Подойди ближе...

Автор: ferrum_glu
Вселенная: AU по вселенной Generation 1
Персонажи: Мегатрон, Оптимус Прайм
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: слэш
Жанр: философия, романтика
Краткое содержание: когда-нибудь все снова станут едины.

– Оптимус…

Едва слышный в звуковом диапазоне хриплый шепот раздался в полной тишине. Горячий воздух из ротовых вентсистем десептикона направлен в круглый аудиодатчик собеседника, украшенный длинной остроконечной антенной. Красные окуляры находятся настолько близко, что их владелец без труда замечает каждый кибертронский символ, каждую царапину на синей броне ЕГО шлема.
Впрочем, за сотни астроциклов войны он выучил их индивидуальную схему наизусть.
Губы Оптимуса плотно сжаты, автобот задействовал секретную частоту, известную лишь им одним.

– Мегатрон…

Спокойный низкий голос лидера автоботов звучит прямо в центральном процессоре его бывшего смертельного врага, а ныне – снова друга. Снова? Разве такое возможно? Но, похоже, Прайм не удивлен.

«Когда-нибудь все станут едины. Даже мы с ним. Все должно было вернуться к истокам..."

Синие окуляры смотрят в прозрачный потолок рубки. Сложно было найти более величественное место для места встречи Союзных Войск. На черном полотне космоса, словно горсть драгоценных камней, таинственным узором лежит звездная россыпь. Здесь, вдали от ядра, сияющий рукав Галактики разворачивается во всей красе. Из почти непрерывной линии в центре, к периферии он распадается на отдельные ослепительные цветные точки. Он выглядит совсем не так, как в плоскости экватора, где все привыкли видеть лишь застывшие матовые разводы газа туманностей, смешанного с пылью, и тонкую цепочку звезд.
Здесь невообразимо прекрасно и торжественно. Пожалуй, даже слишком…

Особенно для них, ищущих тишины и покоя, после целой вечности совершенно других эмоций.

Миллионы звезд – немые свидетели их встречи, и среди них огни рукотворные – десятки боевых звездолетов, зависших на условленном расстоянии. Огни механизмов сложно отличить от светящихся небесных тел. Но космос наполнен напряженным излучением и импульсами разума тех, кто следит за последними переговорами лидеров. Для всех них война завершилась только сейчас, в мгновение, когда заместители командующих обеих армий получили электронные копии заключенного Договора.

Пусть будет так…

Пусть никто не узнает, что для лидеров фракций война стала пустой формальностью уже давно. С определенного момента никто из них не нес потерь, не гасил чужих Искр. С определенного момента они словно остановились в желании все исправить.

Мегатрон тоже неотрывно смотрит на звезды. Светлые точки отражаются в его багровой оптике. Глядя в эти сияющие небеса, оба думают об одном и том же. Красоту момента затмевает чье-то незримое присутствие – тень того, кто погиб в самом начале их противостояния и чей уход в вечность навсегда изменил обоих.

Один из лидеров смирился с неизбежной переменой. Другой – нет.

– Я чувствую, что за все эти годы ты так и не привык ко мне в новом корпусе, – тихо говорит Оптимус.

Мегатрон молчит. Он мрачно смотрит на своего собеседника, того, кого он знал бесчисленные сотни астроциклов, к кому был накрепко привязан нитью судьбы. Словно впервые, он разглядывает мощный корпус, квадратные плечи автобота, почти такие же, как у него самого – Мегатрона. И снова десептикон силится увидеть того, кто может скрываться за этой непробиваемой красно-синей броней, кого он когда-то любил и кого ему однажды пришлось… уничтожить.

– Ты не смирился с тем, что вместо НЕГО появился я?

Мегатрон отводит взгляд. Он стоит близко, но не дотрагивается до Оптимуса, как бы ему ни хотелось это сделать. В бою он не раз бил и ломал эту броню, но никогда не смел прикоснуться к ней по-иному. Даже когда они стали союзниками, объединившись против общего врага, он упрямо держался на расстоянии, словно Прайм был заражен космической ржавчиной и контакт с ним означал бы мучительную смерть.

И за все эти годы Оптимус ни разу не помог ему разрешить эту проблему.

Вот и сейчас оба чувствуют только одно – буйство электромагнитных полей. Поля пересекаются, проникают друг в друга. Энергию не сдержать, она вырывается из плена, какова бы ни была сильна их воля.

– Ты говорил, что в таком виде я тебе стал больше понятен?

– Не знаю…

Мегатрон хочет сказать больше, но не может. Он не привык выражать свои чувства словами, хотя внутри все кипит и хочется выплеснуть наружу сомнения, желание и боль. Все, кроме мук совести. Если бы история повторилась – Орион Пакс все равно бы нашел свою гибель от его рук. Их судьба была предрешена. Старый строй должен был быть сметен с лица планеты жестоким тираном. В огне восстания сгинули все – продажные сенаторы, молодые автоботы и ОН – мечтатель и одиночка, оказавшийся в ненужном месте и в ненужное время.

– Да, в таком виде мне с тобой намного проще, – наконец соглашается серебристый трансформер.

Ему, без сомнения, легче взаимодействовать с Оптимусом. Они равны по силе, по хитрости, по уму. У них схожая по энергетике харизма, влияние, значимость. Он не боится его повредить, сломать, и он уверен, что Оптимус Прайм поймет его во всем, ведь у них похожие заботы и тревоги.

– А Орион? – спрашивает Оптимус.

Мегатрон снова молчит, он не может подобрать слова. Его грубый вокодер, привыкший к командам, бранным словам, крику, хриплому смеху и цинизму, не в состоянии озвучить то, что диктует его Искра. В процессоре вертится нечто, не поддающееся вербализации.

«Орион... Он был как ускользающий луч, как мимолетная улыбка, как облачко, как та часть Искры самого Мегатрона, умершая с прежним Кибертроном….»

– Он был другой, – раздраженно и глухо отвечает лидер десептиконов, – таким больше никому не быть.

– А если ты ошибаешься?

– Что?

– Ошибаешься, Мегатрон!

– Ты что-то можешь сказать в мое утешение?

Губы Мегатрона кривятся. Ирония и сарказм искажают красивые черты лица десептикона.

– Он жив, – тихо отвечает Оптимус.

– Жив?!!

Мегатрон рычит в досаде. Он зол на себя из-за вырвавшейся непростительной надежды в голосе.

– Он всегда был здесь, – Оптимус показывает на центр своего грудного отсека, в проекцию камеры Искры, – я прятал его все эти годы от тебя и… наверное, от себя. Орион мешал бы мне правильно выполнять боевые задачи. Он никогда не понимал ни войны, ни жестокости. Он позвал бы меня вдаль за ускользающим закатом, как однажды позвал тебя… Но война, как бы абсурдно это ни звучало, была нужна. Она была словно экстренный жестокий ремонт для всего нашего общества и для нас самих. Орион стал ее первой жертвой, которую принес ты. А потом и я, вслед за тобой, положил на алтарь будущего сотни таких же жертв. Считали ли мы с тобой погибших от наших выстрелов? Я много думал, и за сотни звездных циклов у меня было время понять: то, что случилось – было закономерным.

Мегатрон упрямо молчит, кусая губы. Слова Оптимуса такие правильные, такие понятные. Но почему… почему десептикону сейчас хочется броситься с кулаками на этот корпус, который он столько лет считал могилой Ориона? Почему ему так хочется услышать вместо справедливых и мудрых фраз что-нибудь другое, лежащее за гранью понимания – слова о настоящей свободе и настоящем счастье?

И Мегатрон ненавидит себя за то, что одновременно страстно желает и ужасно боится этого. Он, бесстрашный воин, почти с ужасом смотрит на грудь Оптимуса и страшится себе признаться, что все эти годы… надеялся.

– Ты снова не веришь мне, – говорит Прайм, – но я говорю правду. Ты же знаешь, ЧТО бы осталось от меня, умри ОН во мне по-настоящему. Альфа Трион называл это «Неприкосновенный Кластер Юникрона". Вот именно он бы и остался.

– Знаю, – отвечает Мегатрон, – у этой дряни было и другое название – «Оружие Возмездия»… Изначальный автоботский выродок прошил этим Юникроновым шлаком невинное создание!

– Не кощунствуй, Мегз. Коды наших боевых программ идентичны, и они много раз спасали нам жизни. И не только нам. В нас много схожего, но только Искры у нас разные. И это хорошо. Ведь сейчас нашей цивилизации нужны мы ОБА, такие, какими нас создала жизнь, не больше и не меньше.

Оптимус улыбается, и в этой улыбке Мегатрону видится что-то знакомое. Ему странно видеть ЭТО выражение на лице без маски, с суровым блеском синих линз под козырьком боевого шлема. И вдруг – ЭТА улыбка…

– Нет ничего проще свободы, Мегз. Я бы спас тебя от себя самого, украл прямо сейчас, увез бы за горизонт событий… Нет ничего проще, чем изменить предначертанное, сделав всего один нелогичный поступок.

– Отдай мне его!!! – Мегатрон больше не может сдерживаться. Его манипуляторы взлетают к Оптимусовой груди.

– Что бы ни было, я хочу почувствовать ЕГО хотя бы еще один раз!!!

Прайм с трудом подавляет в себе инстинктивное желание отшатнуться. Но это только первые эмоции, они отступают, и в груди разливается сладкое, долгожданное тепло. Оно окончательно меняет выражение лица Оптимуса. Мегатрон недоверчиво смотрит на него, но оптограни его линз расширяются, а ирония покидает лицевую пластину, смывается, словно грязь потоком дождя.

Прайм делает шаг к Мегатрону и кладет манипуляторы на широкие серебристые плечи. Створки на его броне едва заметно дрожат.

– Подойди ближе… – шепчет он.