Неправильные.

Автор: DarkRatchet (Rame Ratchet)
Пейринг: Рэтчет / Джазз
Вселенная: АУ, ТФ выглядят как в муви 2007, место действия – Кибертрон, самое начало войны, поэтому все в cybertron mode
Рейтинг: скорее всего NC-17
Предупреждение: slash
комментарий: родилось после одного спора о «правильном» и «неправильном». Осторожно, много "гуманоидной" психологии, но без нее было не обойтись.

Рэтчет перебирал какой-то сложный прибор в своей лаборатории, но делал это чисто на автопилоте – знал, как должно быть, и руки делали сами. А думал медик о том, как странно изменилась его жизнь за последние несколько месяцев. До этого она так категорично не менялась за миллионы лет. А такие совпадения вообще казались невозможными…
В лаборатории было тихо. Медик работал. А память витала где-то очень далеко. Он вспоминал свою жизнь. Себя, совсем еще юного. Время обучения – время постоянных пьянок, экстремальных похождений, частых свиданок со всеми вытекающими и вообще просто бурной молодости. Уже тогда будущее светило кибертронской медицины ощущало, что что-то с ним не так. Как и все друзья, он встречался с фемками, ухаживал за ними и все прочее. Но, ему с ними было некомфортно. И он не мог объяснить, почему.
Дальше – больше. Рэтчет стал замечать, что ему приятнее ощущать рядом с собой массивные корпуса своих друзей, чем легкие и изящные корпуса фемок. Тогда это медика напугало. Это казалось неправильным. И никуда не уходило. В итоге Рэтчет совсем перестал встречаться с фемками, а в присутствии друзей очень много сил тратил на самоконтроль. На их вопросы о том, что это такое с ним твориться, что он совсем забросил развлечения, отвечал, что много работы и нет времени. И действительно, очень много времени стал тратить на обучение, на исследования, на постоянное самосовершенствование. Собственно, благодаря этому он и достиг своего уровня и признания. Но неправильность его никуда не делась, просто медик достиг вершин самоконтроля в этом плане. И все его знали как классного специалиста, великолепного собеседника и абсолютного «холостяка». Он со всеми вел себя одинаково, улыбался фемкам, жал руки друзьям, общался на любые темы, приходил на всевозможные мероприятия, но не более того. Долгое время со стороны «женской» половины друзей Рэтчета не прекращались попытки раскрутить его на что-то большее, чем просто проводы до жилого отсека, но потом на него просто махнули рукой и тихонько в шутку стали называть «ледышкой». Рэтчет не обижался.
Потом начались разногласия в высших рядах политических деятелей Кибертрона. Население раскололось на три части – десептиконов, автоботов и нейтралов. Подумав, медик присоединился к автоботам.
Лидеры автоботов и десептиконов вскоре уже в открытую сражались, впрочем, пока еще только на словах, но «красные» и «фиолетовые» раскололись окончательно и на темных улицах война шла уже не только словесная.
Только медика это все в последнее время интересовало постольку поскольку. В его жизни началось самое страшное испытание.
Работал он теперь в ремонтном комплексе при главном штабе автоботов, получил звание старшего офицера медицинской службы – хоть явной войны еще не было, но мобилизация в обеих партиях шла полным ходом. И все бы ничего, но с получением звания пришли и совершенно определенные обязанности, одной из которых было обязательное посещение совещаний. Сначала все было в порядке. Рэтчет приходил, садился куда-нибудь подальше, выслушивал все, что говорило начальство, изредка высказывал свое мнение, когда все заканчивалось – уходил. Так продолжалось довольно долго, до определенного момента.
В этот момент в ряды автоботов вступил диверсант по имени Джазз. И весь самоконтроль тут же полетел ко всем шаркам. Точнее, наоборот, в присутствии Джазза, который за очень короткий срок получил звание первого лейтенанта при самом Оптимусе Прайме, этот самоконтроль выдерживал совершенно неимоверные нагрузки.
Война продолжалась. Уже начался период локальных открытых стычек. В ремонтном блоке все чаще появлялись пациенты, пострадавшие во время этих самых стычек. Рэтчет работал. Работал так, как никогда раньше. Чтобы как можно больше загрузить процессор и не думать о миниатюрном серебристом первом лейтенанте. Каждое совещание становилось испытанием силы воли. Но, судя по всему, медик справлялся с собой вполне успешно. По крайней мере, никто ничего не замечал.
Шли годы. Кибертрон «раскололся» окончательно. Война шла в открытую, вооруженные стычки часто оставляли после себя полностью разрушенные районы. В ремонтном комплексе при штабе постоянно кто-то находился на лечении. Рэтчет сам кого-либо ремонтировал редко – как старший офицер медслужбы он был загружен донесениями с множества других ремонтных комплексов, находящихся в ведении автоботов. И он был даже рад этому – самым лучшим средством восстановить самоконтроль после очередного совещания был разбор накопившейся информации. На некоторое время отбивало мысли о Джаззе на ура. Но, к сожалению, только на время.
Первый и, одновременно, самый яркий срыв самоконтроля произошел, когда после очередной вооруженной стычки в ремонтный блок принесли Джазза.
Никто не удивился, что Рэтчет сам взялся за ремонт. Это казалось само собой разумеющимся, что повреждения первого лейтенанта исправляет лучший специалист. А Рэтчет даже не думал о том, будут потом ходить какие-то слухи или нет. Просто делал все, чтобы диверсант встал на ноги. Здоровым и на здоровые ноги.
Потратив довольно продолжительное время на сверхвысококачественный ремонт, попутно проведя полную системную диагностику и исправив несколько повреждений, не связанных с участием в боевых действиях, Рэтчет сидел в пустом ремонтном отсеке и тупо разглядывал лежащего на столе Джазза. Диверсант пребывал в спящем режиме, но мог в любой момент вернуться в онлайн.
Рэтчет с трудом справлялся с собой и при этом не мог заставить себя просто встать и уйти, тем более что отремонтированный диверсант в присмотре не нуждался.. Медик сидел на жестком стуле у терминала и скользил взглядом по плавным обводам серебристого корпуса. Множество усилий требовалось, чтобы удержать рвущееся наружу желание подойти и провести рукой по отполированным до блеска щиткам. Рэтчет тихо выругался. Быстрей бы уже Джазз приходил в себя. Он уйдет и можно будет закопаться в отчеты и немного успокоиться. А Джазз словно издевался. Лежал себе, свистел воздухом в воздухозаборниках, и в реальность возвращаться не спешил.
В какой-то момент самоконтроль медика потерпел сокрушительное поражение. Рэтчет решительно поднялся на ноги, шагнул к ремонтному столу. Еще какое то время он всматривался в лицо Джазза, а потом осторожно провел кончиком пальца по четко очерченным губам диверсанта. От этого прикосновения системы медика прошила мелкая дрожь. Джазз не среагировал на столь непрофессиональное обращение и медик несколько осмелел. Кончик пальца коснулся стыков брони на груди диверсанта, заскользил вдоль одного из них. В мыслях Рэтчет проклинал все и вся, и себя в первую очередь. Но руку оторвать заставить себя не мог.
- Джазз… - еле слышно прошептал медик, и тут диверсант пошевелился. Рэтчет понятия не имел о том, что может так быстро двигаться. Только-только налился голубым светом визор Джазза, а медик уже сидел на стуле с непроницаемым лицом. Только плотно сплетенные пальцы могли сказать о напряжении, в котором он пребывал.
- Как вы себя чувствуете, лейтенант?
Джазз сел на столе, на пробу потянулся, потом спрыгнул, сделал насколько быстрых замысловатых телодвижений, отчего Рэтчету чуть совсем не поплохело, потом ненадолго замер, проводя быструю самодиагностику.
- Отлично чувствую! Спасибо, Рэтч!
- Не за что, лейтенант, я просто делал свою работу. Если все в порядке, я вас не держу.
- Рэтчет, прекрати быть таким официальным. У меня имя есть, и оно мне нравится. Давай без «вы» и «лейтенант», хорошо? По-крайней мере, в неофициальной обстановке.
- Хорошо… Джазз.
- Уже лучше!
С этими словами Джазз покинул ремблок. Рэтчет проводил его взглядом и сполз вниз по стулу. Расцепил сведенные пальцы. Вроде бы Джазз ничего не заметил. Слава Праймасу.
Какое-то время все вновь катилось по привычной колее. Рэтчет пересекался с Джаззом только на совещаниях, успокаивал себя разбором документов, а во время циклов подзарядки мечтал…
Второй срыв случился, когда по какой-то неведомой причине нарушилось электроснабжение на базе, и волей судьбы медик, лейтенант и еще несколько автоботов застряли в лифте между уровнями. В течение самых длинных пятнадцати минут в своей жизни Рэтчет изучал серебристые локаторы на шлеме стоящего прямо перед ним диверсанта и усиленно гонял по системам хладагент, в ожидании, когда служба безопасности базы, наконец, вытащит их из лифта.
Вырвавшись из плена медик быстро исчез в районе ремблока. Он искренне надеялся, что Джазз не заметил усиления теплового излучения от его корпуса. Хладагент пришлось менять.
Снова недолгое время все шло более или менее стабильно.
Третий срыв случился на совещании. Рэтчет потом долго удивлялся, почему не заметили все. Все было слишком явно. Джазз на совещание опоздал. И не придумал ничего лучше, чем усесться рядом с сидящим в дальнем ряду медиком. О чем говорилось на том совещании, Рэтчет потом восстанавливал из автоматической памяти. Потому что все его внимание оказалось поглощено находившимся в непосредственной близости диверсантом. Диверсантом, который откровенно скучал. И, посему, ерзал на кресле, пытаясь принять наиболее удобную позу.
А сидящий рядом медик опять с силой стискивал переплетенные пальцы, гонял по системам хладагент и пытался смотреть в другую сторону. Удавалось очень плохо, и взгляд раз за разом возвращался к изгибам серебристого корпуса. Джазз, сам того не ведая, словно решил окончательно добить несчастного медика. Он то сползал по креслу вниз, так что над спинкой торчали только локаторы, то садился ровно, закинув ногу на ногу, то нагибался вперед, подперев голову рукой…
Когда Рэтчету показалось, что он вот-вот просто перегорит, а датчики систем безопасности корпуса засекли повышение общего фона, совещание, наконец, закончилось. Медик практически пулей вылетел из зала, молясь, чтобы повышения фона никто не заметил. В ремблоке он первым делом влез в дезкамеру, и пробыл в ней довольно долго. Не потому, что это было необходимо, а чтобы привести в порядок мысли. Самой главной была мысль о том, как теперь ходить на эти шарковы совещания. Если теперь при виде Джазза начинаешь фонить.
Прошло еще несколько дней. Рэтчет несколько успокоился. В один из вечеров он засиделся в своем кабинете, разбираясь с возникшей в одном из периферийных ремблоков проблемой, и не заметил, как оказался в помещении не один.
Сначала сенсорика медика ощутила совершенно неповторимое чужое фоновое излучение. Мгновением позже, пока Рэтчет пытался понять, зачем Джазз заявился в конце рабочего цикла в его кабинет, на плечо его легли длинные серебристые пальцы. Медик вздрогнул.
- Рэтчет, я думаю, что нам надо поговорить.
По корпусу медика пробежала волна явной дрожи. И от прикосновения и от осознания того, что Джазз все-таки догадался. Рэтчет все же постарался взять себя в руки и попробовал сделать вид, что все в полном порядке. А вдруг и в самом деле лейтенант зашел по делу. Как бы Рэтчету хотелось, чтобы так оно и было.
Но последняя надежда рассеялась как дым, когда Джазз обошел медика и присел на край стола. Визор его был убран, и на Рэтчета смотрела ясная ярко-голубая оптика. На лице диверсанта была написана решимость. Рэтчет усилием воли оторвал взгляд от губ Джазза, уставился в стол…
- О чем, Джазз?
- О тебе Рэтчет. И, если уж на то пошло, то и обо мне.
Лихорадочный поток мыслей медика споткнулся и замер. Он недоверчиво уставился на Джазза
- В смысле, и о тебе?
Джазз устроился на столе поудобнее, оперся на руки, откинувшись немного назад, закинул ногу на ногу. Рэтчет понял, что буквально облизал взглядом каждое движение диверсанта, смутился, ругнулся мысленно, и снова уставился в стол.
- Можешь не отворачиваться. Я тебя прекрасно понимаю. И осуждать не собираюсь, отнюдь. Потому что сам такой же.
Какое-то время Рэтчету понадобилось, чтобы осознать сказанное диверсантом. Еще один недоверчивый взгляд, приправленный изрядной долей удивления.
- Да, ты правильно все расслышал. Я - такой же. А догадаться о том, что творится с тобой, было несложно. Достаточно было заметить то, как ты на меня постоянно смотрел.
В этот момент Рэтчет вновь выругался про себя. А Джазз продолжал:
- Смотрел так, словно пытался обнять взглядом. Потом в ремблоке… - медик ощутимо вздрогнул, диверсант на миг прервался, посмотрел внимательно, потом вновь продолжил. – Не было никакой необходимости чинить меня лично. И тем более сидеть и ждать того момента, когда я приду в себя. Впрочем, это еще можно было бы легко объяснить. Но в лифте ты стоял у меня за спиной и то, как тебе было при этом жарко, не почувствовать было невозможно. Ну а последней каплей стало то, что ты зафонил, когда я ерзал в кресле.
Джазз умолк. Рэтчет смотрел в стол.
- Рэтч, перестань. Я же сказал, что для меня в этом нет ничего предосудительного. Потому что я сам – такой же.
Диверсант сменил положение ног.
- Думаешь, почему я до сих пор один? Мне всегда было скучно с фемками, скучно и некомфортно. Какими бы замечательными они ни были. Умными, красивыми и так далее. Нравилось мне другое, но эти желания я благоразумно держал при себе. Могу поспорить, что с тобой творилось то же самое.
Джазз поскреб пальцем нос.
- К чему я это? А вот к чему: Рэтч, прекрати изображать из себя наивную нулевку и скажи мне, что я прав. Впрочем, я и так знаю, что прав. Но хочется услышать подтверждение.
Рэтчет, наконец, перестал гипнотизировать стол и посмотрел на Джазза
- Да, ты прав.
Диверсант легким движением спрыгнул со стола и склонился к медику.
- Теперь надо решить, как мы с тобой поступим дальше. Можно по-прежнему делать вид, что ничего не происходит, теперь уже на пару бросать друг на друга плотоядные взгляды и стараться не оказываться друг к другу ближе, чем следует. А можно забить на условности и перестать себя сдерживать. Я готов поклясться, что поглощенный своими ощущениями там, в лифте, ты даже не почувствовал, насколько жарко было МНЕ.
Джазз усмехнулся
- Мне потом пришлось хладагент менять…
- И мне пришлось… - Смог наконец хоть что-то выдавить из себя Рэтчет. Он все еще не мог никак осознать тот поразительный факт, что мало того, что объект его вожделения оное вожделение воспринял абсолютно нормально, так еще и готов ответить взаимностью.
- Забить на условности?
- Рэтч, ты меня просто убиваешь своей робостью… Хорошо, попробую объяснить еще доступнее.
Медик даже опомниться не успел, как его губ коснулись такие вожделенные и такие, как казалось до этого момента, недостижимые, губы Джазза. Коснулись и тут же оторвались
- Так понятнее?
Медик облизнулся
- Да. Так – понятнее.
Джазз улыбнулся и выпрямился, опираясь о стол
- Ну так что насчет условностей?
Рэтчет встал, нависая над невысоким диверсантом
- К шарку условности…
И поцеловал Джазза уже сам, пока еще неуверенно, а внутренне еле сдерживаясь. Видимо, почувствовав это, диверсант перехватил инициативу. Его язык скользнул по чувствительным головкам форсунок, вызывая моментальный выброс разогретого энергона. Рэтчета накрыло желанием с головой, но он нашел в себе силы оторваться от Джазза
- Прямо вот так, сразу?
На нагрудные щитки легла изящная, но не хрупкая, серебристая ладонь.
- А чего ждать? Я и так уже слишком долго ждал кого-нибудь, кто смог бы меня понять. Вот, нашел. А ты чего-то еще медлишь. Сгоришь ведь, я же чувствую. Рэтч. Прекрати тормозить.
Джазз добил медика тем, что вновь запрыгнул на стол, совершенно фемковским жестом закинул ноги ему на бедра и притянул к себе вплотную. Медик качнулся вперед, оперся руками о стол по обе стороны от бедер диверсанта и вновь приник к его губам поцелуем, но на этот раз гораздо более уверенно.
По системам разлилась приятная мелкая дрожь, когда пальцы Джазза забегали по стыкам брони, заставляя их раскрыться, проникли под них, коснулись электроники и магистралей. Медик, впрочем, от диверсанта не отставал. Желтые пальцы скользили по изгибам такого желанного корпуса, не пропуская ни единого сенсора. Джазз разорвал поцелуй, прошептал:
- Как же я давно этого не делал… - Одновременно с этими словами штекеры соединительной системы диверсанта воткнулись в уже покрытые слоем проводящей смазки разъемы медка. Рэтчет охнул – принимающие разъемы еще в бытность гулянок использовались очень редко, все-таки фемки предпочитали отдавать. А тут… Когда по разгоряченным системам пробежала первая энергетическая волна, Рэтчет аж прогнулся от необычных, но очень приятных ощущений. Потом вдруг улыбнулся, а мгновением позже в разъемы Джазза тоже вошли штекеры. Теперь уже пришла очередь диверсанта вскрикивать.
По системам закрутилась двунаправленная энергетическая буря, лаская системы и заставляя трепетать нейросеть. Она постепенно набирала мощность и скорость, заставляя проводку искрить, магистрали пульсировать, а энергон буквально вскипать. Рэтчет терзал край стола, пальцы Джазза стискивали его наплечья, обдирая покрытие. С губ обоих, если они не были заняты поцелуем, срывались стоны и вскрики, изредка переходящие в некое подобие глухого рычания. Набирали обороты движки, до тех пор, пока не синхронизировались. По обоим корпусам разлилась сильная резонансная вибрация, еще больше усиливающая ощущение полного контакта.
К энергетическим вихрям присоединились информационные потоки. Сначала какие-то обрывки воспоминаний, ощущений. Потом образы прошлого, смутные и яркие, то, что было на самом деле и то, чего хотелось. Скрытые желания, сдерживаемые много лет, яркие фантазии, переживания. Информационный поток набирал объем и скорость, прошлое сменилось настоящим. По процессорам словно ударило многократно усиленным эхом того, что переживали сейчас системы и сгорающая от наслаждения нейросеть. Снова обрывки данных, эмоции, радость того, что все разрешилось благополучно. А потом – чистые, многократно усиленные фантазии. Яркие, цветные, и, казалось бы, бесконечные.
И за этими образами уже не чувствуется, как от перенапряжения и непривычной нагрузки буквально сплавляются в одно целое штекеры и разъемы, как по всем системам прокатывается волна коротких замыканий, как рассыпают искры раскалившиеся от постоянного энергетического потока провода.
Сигнализаторы аварийных систем словно сошли с ума, на пике информационного потока наконец перезагрузился центральный процессор, не выдержав такого объема и такой скорости поступления данных.
По нейросети прокатилась скручивающая системы удовольствием волна техноэкстаза. Два громких стона слились в один. Два корпуса, сцепленных системой проводов, замерли в оффлайне, позволяя системам перекалиброваться, отключить поврежденные участки и запустить дублирующие контуры.
Первым пришел в себя Джазз.
- О, шарк… как давно мне не было так кайфово.
Со щелчками из разъемов Рэтчета выскочили штекеры и все кабели быстренько уползли под броню диверсанта. От ощущения разъединения систем вернулся в онлайн Рэтчет и точно так же отсоединился. После чего сделал шаг назад, отстраняясь от Джазза и, буквально, обрушился в кресло. В процессоре не укладывалось произошедшее. Он только что интерфейсился с собственным начальством. И начальство при этом более чем довольно.
- Рэтч, ты чего? Скажи еще, что не понравилось!
- Понравилось… - глухо произнес медик. – Только это неправильно же…
- А тебя это сейчас очень волнует? Рэтч, ну вот не надо, а! Признай, что нам обоим теперь будет гораздо легче жить и находиться рядом друг с другом. Тем более, что совершенно необязательно трубить о наших, я надеюсь, отношениях, на всех углах.
Джазз спрыгнул со стола.
- Ну а если кто узнает и скривит физиономию – это его проблемы. Мало ли, что нам нравится, верно? Так что выше нос и наслаждайся новой жизнью. А я пошел.
Медик только кивнул, осмысливая выданную диверсантом тираду. Джазз быстро поцеловал его и исчез, словно его и не было, оставив после себя запах дорогой полироли и смазки. Рэтчет встал и запустил систему кондиционирования помещения, чтобы избавиться от запахов раскаленного металла, смазки и испарившегося хладагента. При мысли о том, как Джазз объяснит повышение собственного фона, вызванного интерфейсом, медик улыбнулся.
Да, все сложилось как нельзя лучше. Теперь можно не жить в постоянном напряжении. Бывают же такие совпадения в жизни.
С того вечера действительно жить стало гораздо проще. Напряжение не копилось, а растрачивалось очень приятным образом и довольно часто. На совещаниях Рэтчет уже совершенно спокойно смотрел на Джазза, зная, что все будет, только надо дождаться подходящего момента. Моменты были довольно часто, и это радовало тем более. Уже не так пугала собственная «неправильность», особенно, когда выяснилось, что подобный сбой программы есть не только у самого медика. А поскольку никто не шептался и не хихикал за спиной, думалось, что о небольших слабостях медика и диверсанта никто не знает.
Медик отложил распотрошенный прибор, услышав, как тихо лязгнула дверь за спиной и писк заблокировавшегося замка. Тут же почувствовал уже ставший родным фон Джазза. Ощутил пальцы на своем плече и прикоснулся к ним губами.
- Я разобрался со своими делами, а ты как?
- Я еще не совсем, но мои дела подождут.
- Как скажешь, Рэтч...
- Так и скажу, Джазз.
Короткий поцелуй.
- Неправильные мы. Но какая, к шаркам, разница?
- Никакой.