Позволь мне увидеть тебя обнаженным

Автор: ferrum_glu
Пейринг: Джаз/Оптимус Прайм
Жанр: романтика
Предупреждение: слэш
Комментарий: этот рассказ посвящен моему другу - отважному и прекрасному автоботу, который, на пике перезагрузки, любит эффектно разливающееся топливо, мечтает увидеть тф без брони… и обожает DM))) Отдельное спасибо Ведьме, давшей почву для размышлений об этой паре своим гениальным фиком)))

В личном отсеке лидера автоботов было темно. Оптимус сидел в низком кресле, спиной к вошедшему. Голубая оптика и маленькие синие огоньки на передней части кабины освещали стену напротив.
Строгая обстановка: черный экран монитора, зарядная платформа и металлическое кресло с низкой спинкой… Сгорбленная фигура командира выражала одиночество и отстраненность. Вошедший притушил свет своих фар.
- Джаз? – Оптимус не повернулся и его тихий вопрос прозвучал больше как утверждение.
- Оптимус… - разведчик произнес его имя и замолчал.
В повисшей тишине не ощущалось напряжения, каждый автобот застыл в своих мыслях, не нарушая интимного пространства друг друга.
Оптимус догадывался, почему Джаз пришел к нему, он знал наблюдательность своего офицера и понимал его беспокойство. В любой другой момент он наверно испытал бы стыд, но сегодня пустота в Искре была особенно бесчувственной…
«Пусть смотрит» - подумал Прайм.
Жизнь распорядилась несправедливо, не давая лидеру права на личные чувства. То, что было позволено обычному солдату, командир вынужден был скрывать. Однако, как говорят белковые, «из песни слов не выкинешь»…
Оптимус «выздоравливал» с переменным успехом и обе армии знали имя его «болезни».
Прошло достаточно много времени, даже по трансформерским меркам, но тоска иногда возвращалась. Прайм знал, что не имеет права на тоску, но он ничего не мог с собой поделать. А еще он не любил и не умел врать…
«Пусть смотрит»…
Оптимус прекрасно понимал, что даже небольшой сгусток тьмы в его Искре подтачивал волю всей армии, лишая ее лидера силы духа, счастья и непобедимости. И это было поражением… проклятым поражением в вечной войне…
«Смотри на меня, Джаз, ты видишь перед собой проигравшего… . Об этом никто не знает, но это так »…
И внезапно, вместе с иронией и болью этих мыслей, лидера пронзила острая необходимость присутствия рядом с собой живого существа. Особенно сейчас, в эту ужасную, холодную и пустую ночь он вдруг отчаянно захотел, что бы рядом был хоть кто-то.... Нет! Не кто-то, а именно … Джаз!
Наверно Оптимус шевельнулся или изменил характеристики поля, потому что разведчик стремительно сделал несколько шагов, их разделяющих и положил оба манипулятора на его огромные плечи.
- Расслабься, командир – шепнул тихий голос Джаза настолько близко, что Оптимус антеннами почувствовал движение воздуха от его губ.
А потом ловкие черные пальцы принялись делать то, что в любой другой момент Оптимус бы с возмущением прекратил. В любой другой, … но только не в этот…
Джаз стал гладить круглый, гладкий слуховой датчик командира, медленно обводя его по контуру. Специальное покрытие кончиков его пальцев не позволяло царапать гладкий металл. Легкие токи, образующиеся от соприкосновения поверхностей, вносили помехи и пустой эфир вдруг наполнился потрескиванием и шумом.
Оптимус незаметно, словно ширмой, отделился от собственного внутреннего мира и с удивлением посмотрел на себя со стороны…. Странно, почему всесильная Матрица раньше не давала ему такой простой информации о нем самом ….а, если видела ЭТО, почему не нейтрализовала? И как я вообще мог ЭТО терпеть!
Тоска и усталость внутри Искры Прайма сделали его похожим на холодную глыбу мрака. По крайней мере, Оптимус ощущал себя именно так. И никогда бы лидер не подумал, что кто-то отважится нарушить кокон его неприступности, что кто-то отважится ВООБЩЕ к нему прикоснуться… физически…. А ведь к нему практически никто никогда не прикасался…
Джаз доказывал, что его командир не прав, доказывал неожиданно властно, дьявольски проникновенно и… приятно… шарк побери… приятно!
Оптимус почувствовал внутренний толчок, подобно горе, в недрах которой раздался первый вздох проснувшегося вулкана. Неожиданная, почти фамильярная экспансия пальцев Джаза, оказалась именно тем, в чем так нуждался большой, застывший в своем горе автобот.
И вот уже оба аудиосенсора ловят прикосновение этих пальцев. Молчащий эфир стал живым, пустота отступала.
Словно из-за стены доносился приглушенный голос Джаза.
- Расслабься, доверься мне, ты этого заслужил….
А потом губы лейтенанта коснулись основания антенны лидера.
Тогда Прайм вздрогнул по-настоящему, сделал попытку обернуться, но Джаз обхватил его шею, приблизил к себе и принялся гладить открывшиеся провода, запуская пальцы под шлем. Губы лейтенанта скользили по антенне выше, избегая острого края, но прижимаясь плотно, горячо…
Огромная голова Прайма уткнулась в боковую часть кабины разведчика. Голубая оптика вспыхнула, отразившись в стеклах, а потом убавила свою яркость. Тогда Джаз полностью выключил фары и отсек погрузился в мерцающий полумрак.
-Джаз! – тихий, низкий голос Прайма прозвучал надломленно.
-Да, Оптимус…
Оба манипулятора лейтенанта ласково обхватили голову командира. Разведчик казался таким маленьким, таким хрупким перед своим лидером, но именно он вдруг стал Оптимусу важнее всего. Важнее мира, победы, важнее энергона…. В данный момент в Джазе был заключен самый совершенный источник энергии во Вселенной
- Ничего не говори и ни о чем не спрашивай – быстро сказал диверсант – я просто помогу тебе…. Я все знаю, о твоих тревогах, о твоих потерях… просто знаю и все…
Только усилившийся шум вентиляции и рокот двигателя был ему ответом.
Корпус Оптимуса быстро нагревался. Все, что копилось в его Искре долгими годами одиночества пыталось вырваться наружу. Командир не шевелился, но Джаз чувствовал, как нарастает в нем внутренняя дрожь. Пальцы диверсанта скользили вдоль обеих длинных синих антенн Прайма и Джаз догадывался, насколько ему это приятно….
Поле лидера бешено меняло характеристики, металось, полыхало. В замкнутом пространстве отсека разразилась целая электромагнитная буря и разведчик был вынужден активировать свое защитное стабилизирующее поле, словно находился на астероиде под жестким излучением разбушевавшейся звезды. Сигналы от камеры Искры Оптимуса несли информацию о желании немедленной разрядки, но не в виде примитивной перезагрузки, не только….
Лидер был слишком сложной машиной, слишком тонко организованной и сильной. Нужно было быть глупцом, что бы не понимать это…
- Я люблю тебя, Оптимус! – вдруг тихо сказал Джаз, с виду так просто и бесхитростно, но Прайм вдруг выпрямился в своем кресле, как будто его пронзил разряд электричества. Цифровые коды этих слов со скоростью света устремились по каналам связи внутрь мишени.. прямо в центр Искры командира, круша и ломая встречающиеся на пути лед и тьму.
И тьма отступила…
Доверчиво и робко посмотрел Оптимус Прайм на того, кто осмелился сказать ему это
- Молчи! – быстро ответил разведчик – молчи и делай как я скажу!
С этими словами лейтенант расстегнул крепления своей грудной брони, затем отстегнул кабину и аккуратно сложил оборудование на пол. Также медленно, часть за частью, на полу оказалось все его оружие, сегменты нижней защиты и крышка моторного отсека. Это действие совершалось молча, под шум вентиляции и нарастающее гудение корпусов, а когда оно закончилось, Джаз обошел вокруг кресла и беззастенчиво предстал перед Оптимусом так, что бы тот увидел его в полный рост.
В свете синих огоньков освобожденное от лишних деталей «тело» трансформера выглядело необычным и до странности волнующим. Черные, сплетенные в жгуты провода, напоминали мышцы белковых существ, плавные изгибы частей экзоскелета соблазнительно блестели хромированным напылением. Джаз был неисправимым щеголем и это читалось во всем. По мимо внешней безупречности его также заботила красота внутренних частей своего корпуса.
На очертаниях многих деталей виднелось напыление фосфорицирующей краски. Некоторые элементы моторного отсека украшены дополнительными универсальными переключателями, сложными двойными и даже тройными разъемами. Штекера начищены до блеска и даже в моторное масло Джаз добавил какую-то специфическую присадку, поэтому оно блестело, напоминая ртуть и пахло по-особенному. Его густые капельки выступали на крупных деталях интерфейс-системы и мелко дрожали от вибрации двигателя.
Оптимус зачарованно смотрел на гибкий, стройный корпус своего офицера. Он никогда не видел его таким дерзким, прекрасным и бесстыдно-откровенным. В тоже время вся фигура Джаза несла в себе оттенок беззащитности, доказывая насколько велико доверие лейтенанта к своему командиру и насколько чисты его намерения…
Подняв манипулятор, Прайм нежно и почти неуловимо провел пальцами по щеке Джаза, потом, опускаясь ниже и ниже – по груди, выделяя глубокий центральный канал, прямо над камерой Искры, скользнул по гнездам разъемов на его животе, и наконец мягко притронулся к системе топливного впрыска…. Пепельно-черный металл длинного узкого коннектора Джаза соблазнительно отблескивал тусклым матовым блеском. Эта деталь неумолимо притягивала взгляд и, только одним своим видом, заставляла автоматически активироваться системы приема топлива смотрящего. Такое доверие стоило многого и Оптимус начал чувствовать потребность отключить свой строгий процессорный контроль, что бы не внести дисбаланс в их хрупкое единение. Первый лейтенант не отрываясь глядел в его грустную голубую оптику.
- Ложись на платформу и не о чем не думай, мой лидер – мягко, но настойчиво сказал он. Прайм улыбнулся под своей маской, послушно встал и переместился на огромную зарядную платформу в центре отсека. Приборы мерно загудели, подавая питание на ее поверхность.
Огромный красно-синий трансформер медленно лег на спину. Джаз подошел к нему близко, почти вплотную…
- Позволь мне увидеть тебя без брони, раскрытым до внутренних деталей, Оптимус – мягко сказал он, зная, что его командир прекрасно поймет истинный смысл, скрывающийся за видимой простотой фразы. Короткая вспышка света оптики Прайма стала его немым согласием.
И тогда лейтенант стал снимать с него тяжелые листы. Это было непросто, броня лидера была толстой, ее части огромны, а крепления туги и местами оплавлены. Некоторые детали Прайм раньше не снимал никогда, особенно это касалось встроенного в корпус оружия и систем навигации. Как бы то ни было, но гора доспехов на полу быстро росла, одновременно с ней росло любопытство и возбуждение обоих трансформеров. Наконец, по частям сняв кабину, пояс с кнопками, внешнюю часть решетки радиатора и элементы паховой брони, Джаз получил полный доступ к великолепному «телу» командира автоботов.
Мягкий, голубой свет Матрицы залил помещение. Тени от предметов обстановки стали более размытыми и глубокими, черты же лиц трансформеров наоборот приобрели резкость. Позади Матрицы в своей прозрачной камере пульсировала огромная Искра. Джаз почувствовал благоговейную дрожь, но не отступил.
Оттолкнувшись от пола, маленький диверсант одним прыжком оказался на платформе, нависнув над тем, кого справедливо называли «лучший первый».
Оптимус был прекрасен, особенно такой терпеливо-ожидающий, беззащитный, застывший в своем доверии. Джаз окончательно перестал чувствовать какое-либо стеснение.
Он поставил своей целью обнажиться максимально, так, как трансформеры обычно не поступают, если речь, конечно, не идет о ремонте или очистке внутренних деталей. Делая это, разведчик вдруг с удивлением подумал, что за всю свою долгую и полную приключений жизнь, совершает подобное впервые.
Дрожа от переполняющих его чувств, он раздвинул створки камер Искры, своей и партнера, затем обнажил информационные разъемы, что психологически было сделать наиболее сложно, учитывая положение обоих автоботов в военной организации (и командир и диверсант охраняли свою личную информацию весьма строго). Потом, лаская длинные конечности Оптимуса, Джаз раскрыл защитные панели сервоприводов, сочленений, снял защиту с важных сплетений тонких топливопроводов. Стало видно как циркулирует горячий энергон, питая системы и ходовую часть огромного трансформера. Со стороны могло показаться, что один робот с наслаждением разбирает другого на детали.
Но, улыбаясь этой мысли, Джаз чувствовал, что именно такая, практически анатомическая степень доверия нужна им, для того, что бы препарировать более тонкую суть, вскрыть темную материю ускользающего духа…
А еще, на уровне подпрограмм, Джаз понял, какой тип контакта с Оптимусом он желал бы больше всего - стыковки на уровне заправочных систем….Джаз чувствовал и знал, что делает и поэтотму беззастенчиво хотел простого, полноценного, откровенного, глубокого коннекта с командиром.
Электричество показалось ему слишком слабым союзником в этой ситуации, Искра Прайма требовала энергии иного свойства, а переменный ток мог только дразнить, но не приносить покоя.
Слияние же самих Искр, несмотря свою невероятную красоту и чистоту, как ни странно, стало бы для Оптимуса очередным актом насилия над собой…. насилия сияющим и жестким потоком света, очень привычным для него, удобным, жертвенным, но все же… насилием..… .
Лидер устал от света, устал от самоотдачи и жертв, сейчас он нуждался в темноте, покое и топливе. Совместная заправка, с ее почти белковой физиологичностью, как нельзя лучше подходила для этой цели. Корпус к корпусу, двигатель к двигателю, проникновенное химическое таинство….
Так думал проницательный и чуткий первый лейтенант, отбрасывая мелкие детали оборудования и сомнений и лидер молчаливо повиновался ему.
В завершении, оба автобота открыли защитные диафрагмы силовых портов и заправочных горловин. И только тогда Джаз коснулся маски Оптимуса, коснулся нежно, выражая деликатнейшую из просьб…
Он не видел открытого лица лидера очень давно… Он почти забыл его….
Прайм медленно поднял манипулятор и снял маску.
В призрачном свете Матрицы лицо его являло собой совершенный образец мужской красоты. Голубой свет переливался на темных металлических скулах. Мало кто из кибертронцев мог сравниться по красоте с лидером автоботов.
Джаз так же медленно снял свои визоры и наклонился над лицом командира.
Окуляры разведчика автоботской армии были рубиново-красными. Его тайну знали немногие, а сам Оптимус был тем, кто многие миллионы лет назад принял в свои ряды первого десептикона… лучшего десептикона, теперь уже бывшего десептикона, друга, единомышленника, самого верного из всех…
Лицевая пластина лидера не зря была почти постоянно закрыта боевой маской. Под стальной непроницаемой броней скрывалась истинная сущность Оптимуса, мужественная, но одновременно нежная и ранимая: решительный, выдающийся вперед, волевой подбородок, идеальная форма рта, отражающая сразу и упрямство и нежность.
Губы Оптимуса не несли отпечатка чувственности и были скорее тонкими, но красиво очерченными и такими желанными, а стыки пластин, идущие от нижних краев оптических датчиков до челюсти, в свете синей оптики, напоминали дорожки омывателя, текущего по щекам, совсем так же как на грустном лице автоботского символа.
Маска действительно была необходимой деталью… Ученый, врач, духовный лидер, с одухотворенным и творческим лицом художника был вынужден быть просто солдатом, просто машиной, отдающей приказы и умеющей убивать … Как же это было несправедливо!
Оба трансформера изучали друг друга не торопясь и смакуя каждый квант времени, они грелись в теплой энергии обоюдного доверия. А потом лейтенант слегка приподнял большую голову Прайма, обхватил его лицо ладонями и жадно и нежно принялся целовать своего командира в губы.
Оптимус отвечал неторопливо, уступая страстности партнера, но постепенно увлекаясь все больше и больше. Дрожь, охватившая корпуса обоих трансформеров усилилась, двигатели наполнили помещение гулом и вибрацией. Джаз приподнялся над корпусом лидера, почти касаясь своей обнаженной проводкой его проводов, искры срывались с них, пробивая легкую изоляцию. Раскаленные капли масла с шипением падали на радиатор, а голубой свет стал настолько ярок, что в помещении стало почти светло.
Поцелуй становился глубже, интимнее, сегментированные языки трансформеров скользили друг по другу и облако статического электричества перетекало из одного рта в другой. Эта колючая, потрескивающая электронная масса фосфорицировала как тлеющий холодный плазменный разряд. В горячем воздухе отсека запахло озоном.
Не разрывая поцелуя, Оптимус внезапно застонал. Это было больше похоже на стон боли. Острое желание жизни пронзило лидера автоботов. Оно было настолько болезненным, что Прайм со скрежетом впился стальными пальцами в край платформы и слегка погнул его. Оптимус внезапно понял НАСКОЛЬКО он хотел любить и быть любимым и понял насколько преступно запрещать себе ЭТО, добровольно наказывая себя за прошлое, тяжело переживая ошибки и поражения.
- Все пройдет, командир, пройдет, исчезнет как сон! – шептал Джаз, целуя его щеки, подбородок, мерцающие стекла окуляров.
И огромный трансформер вдруг совсем не по-лидерски всхлипнул, взметнул к лицевой пластине большие синие ладони, закрывшись ими от всего мира и от того, кто его так беспощадно будил. Низкий стон продолжал рваться из его груди и усиливающиеся обороты двигателя старались его заглушить.
Поцелуи Джаза переместились ниже, оставив лицо лидера в покое. Он предоставил Прайму возможность уединиться в маленькой части себя, чтобы последний раз выплакать без слез свое горе. Оптимусу самому нужно было убить то, что угрожало не только ему, а и всем, кто верил в него и любил, самому осветить этот последний кусок тьмы в самом дальнем закоулке своего опустевшего эго.
Было невероятно приятно задевать обнаженные детали командира, скользить вдоль его корпуса, высекая искры. Джаз был меньше Оптимуса почти в два раза, но эта разница в размерах только возбуждала его.
В маленьком разведчике никогда не было трусости, особенно в отношении чувств. С виду беспечный и веселый, он прятал свою серьезность и невероятную проницательность за внешним поведением вечного меломана, танцора и балагура.
Но из всех автоботов, казалось бы безмерно и бесконечно любящих своего лидера, только Джаз был способен любить его по-настоящему.
Его любовь была настолько чиста, что не рвалась наружу в виде разрушающей страсти, не заставляла кричать о себе, доказывать, воспевать или убивать ради себя…
Нет! Джаз просто жил своей любовью, питаясь ею, как совершенным источником. Он был самым верным и самым странным солдатом этой любви, такой же легкой, яркой, как он сам, похожей на вечную юность…
- Не стесняйся меня – сказал он, запуская пальцы в великолепное сплетение проводов на животе Оптимуса, потирая изоляцию, целуя разъемы. Раскинув манипуляторы он с восторгом обхватывал всю грудь большого трансформера, стискивал его изо всех сил, зная, что мощный каркас Прайма выдержит и гораздо большие перегрузки. Приблизив лицо к Матрице, он целовал священные грани, смеясь и купаясь в ее лучах. Гладил длинные ноги лидера и сложные шарниры, соединяющие их с корпусом. Ласкал контуры цилиндров двигателя, работающего на холостых оборотах.
Он знал, что Прайм намеренно шумит движком, что бы скрыть свои эмоции, он выпустил на волю часть того, что прятал внутри и Джаз уважал его чувства.
Для любящей Искры не трудно было догадаться, что Оптимус, внешне такой добрый, сильный и стабильный, внутри себя очень мрачен и, порой, противоречив. А Матрица Лидерства в его груди - это просто его Судьба, подчас тяжелая и опасная, а не Высочайшая Печать Мудрости, делающая его заложником Идеалов Добра и Света и генератором штампованых пафосных идей …. Даже с Матрицей он оставался обыкновенным живым трансформером, способным страдать и ошибаться……
Для Джаза эти вещи были очевидны и он легко мог принимать командира таким, какой он есть, вместе с его прошлым, не нашедшим ответа и удовлетворения.
Упираясь манипуляторами в грудь Оптимуса, Джаз периодически поднимался с улыбкой художника, словно любуясь своим творением.
Лидер, с виду такой безответный, погруженный в свои мысли, лежал перед ним практически неподвижно. Только корпус его гудел как земная трансформаторная будка, да двигатель захлебывался оборотами. Но Джаз знал, что именно сейчас Прайм отдается ему так откровенно и покорно, как не отдавался никому в своей длинной жизни. Это был редкий момент, когда командир был собой, без стереотипов лидерского поведения и правил.
Настойчивее и настойчивее проникали пальцы Джаза в самые интимные места его корпуса, в вентиляционные отверстия, во внешние элементы интерфейс-системы, больше успокаивая, чем дразня.
Джаз вспоминал тысячи тысяч звездных циклов и искал среди них редкие моменты….
А был ли, в сущности великий Оптимус Прайм хоть раз счастлив? И как он терпел эти мегабайты вселенской, общественной, публичной любви, никогда не испытывая любви ЛИЧНОЙ…. Неужели для того, что бы испытать ее однажды и вместо счастья понести только одни потери…
- Выпусти наружу, все, что ты хочешь, Оптимус, я все пойму, все оправдаю!!!…
- Оправдаешь?! – Оптимус, вдруг резко приподнялся на локтях и серьезно посмотрел на Джаза.
Во взгляде командира не было смятения, его окуляры снова зажглись ровным, теплым светом. Буря внутри Искры Прайма улеглась.
В ответ Джаз нежно, но властно сжал его коннектор. Пальцы диверсанта настойчиво извлекали из пазов пахового сегмента главную деталь заправочной системы лидера. Коннектор телескопически удлинялся, стыковочные элементы на его поверхности активировались. Оба трансформера продолжали не отрываясь смотреть друг на друга. Манипулятор лейтенанта смело скользил вдоль ребристой поверхности скрученных в единый комплекс тугих магистралей, касался верхушки, с основным отверстием, где на гладком металле масляно отблескивала тонкая пленка топлива… Коннектор нагревался от перераспределения энергона внутри систем. Стыковочная смазка выступила между мелких сегментов, а все датчики засигналили о готовности к совместной заправке.
Губы Оптимуса задрожали, окуляры вспыхнули ярко-ярко. Еще секунда и лидер рванется навстречу своему партнеру. Выпустит на волю свою страстность, властность, особенное, свойственное только лидеру тепло, способное согреть Искры тысяч существ. Еще секунда и огромные манипуляторы с невероятной силой и нежностью обхватят плечи лейтенанта, перевернут его на спину, приподнимут над поверхностью платформы, заставят прогнуться, раскрыться…. Еще секунда и Прайм войдет в него, но не только на уровне стыковочных элементов - он войдет в его Искру, в его сознание, охватит своей любовью каждый квант его жизни, согреет каждый его атом. Лидер способен на это, энергия сверхновой звезды спрятана в его Искре. Его жертвенность и его любовь бесконечны… Так было всегда…
Но Джаз опередил Оптимуса…. Он быстро прижал палец к губам – короткий жест, призывающий к мгновенной остановке и …. тайне….
- Стой! – губы Джаза улыбались настолько интригующе, что безудержная масса лидерской страсти вдруг замерла в любопытстве.
И тогда манипулятор разведчика скользнул ниже коннектора командира в заправочную горловину его порта, минуя стандартную резьбу, глубже, смело раздвигая сегменты диафрагмы и чувствуя как они моментально становятся скользкими.
- Не ты, а я должен сделать это с тобой, мой лидер – улыбаясь сказал маленький диверсант – сейчас ты нуждаешься в моей отдаче больше…, а я нуждаюсь в твоем счастье и в твоем покое… очень нуждаюсь…. Позволь мне увидеть тебя счастливым, ведь я…. люблю тебя …
И командир автоботов бессильно упав на спину, вдруг понял, что хотел именно этого… раскрыться окончательно, стать слабой, чувствительной субстанцией, способной впитать в себя другую, еще более тонкую суть…. Железный многотонный корпус при этом совершенно не имел значения. Он мог бы быть целой планетой, на которой вырос один единственный цветок… и это было бы смыслом его жизни…
Великий Оптимус Прайм с наслаждением и легкой степенью удивления почувствовал как в него входит коннектор разведчика. Сегменты сжались, детали трансформеров мгновенно приспособились к разнице в размерах. Произошла стыковка двух боевых машин, так жаждавших соединения, но вместо обжигающей страсти обоим вдруг стало удивительно спокойно, приятно и доверительно тепло. Окуляры Джаза сияли как красные звезды. Оптимус смотрел на своего красивейшего и умнейшего из офицеров с трогательной нежностью, смотрел покорно и счастливо. За эту улыбку на губах командира, разведчик готов был отдать всю свою жизнь без остатка.
Лаская коннектор лидера, Джаз другим манипулятором обхватил его за шею и сделал первый толчок. В его баках было полно топлива, но все же несоизмеримо мало, что бы заправить огромный грузовик. Однако разведчик был экономичен, подавая энергон небольшими порциями и компенсируя это быстрыми, сильными движениями. Заправка несла не энергетический, а психологический смысл. Ее ритмичные движения вскоре стали напоминать танец, где большой трансформер внизу раскачивался в такт движениям своего ведущего меньшего партнера. В каждый толчок Джаз вкладывал глубину своих чувств, танец выражал силу и нежную заботу одновременно. Поэтому ведущий сначала разгонялся, вонзаясь в порт, но каждый раз замирал, плавно проходя его узкую внутреннюю диафрагму. Оптимус с восторгом отвечал своему любовнику, полностью подхватив ритм и такт движений, расслабляясь, прогибаясь навстречу и сжимая кольца диафрагмы, когда тот ускользал от него.
Тесные стены отсека перестали для них существовать, Искры ослепляли своим светом, разноцветные круги плыли перед оптическими датчиками.
Падая в ритме совместной заправки на живот Оптимуса, Джаз терся обнаженными деталями, гнул ствол огромного лидерского коннектора, который практически достигал его камеры Искры. Электричество бесновалось, срываясь с перевозбужденных элементов, стреляя молниями по выступающим частям корпусов трансформеров.
- Маленький мой, любимый мой !!!– Оптимус рывком поднялся, согнулся, насколько позволили сегменты и обхватил ладонями лицо Джаза. Они снова принялись целоваться, неистово, жарко, сжимая затылки друг друга, что бы удержать равновесие и не перестать при этом двигаться.
Удивительное тепло разливалось внутри систем, тепло, несущее удовлетворение и счастье, а не только судорожные сокращения колец диафрагмы.
Перезагрузка приближалась настолько стремительно, словно они были пылкими курсантами, укрывшимися в пустой аудитории и страстно отдающимися друг другу.
- Я…. люблю…. тебя! – задыхаясь повторял Джаз
В этот момент он был смел и отчаян как в бою. Свет его оптики соперничал со светом Матрицы
- Говори….. говори…. еще!!! – сквозь стон умолял Оптимус, сжимая внутренние системы до предела.
- Люблю ….. тебя…. люблю….!!!
- Да, Джаз!!! Я тоже… люблю тебя!!!
- Мне… хорошо… с тобой, Оптимус!!!
- И мне хорошо, Джаз…. хорошо….
- Кричи, Оптимус…., кричи об этом!!!
- Хорошо!!! Хорошо!!!!- Искра Оптимуса вспыхнула ослепительной звездой
- Громче!!! – воскликнул Джаз, лицо которого омывали протуберанцы голубой плазмы.
- Да!!! – Оптимус откинулся назад, раскрываясь настолько, насколько позволяла ему степень подвижности тазобедренных шарниров, искря разъемами и прогибаясь, под жалобный стон металла.
Этим криком он исторг из себя последнюю волну муки и хаоса и они аннигилировали, встретившись с простой, но яростной и бессмертной …. жизнью.
Джаз сдавил его коннектор как рычаг и рванув к себе, впился поцелуем в его круглое навершие. Фонтан горячего энергона взорвался в черных манипуляторах, брызнул во все стороны, заливая его лицевую пластину, окуляры и грудь. И простая откровенность такой технофизиологии была лучшей наградой маленькому разведчику, через мгновение ушедшему в перезагрузку вслед за своим командиром.