - Ратчет бросил на Оптимуса ядовитый взгляд. – Тебя интересует еще что-нибудь?

- Да. Ты упоминали, что Саундвейв был художником, который работал над тобой. Разве он не тот парень, которого вы все, с обеих сторон, боитесь?

- Не сомневайся, это тот самый Саундвейв, и те же десептиконы. Они дерутся в коридорах, они жестоки и импульсивны, и они любят терроризировать людей. Но все же Саундвейв удивителен. Сильный ум, великолепные аналитические навыки, и стремление к полному совершенству во всем, за что берется. Он добр со своим молодняком, и только в их присутствии он снимает маску и показывает свою любовь к музыке, искусству, литературе множества планет. Проклятье, Грабитель знает больше, чем я, а он вдвое моложе меня. Я мельком увидел это, когда мы сливались в интерфейсе. Это было неповторимо. - признался Ратчет.

- Ты сделал что с кем? - Оптимус не мог поверить своим слуховым датчикам.

Ратчет закатил оптику и повернулся к Оптимусу.

- Я переспал с Саундвейвом. И со Старскримом.” - Слово “и” он растянул в “ии”. - И с Мегатроном, хотя только однажды. И с Баррикейдом. И устроил групповушку с Тандеркрекером и Скайварпом. И баловался зоофилией со Скорпноком. И каждый из них был хорош по-своему. Саундвейв - один из лучших. Он знает, что тебе нужно, и дает это тебе. И когда я лежал неподвижный после хорошей перезагрузки, он рисовал на мне.

- Они тебя принуждали? - Оптимус должен был это спросить.

Ратчет рассмеялся сквозь слёзы:

- Все началось на четвертый день. Старскрим спросил меня, чем они меня обидели. Я ответил, что все хорошо. И тогда он спросил меня: “Почему ты не вступаешь с нами в интерфейс”. Я смотрел на него так, как Оптимус смотрит на меня сейчас, полностью потрясенный. Старскрим объяснил, что он считает меня очень привлекательным, и так же многие другие десептиконы. Они попытались делать мне намеки, но я был слишком невежествен, чтобы заметить их. Случайные интерфейсы распространены в их армии. Это практикуется, чтобы уменьшить стресс после сражения, и потому что это приятно. Но есть и другая причина. В первую мою ночь после тысячелетий воздержания Старскрим спросил меня, хочу ли я включить защитный экран или нет. Я напомнил ему, что Оллспарк уничтожен, и больше не будет маленьких искорок. Он ответил, что они не оставили надежду. И, кроме того, он напомнил мне что я – медик. Если я могу спасти и поддержать жизнь, было бы несколько странно, если я не мог так же и создавать жизнь. Я не использовал защиту. Ни разу. Даже с Мегатроном, кого они вытащили из океана и принесли мне на восстановление. И я починил его. И угадай, было первой фразой, которую я услышал от него? - Ратчет снова начал злится.

- Позвольте мне угадать. “Хорошая работа. Я чувствую себя отлично”. – сказал Уилл.

- Точно. Благодарность все снова и снова. И благовоспитанность. И неплохой интерфейс. - Ратчет горько усмехнулся.

- Но почему с такими многими? - спросил Уилл.

- Потому что мы хотели этого. Я попробовал их всех, потому что у меня нет постоянного партнера. Некоторых я только попробовал лишь однажды. Черт, у меня была даже куча-мала с кассетниками. Это заставило меня почувствовать себя снова молодым, со всем хорошим смехом и сумасшедшими чувствами. Баррикейд и Саундвейв хорошо посмеялись над моим помятым видом на следующее утро, пока помогали мне перекраситься. Они были моими любимчиками. Доминантность Баррикейда снимала напряжение, а забота Саунда сделала меня счастливым.

- Кажется, тебе там было лучше. - Сказал Уилл. - И ты там многое мог изменить.

- И именно поэтому я и говорил Оптимусу, что я ухожу, когда ты вошел.

- Тогда иди. – сказал Уилл, сам удивившись своим словам. - Свобода – это право всех разумных существ, так же как и право на стремление к счастью. И если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, звякни мне. У нас есть большой гараж на нашей ферме.

- Спасибо. - сказал Ратчет и направился к выходу базы. Оптимус и Уилл беззвучно последовали за ним.

К их удивлению около входа торчал Баррикейд. Когда Ратчет вышел, он принял двуногую форму и приблизился к медику.

- Ты плакал. – сказал он. – Хочешь, я убью того, кто причинил тебе боль?

- Да ну их всех на фиг. Пойдем домой.

Баррикейд кивнул и трансформировался, а вслед за ним и Ратчет.

- Уилл … - сказал он. - Если понадобятся мои навыки, свяжись со мной. И если есть что-нибудь, что тебе нужно, или если тебя тут достанут как меня, я думаю, что мы найдем койку кассетного размера для тебя.

С этими словами они с Баррикейдом укатили.

- Что, черт возьми, только что случилось? - Айронхайд спросил со своего поста у входа.
- Ратчет покинул нас. - сказал Оптимус. - Мы только что потеряли брата.
- Клянусь, я убью этих ламбо. – пробормотал про себя Айронхайд.

Позже в тот же день Оптимус вошел в медотсек, чтобы собрать личные вещи Ратчета, он видел кое-что на столе медика, и его искра сжалась от боли. Это был простой металлический лист, свернутый в форму самолета, покрашенный лаком для ногтей. Он был белым с красными полосами, и на нем было написано “нашему ангелу”.