Люди называют это снами.

Пейринг: Старскрим / Оптимус Прайм
Автор: Nkfloofiepoof.
Перевод: Firrior
Вселенная: G1 AU. Продолжение "Ненавижу темноту"
Рейтинг: R
Предупреждение: slash, angst
Комментарий: Перевод непрофессиональный, 2-3% текста утеряно в творческих муках. Разрешение на перевод получено. Оригинал http://www.fanfiction.net/s/3887989/1/Humans_Call_Them_Dreams.

Он победил.

Он победил.

Его хохот был слышен на небесах, он еще сильнее впечатал ногу в грудь поверженного белого меха, наслаждаясь скрипом сожженной, рассыпающейся брони. Единственная уцелевшая рука меха скребла землю – жалкая попытка отбросить нападающего, черные пальцы конвульсионно подергивались. О, ему это так нравилось. Он мечтал об этом дне тысячи лет, и теперь он стал реальностью – могучий Мегатрон погибал у его ног, предоставленный его милости – милости, которая не входила в его планы.

– Ах, как низко пал могучий, – он захихикал, смакуя гневный и ослабевший взгляд единственного красного оптосенсора. Второй дымился, разбитый. Под ними собралась лужица жидкости, вытекающей из смятых и разорванных топливопроводов и систем охлаждения, и этот запах опьянял не хуже власти, теперь принадлежащей ему. – Назови хоть одну весомую причину, по которой мне не следует прямо сейчас прервать твое никчемное существование.

– Ты не можешь этого сделать, – он хотел услышать не эти слова, и алый, полыхающий яростью взгляд упал на его жертву. Как он посмел – как посмел Мегатрон ухмыляться ему в лицо даже сейчас? Он просто отказывался признавать поражение!

– Я бы не был в этом так уверен, – прорычал он в ответ. Он сжал левую руку в кулак и поднял ее, целясь прямо в лицо оскорбившего его меха. – Я ждал этого так долго – и теперь я не собираюсь тебя отпускать.

– Ты не можешь этого сделать, – повторил Мегатрон и засмеялся сам. Почему, несмотря на все повреждения, его голос был так тверд? – Посмотри на свою руку.

Ему не следовало этого делать, но он все равно поднес руку на уровень глаз, с любопытством вглядываясь в нее, и почувствовал, как искра замирает в камере.

Голубые прежде пальцы стали пепельно-серыми, они потрескались, словно подсохшая грязь, а потом начали медленно осыпаться. Это быстро распространялось, поглотив его кисть прежде, чем он успел издать крик ужаса. Он знал, что это не поможет, но все равно схватился за рассыпающуюся руку другой рукой, эта паническая хватка разворотила все, что оставалось от левой кисти, и прах облаком взметнулся в воздух, опускаясь на руку Мегатрона, который долго и громко смеялся над его неудачей.

Он отшатнулся от белого меха, как будто бы это он был в ответе за произошедшее, и снова закричал; его резко повело в сторону, потому что левая нога осыпалась под ним. Серость продолжала поглощать его руку выше запястья и взбиралась вверх по ноге тонкими нитями, похожими на стебли вьюнка. В панике он бросил взгляд через плечо, и увидел, как левое крыло тоже уступает серости – намного быстрее, чем конечности. Оно раскрошилось, прихватив с собой другое крыло, а потом эта болезнь пепла перебралось на корпус и забрала его внешнюю броню.

Он упал с криком ужаса и боли, и то, что оставалось от его руки и ноги, взорвалось облаком праха.

– Что ты со мной сделал? – проорал он, и его голос становился все резче с каждым словом, потому что болезнь уже добралась до его вокодера, как и до второй ноги. Мегатрон не обращал на его слова внимания, его издевательский смех не прекращался.

Картинка в левом оптосенсоре исказилась и исчезла, и его крики превратились в громкий металлический звон, когда боль пробралась в голову и атаковала его процессор. Он осмелился бросить взгляд вниз, на раскрошившийся бок, и тут же стекло его кабины и камера искры схлопнулись. Золотой свет его искры угас, как и мир вокруг него...

Оптика Старскрима включилась так быстро, что это сбило его с толку. Он обнаружил, что смотрит в бледно-оранжевый, едва освещенный потолок – лишь один слабый источник света вне его поля зрения разгонял мрак. Он запустил быструю, почти паническую диагностику, не давая себе труда двигаться – оба оптосенсора целы, камера искры в порядке, две руки, две ноги и два крыла – ничего не повреждено. Быстрый взмах тактильных сенсоров над полом показал, что на нем нет никакого праха, и вообще ничего нет – разве что немного пыли, которую он намеревался убрать еще вчера. Его кабину накрывала рука, пальцы поглаживали стекло, словно утихомиривая и его самого, и ту причину, которая вырвала его из перезагрузки.

Как будто проверяя вокодер, он спросил у бледно-оранжевого потолка:

– Что это было?

– Что именно? – прозвучал тихий ответ, хотя отвечал и не потолок.

Он припомнил то, что только что видел. Смысла в этом было немного – Мегатрон был мертв, а с тех пор, как его реактивировали – почти четырнадцать дней назад – некроз был лишь воспоминанием. Ему требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к новому корпусу, но до сих пор все было в порядке.

– Кажется, у меня проблемы, – наконец-то ответил Старскрим. У новых корпусов всегда бывают странности, с которыми нужно разбираться, особенно в свете недостатка материалов и запчастей, но с ним все было в порядке четырнадцать дней, отчего же сейчас возникли проблемы? Может быть, эти отвратительно примитивные земные части. Запчасти с Кибертрона больше не использовались, когда была возможность обойтись земными. Слишком мало оставалось комплектующих с Кибертрона, их нужно было приберечь для тех, кому нужен более серьезный ремонт – как Скайварпу или Рамблу.

Прошло двадцать семь земных лет с момента разрушения Кибертрона, а некоторые все еще не могли восстановиться, но только Скайварп и Рамбл оставались действительно плохи, хотя оставшиеся три конструктикона – Скрэппер, Миксмастер и Скавенджер – тоже были крайне нестабильны; но никакой ремонт не мог бы помочь им. Нервные потрясения, вызванные смертями Хука, Боункрашера и Лонг Хаула могло вылечить лишь время, а Миксмастер и раньше был нестабилен.

Старскрим узнал, что более двух лет понадобилось, чтобы построить его новое тело. За это время нашли еще нескольких выживших десептиконов – стантиконам не хватало Мотомастера, а от комбатиконов остался один Онслот. Астротрэйна тоже недавно нашли, он плавал в облаке космического мусора, оставшегося от Кибертрона, уйдя в стазис от недостатка энергии. Вместе с этими немногими, выживших десептиконов оказалось четырнадцать (девятнадцать, считая уцелевших потомков Саундвейва). Четырнадцать из многосотенной армии.

– Проблемы? – снова послышался тихий, заинтересованный голос, отрывая Старскрима от мыслей. – Какие именно?

Взгляд Старскрима не отрывался от потолка, когда он ответил:

– Несколько минут у меня были галлюцинации. Я сражался с Мегатроном, и когда я уже собирался убить его, мой корпус начал осыпаться.

– Люди называют эт' снами.

– Снами? – он наконец-то приподнял голову, не обращая внимания на оцепенение тяг в шее. Он слишком долго лежал, наклонив голову на спинку стула, а новый корпус оставался еще слишком жестким, запчастями нужно было время, чтобы притереться. Пока это не произошло, он не мог оставаться в подобной позе продолжительное время. Он опирал ноги на небольшой столик перед собой, чтобы откинуться назад вместе со стулом. Короткое обращение к хронометру подсказало, что он оставался в этой позе как минимум шесть часов, и оставалось только удивляться, как ему удалось так долго сохранять равновесие и не свалиться на пол.

Френзи медленно потянулся на коленях Старскрима и расположился вдоль ног большего меха. Он подставил руки под подбородок и посмотрел на Старскрима, отвечая:

– Ага. Сны – эт' картинки и звуки, которые ты видишь и слышишь во время перезарядки. Обычно, эт' просто повтор какого-то тво'во блока памяти, но порой твое воображение может его переделать. Скорей всего, ты видел Мегатрона из-за этого. Приятные видения называются снами; неприятные – кошмарами.

– Ты уверен, что это не поломка? Я раньше никогда... не видел снов.

– Ага. Твой процессор новехонький, он апгрежен и может делать то, чего старый не мог. Сны в комплекте.

Оптика Старскрима сфокусировалась на его все еще напряженных ногах, он думал о словах Френзи. В них был смысл, и теперь, когда он думал об этом, он припомнил, что новые десептиконы, особенно гештальты, о чем-то таком упоминали. Он припомнил БластОффа, который не хотел "видеть те же сны", что и остальные комбатиконы – потому что сны Вортекса были слишком тревожными даже для десептикона. Их корпуса были новее, когда Старскрим построил их, и стантиконы тоже были новыми, так что понятно, почему они могли видеть сны, а десептиконы старше (как Мегатрон или он сам) – нет.

Его мысли вернулись к тому сну – кошмару? – и он нахмурился.

– Что их вызывает? – ему нужно было знать.

Кассетикон на его коленях пожал плечами.

– Чаще всего, стресс. Если ты слишком много че-то думаешь, прежде чем уйти в перезарядку. Это типа икоты в блоках памяти. В любом случае, ниче страшного.

– Их можно избежать?

– Может быть, но это все равно случается редко, так что не о чем волноваться.

Старскрим решил, что так и есть – четырнадцать орнов, а это впервые произошло только сейчас; к тому же, он действительно много думал перед тем, как отключиться. Война или нет, но оставшимся десептиконам был нужен лидер, и на этот раз они не задумываясь подумали о нем – как только он был реактивирован. Несмотря на его послужной список, никто не мог ставить под вопрос то, что именно он подходит лучше всех – у него был новехонький, улучшенный корпус, он был в отличной форме, он знал, как все устроено изнутри и к тому же, он все еще формально оставался заместителем командующего. Раньше руководителем был Саундвейв, но он скорее был последователем, он принял руководство лишь потому, что больше не было достойных. Как только Старскрима реактивировали, он был только рад отступить и передать командование – даже ему. Долгие тысячи ворнов под правлением Мегатрона сделали безвольными многих.

Если бы рядом не было меня, который скажет им, что делать – они вряд ли протянули бы еще четверть ворна, – Старскрим усмехнулся про себя, а потом покачал головой. – Я и так потерял слишком много времени, – произнес он вслух, и наконец-то убрал со стола ноги, переставив их на пол. Френзи знал, что ему теперь пора оставить в покое колени большего меха, и соскользнул на пол без напоминаний. Освободив колени, Старскрим резко поднялся и покрутил головой, прогоняя оставшееся в шее напряжение. Сзади включились тяги, чтобы растянуть новые, слишком жесткие кабели, которые соединяли его новые крылья со спиной.

Он еще не привык к крыльям – слегка скругленная их форма очень отличалась от резких треугольников, с которыми он жил так много ворнов, но этого следовало ожидать. На Земле он долгое время летал под видом F-15 "Игл", и даже до Земли его крылья были угловатыми. Крылья F-22 "Раптор" по сравнению с ними были более обтекаемыми. Однако, хоть он и не привык к новой форме, он должен был с удовольствием принять технические улучшения и сделать себе заметку, что пора бы опробовать свои новые крылья, просто сделав несколько кругов, чтобы почувствовать ветер.

Его отсек был меньше, чем прежде, но его это устраивало. Там как раз хватало места для стула, стола, на котором распологался небольшой компьютер и зарядной платформы стандартного размера – к сожалению, "стандартный" размер обозначал размер, стандартный для автоботов. Платформа стояла рядом со стеной и была слишком узкой для того, чтобы он мог лежать на спине, так что ему приходилось перезаряжаться на боку, повернув крылья под углом к спине. Ему понадобилось три орна, чтобы привыкнуть к этой позе и наконец-то насладиться отличными шестью часами перезарядки за раз. В комнате было два светильника: больший на потолке (сейчас он был выключен) и меньший рядом с дверью, он оставался включенным даже тогда, когда его не было в комнате, хотя его вполне можно было и выключать. Но в комнате без него была бы кромешная тьма – в новом корпусе или нет, он по-прежнему ненавидел темноту.

Да, с самим отсеком все было в порядке. Но цвет, хоть он и согласовался с остальной конструкцией, все равно стоило бы поменять.

Старскрим и остальные десептиконы разместились в несколько расширенном бункере, который был собран из нескольких перестроенных комнат, оставшихся от Арка. Автоботы в основном прятались в Метроплексе, прямо на вершине скалы, так что большая часть Арка была использована на запчасти. Старскрим предпочел бы остаться в Немезисе, но он уже был искалечен в тех же целях, когда Скайварп и Тандеркрекер считались единственными выжившими десептиконами – от разрушения Кибертрона и двадцать последующих лет. Старскрим хотел бы знать, куда делась фиолетовая обшивка, но, очевидно, найти ее было нельзя, так что ему оставалось только смириться с оранжевым металлом Арка – на время.

Убедившись, что Френзи оставил комнату и возвращается к Саундвейву, Старскрим дал двери захлопнуться за собой и отправился за меньшим мехом, держась в нескольких шагах позади. В этом хваленом бункере было маловато места – личные отсеки теснились чуть ли не на головах друг у друга, двери в них разделяли буквально три шага, и этих отсеков было несколько больше, чем следовало, в надежде – эта бестолковая автоботская идея! – в надежде, что найдутся еще выжившие.

Два поворота по коридору привели его к импровизированной лаборатории, где Фестэйд склонился над Рамблом, лежащим на столе в стазисе. Саундвейв бродил рядом, почти мешаясь под руками, но автобот-медик был слишком вежлив, чтобы попросить его подвинуться, ведь процедура была такой тонкой. После потери Лазербика и Рэтбэта, Саундвейв редко упускал оставшиеся кассеты из вида – Старскрим полагал, что он остался наедине с Френзи лишь случайно, потому что Саундвейв знал, что он никогда не обидит кассету – а сам он всегда наблюдал за ремонтом искры Рамбла.

Старскрим точно не знал, что случилось с Рамблом, только то, что его Искра была повреждена изнутри. Долгие десять лет понадобились для того, чтобы вывести из-под угрозы его жизнь, но он все еще был не до конца исправен, и ему все еще приходилось терпеть новые ремонты каждые несколько дюжин орнов, чтобы снизизить силу и частоту спазмов, схватывающих его искру. Старскрим знал, что ему повезло, что война закончилась – Рамбл был воином, предназначенным для чего-то большего, а настолько поврежденный солдат, кассета или нет, был бы бесполезен для армии десептиконов. Мегатрон, скорее всего, прервал бы жизнь Рамбла, как напрасную трату ресурсов – или, как минимум, попытался бы. Старскрим знал, что даже слепо покорный Саундвейв восстал бы против тирана за такую попытку.

Как бы то ни было, автоботы помогали Рамблу без всяких вопросов и без ожидания чего-то взамен, как и положено таким отвратительно благородным созданиям. В основном починкой занимался Фестэйд – это была его специальность, но иногда к нему присоединялся Рэтчет, обычно затем, чтобы проверить и состояние Свайварпа.

Ремонт Скайварпа, насколько было известно Старскриму, был наконец-то закончен. Атака на шаттл автоботов двадцать пять лет назад очень плохо закончилась для него. Выстрел Рэтчета повредил его телепорт, заставив его постоянно ошибаться. Много раз его корпус почти выпадал из реальности, и потребовались совместные усилия Рэтчета, Уилджека, Скрэппера и Перцептора , чтобы наконец-то починить его, хоть на это и пришлось потратить массу времени – потому что большую часть времени он был не вполне реален, а ремонт был возможен только в промежутках между исчезновениями.

Старскрим нахмурился. А где же сейчас Скайварп?

– Скайварп и Тандеркрекер: летают, – послышалось близкое, мелодичное эхо.

Старскрим глянул на Саундвейва со злобой, которую он на самом деле не испытывал. Доверьтесь синему меху, и он ответит на вопрос до того, как он был задан, даже если кажется, что он целиком поглощен наблюдением за операцией, которую делают его потомку. Френзи хихикнул со своего места на плече Саундвейва, и заработал еще один возмущенный взгляд от крылатого меха, на этот раз в свой адрес.

Ничего другого и не следовало ожидать – два летающих меха частно улетали без предупреждения и во время правления Мегатрона, но им этого не удавалось из-за чересчур затянувшегося ремонта Скайварпа и опасности того, что телепорт вновь ошибется и отправит его во время полета туда, откуда он уже не вернется. В том, что они больше не отказывают себе в таком удовольствии, не было ничего неожиданного. Мысль о том, чтобы снова лететь в строю, первый раз за долгий срок, была весьма притягательной.

– Прошедшее время: тридцать минут, – ответил мелодичный вокалайзер, снова до того, как прозвучал вопрос. – Запрос Скайварпа: встреча со Старскримом тогда, когда это будет возможно. Старскрим снова уставился на него и послал Саундвейву мысленное изображение того, что он думает обо всей его беспардонной телепатии, и что именно он собирается сделать, если синий мех не оставит его мысли в покое.

– Действие: физически невозможно.

Хочешь поспорить? Старскрим покачал головой и зашел дальше в комнату. Оборудование было очень хорошим – лучшим, какое могли выделить автоботы. Большая часть его была взята с Немезиса, кое-что осталось и от Арка, а кое-что было взято даже с самого Метроплекса. Однако ученый в нем был слегка разочарован – оборудование предназначалось только для медицинских и административных целей. Он хотел бы ставить эксперименты и начинать какие угодно проекты потому, что уже выживал из процессора от скуки. Мир доставал его, и он страстно хотел заняться чем-нибудь еще – кроме того, чтобы летать или наблюдать за выжившими десептиконами, которые дергаются от невроза, скуки, процессорной нестабильности и едва усмиряемых деструктивных позвывов в разных комбинациях.