Драма одного интер-бота. День второй. Соло для клавиш.

Автор: Farida Ounce.cat
Вселенная: AU на основе мира «Transformers. War for Cybertron»
Персонажи: Оптимус Прайм/Джаз, намеки на Саунд/Джаз; ОС - Фрилайт
Рейтинг: R
Жанр: драма
Предупреждение: slash, ООС, hurt/comfort
Краткое содержание: похождения нашего знакомого интер-бота продолжаются тлт О том, что врать – не хорошо

А между тем продолжалась война. Где-то там за алой чертой нейтральной зоны крошили друг друга автоботы и десептиконы. Где-то там заливались стрекотом автоматы. Где-то там серебряными капелями пули стучали о корпуса. Где-то там под гром барабанов и взрывов звучала музыка из хрипов и стонов, из боевых кличей и приказов. Где-то там, за гранью, война пела свою колыбельную павшим солдатам.
Новости были каждый день. Полуджоор шла сводка последних событий: захват новых точек, потеря других, списки погибших, попавших без вести, взятых в плен. Сухие факты, приправленные сочными и красочными видеорепортажами с места событий, картинами фатальных разрушений, объятых пожаром руин, госпиталей, полных раненых солдат, и бегущей строкой внизу с кино-анонсом на сегодня. Каждые три цикла.
Джаз стоял у стойки консьержа спиной, опираясь локтями на столешницу, и внимал словам диктора. В его вроде бы свободной и непринужденной позе можно было проследить едва уловимое напряжение, а взгляд его намертво приковали к себе довольно безрадостные виды: мрачные башни Каона, языки пламени, лижущим мертвые стальные шпили, сполохи беснующегося электричества, освобожденного из изоляции энерго-кабелей. О чем он думал, известно было лишь ему одному, но маленькие утонченные кулачки механоида иногда непроизвольно сжимались и он стискивал зубы.
– Кто выигрывает? – спросил подошедший к нему Сайдсвайп. Спросил так спокойно и непринужденно, словно они смотрели за футбольным матчем или партией спортивного покера.
– Автоботы, – отозвался Джаз, и голос его дрогнул.
– Это хорошо, – Сайд пристроился к той же стойке боком.
– Что хорошего? – Джаз не отрывал взгляда от статичной картинки, изображавшей последствия недавней стычки.
Его собеседник коротко пожал плечами.
– Ну, они ведь как герои, сражаются за правое дело, за нашу свободу… – неуверенно начал он, но Джаз довольно резко его оборвал.
– Какую свободу, Сайд? Какую свободу? Свободу от кого? – он яростно полыхнул оптикой. – И что это за правое дело, за которое они шлют на смерть своих солдат и еще столько же десептиконов отправляют к шарктикону на сковородку?
Красный инстинктивно подался назад и вжал голову в плечи.
– Ты слышал их. Сентинела Прайма и Зету Прайма. Слышал их речи. Что они говорили… Э-э-э-э… У них ведь святая цель… Э-э-и-и… Защитить нас от десептиконов…
– Ты сам понимаешь, что несешь?.. – прошипел Джаз.
– Нет, – честно согласился Сайд. – Я в политику – ни ногой. А тебе-то вообще, какое дело до этой войны? Пусть творят, что хотят между собой.
– Тебя не волнует, что уже завтра, например, ты не сможешь выйти на улицу, не опасаясь пули? Что в любой момент нас может накрыть взрывом?
– Ээээ… нет. Ерунда все это. Да и кому это нужно? Кому вообще важно, кто победит? По мне так все равно. Но автоботы – это хорошо, – с этими словами красный отвернулся и тоже уставился в экран. – А ты, за десептиконов, что ли?
– Нет, я ни за кого. Я здесь, в этой дыре… – Джаз тяжело и немного неуклюже оттолкнулся от стойки и, свесив голову, направился к себе с отсек. Сайд только пожал плечами.

Он не понимал. Он решительно полностью абсолютно и окончательно ничего не понимал. В двухстах милях от границ нейтральных зон уже велись боевые действия, в сотне миль стояли вооруженные заставы, а по тёмным переулкам шныряли шпионы обоих фракций, которые при встрече никак не могли не затеять перестрелку или разборку. Но о них никто не говорил, не вспоминал и, возможно, даже не знал.
Внутреннее общество отрицало существование внешнего мира.
Раньше, думал Джаз, новостной выпуск был чаще. А сейчас? Кажется, его скоро вообще прикроют, и все нейтралы попросту забудут о войне. А ведь бои от этого не прекратятся. Автоботы и десептиконы не перестанут умирать. Пули не перестанут дробить их металл. Гранаты и бомбы не перестанут вырастать на улицах некогда прекрасного Иакона в огромные, чудовищной мощи и аппетита алые цветы.
Все умирало на мили за условной чертой, а внутри неё серой чумой расползалось, словно липкая зараза, равнодушие к чужим жизням и смертям.
Он коснулся пальцами висков, слегка помассировал их, чтобы унять головную боль. Нужно срочно выйти из помещения! Стены давят, стены движутся к нему, вот-вот расплющат его процессор и серая вязкая холера возьмет верх. Джаз выскочил на улицу, с облегчением чувствуя, как растворяется в шумном и прохладном воздухе широкого проспекта. Шины с мягким шорохом понесли его вдаль.
Главное шоссе делило город, словно аккуратным разрезом скальпеля на две части. Если посмотреть сверху, с заброшенной дозорной башни на окраине, казалось, что большую светящуюся амебу раскроили полосой тьмы, и в узком пространстве шести полос идеального покрытия сновали разноцветные и монохромные паразиты.
Были то автоботы. Их обшивки всегда щеголяли богатством и яркостью оттенков, модным тюннингом, красивой подсветкой. Были то десептиконы. Вечно закованные в тяжелую броню сумрачных тонов, отягощающие своими долгими пристальными взглядами, заставляющие содрогаться от вида бесчисленных шрамов и боевых отметин на грузных корпусах. Были то разведчики и информаторы. Легкие формы, незаметные цвета, непримечательные повадки. Увидишь такого – и тут же забудешь, что видел. Были то и те самые капельки вязкой серой меланхолии и безличного нейтралитета.
И был среди них он, Джаз. Безвестный, безродный, безымянный, он не относился ни к одному из типов, являя собой квинтэссенцию сил в раздираемой противоречиями чудесной хромированной обертке – красивый, отполированный, не запоминающийся.
Он был никем – без семьи, без друзей и окружающий мир вспоминал о нем, словно он был гаечным ключом: вот он лежит в уголке и пылиться до тех пор, пока не понадобиться, чтобы воспользоваться им и снова забросить в угол пылиться дальше. Всем вокруг было абсолютно наплевать, что случиться с ним, где он окажется и с кем, ведь здесь, на нейтральной территории, все равно, солдат какого знака он будет утешать этим вечером и следующим тоже.
С какой стороны не глянь – а участь интер-бота весьма печальна. Но не больше.
«– И все-таки, Джаз, скажи, как это – быть проституткой?
– Это сложно объяснить, это можно только прочувствовать.
– Тогда попробуй передать эти чувства, – белые ладони массировали его уставшие напряженные плечи. – Я хочу знать, каково это.
– Хорошо, – он тяжело провентилировал системы и отключил оптику, касаясь щекой прохладного металла платформы. – У меня есть деньги, чтобы поддерживать свое существование, но их недостаточно, чтобы жить. У меня есть жилье, но нет дома. Каждый день я занимаюсь интерфейсом с несколькими партнерами, но не получаю от этого никакого удовольствия. Я постоянно сталкиваюсь с сотнями мехов, но все они мне никто и я для них тоже. Иногда мне хочется вырвать собственную искру, лишь бы не чувствовать всего этого.
– И ты не можешь уйти?
– Нет. Никак нет. Чтобы стать свободным, я должен заплатить. Да и как я буду жить, если уйду? Я ведь ничего больше не умею, кроме как трахаться с тем, кто мне заплатит»
Джаз тряхнул головой, отгоняя наваждение, и поднялся на ноги – вот уже почти цикл к ряду он полулежал на поржавевших перилах, разглядывая город с высоты полета своих мыслей. Как бы скорбны не были его размышления, зрелище цветущего города он всегда находил прекрасным. Смотреть на этот мегаполис он любил не только со стороны, но и изнутри всего этого сложнейшего механизма из фонарных огней и дорог, из неоновых вывесок и туннелей, из дюралайтовых подсветок стеклянных витрин, на которые невозможно не обратить внимания, и темных необитаемых подворотен, куда не заглядывают даже самые любопытные боты. А еще движения, как неотъемлемой части любого города, ведь если бы он не двигался, то, наверное, перестал бы им быть. Если бы замерли разводные мосты, остановилось мерцание светофоров и окон, исчезли с дорог все до единого автомобили и прохожие покинули тесные тротуары, это место переименовали бы в город-призрак, такой же, как и еще несколько десятков таких же на этой планете.
Единожды Джаз видел смерть, но одно лишь этого раза хватило, чтобы ему захотелось остановить все эти убийства на поле боя и за его пределами. Его страшила смерть, хотя и жизнь совсем не радовала, но что-то в нем пока отчаянно не хотело умирать. Возможно потому, что еще оставалось, зачем жить.

У станции поезда у него устали ноги – мех с сожалением подумал, что потерял былую форму. Имея уйму времени до наступления условного времени «ночи», возвращаться он не спешил. Во внутреннем отеке приятно позвякивала кучка кредитов не самого малого номинала, а потому можно позволить себе развеяться.
Пара станций на случайно выбранной ветви, уходящей в какую-то глухую часть города: тихий квартал, мягкий свет фонарей, редкие прохожие, редкие шумы. Он зашел в первое, попавшееся на глаза заведение. Внутри тепло, уютно, не душно и посетителей не так уж и много. Это не один из засевших в контуры ночных клубов, где без перерывов грохочет бессмысленная музыка с четкими танцевальными ритмами. Атмосфера маленького, не наполненного сплошным мраком, но погруженного в приятные сумерки заведения действительно располагала к отдыху, восстановлению душевного равновесия под не громкую расслабляющую мелодию.
«– Ммм… Что это за музыка? – Джаз поудобнее устроил голову на плече сидящего рядом меха, от корпуса которого исходили приятные вибрации. Мелодия была совершенно необычного, не кибертронского происхождения. В высокий перебор клавиш вплетался лентой голос саксофона. Лента оборвалась, нет, плавно закончилась. Остались только голоса рояля, расцветал сольный вокал этого чудесного инструмента.
– Это называется «блюз».
– И откуда ты всегда достаешь такую замечательную музыку, Саунд? – полюбопытствовал он, еще теснее прижимаясь к теплому вибрирующему корпусу, ловя каждый звук.
– Когда-нибудь я расскажу тебе…»
Но как всегда его планам отдохнуть не дано было свершиться – блестящий серебристый корпус даже без страз и маркеров быстро привлек внимание компании любителей хорошеньких ботов.
– Эй, малыш! – азартно произнес голос нависшего над интер-ботом задиры. – За сколько продаешься?
Джаз упорно сидел к ним спиной и не спешно потягивал энергон.
– Вы, ребятки, адресом ошиблись, – с неудовольствием ответил он. – Я не продаюсь.
– Да что ты ломаешься, как целочка? – глумливо поддел его другой юнец, охочий до чужих корпусов. – Просто назови цену.
– А не пошли бы вы…
Шпана ощетинилась. Джаз на секунду с ужасом подумал, что серьезно влип и уже пиши, пропало, ведь такие ситуации редко заканчивались хорошо. Пятерым крепким и сильным нейтралам с диким зудом в одном месте явно не составит труда заломить и изнасиловать в темном переулке красивого хрупкого ботика. Одно дело было опускать Хот Рода в особо не приятные дни и другое – серьезно давать отпор противнику, который превосходит тебя по всем параметрам от числа и размеров до стиля боя. А ведь от этих гаденышей еще и вирусов набраться немудрено и починка раздолбанных портов обойдется в немалую сумму.
Никто, конечно, не мог предположить, чем закончится эта встреча.
– Добрый вечер. Прости, что заставил ждать, – новый, не громкий, спокойный голос.
Рука ложиться на его плече, Джаз оборачивается и видит перед собой совершенно незнакомого ему меха. Но виду не подает. Старый прием некоторых автоботов, чтобы извлечь из щекотливой ситуации случайного гражданского: прикинуться друзьями и утащить его прочь из ненужной компании. Обычно срабатывало.
– Добрый, – в тон ему ответил серебристый мех и позволил себе легкую полуулыбку, словно они действительно были давними товарищами. – Ничего, думаю, у тебя были дела поважнее.
Этого меха он сразу идентифицировал, как офицера автоботов – высокий, почти в полтора раза выше каждого из нейтралов, статный; приятное, довольно молодое лицо, яркая и дерзкая раскраска брони: ультрамариновые пластины с алыми стилизованными языками пламени; благородные порывы, желание помочь. Он явно только что зашел сюда, так же как и Джаз, намереваясь отдохнуть, но прошитое всем алознаковым желание помогать всем страждущим взяло верх, и он бросился наперерез загребущим лапам аборигенов нейтрального квартала.
– Если не возражаете, – обратился незнакомец к притихшей кучке мехов, – мы пойдем.
И, расталкивая шпану локтями, он под руку с Джазом заспешил к выходу. Уже на пороге серебристый бот обернулся и насмешливо козырнул парням, недовольно потиравшим предплечья. По озверевшим лицевым пластинам мехов, явно можно было прочитать огромное недовольство таким обломом, но даже впятером выступить против вооруженного автобота они не посмели.
Оба трансформера шли, молча, но молчание это не было полным, потому что стоило им переглянуться, как они начинали хихикать себе под нос. Только в квартале от покинутого заведения оба вдруг остановились.
– А ловко ты их, – Джазз снова пропустил смешок. Он счел, что можно обращаться к собеседнику на «ты», ведь не смотря на то, что он был вдвое меньше этого автобота, разница в возрасте явно была не большой. – Спасибо, что помог.
– Не за что, – красно-синий бот улыбнулся в ответ. – Ты-то сам как? Порядок?
Джаз в ответ кивнул и неожиданно протянул своему случайному знакомому руку.
– Джаз.
– Оптимус, – с готовностью ответил автобот, пожимая его руку.
– Прайм? – как бы невзначай поинтересовался серебристый.
– Один из, – отмахнулся тот, слегка поморщившись.
– Слушай, Отпимус, я твой должник. Как я могу отплатить тебе?
– Это лишнее, парень, – поспешил заверить красно-синий автобот. – Лучше расскажи, Джаз, чего вдруг эти ребята так на тебя напали?
– Кажется, они просто забыли, где находится квартал развлечений, – теперь настал его черед скривиться. – Я просто хотел отдохнуть, выпить, а эти… видимо приняли меня за одного из интер-ботов. Со мной одни неприятности.
Конечно же, он врал. Врал потому, что ему не хотелось представать перед другом, пусть даже новым, в ТАКОМ свете. Да и что бы подумали о нем, о Прайме, узнай кто-нибудь, с каким отребьем якшается элита армии защитников Кибертрона.
Джаз снова поморщился: автоботов он любил максимум по отдельности и то не всегда. Алознаковые всегда платили хорошо и только редкие экземпляры любили какие-нибудь экзотические удовольствия, но в основном все они были всё теми эгоистичными клиентами, которые пользовали его только ради удовлетворения своих низменных потребностей и совершенно не думали о нем, кроме как о неодушевленной кукле для получения удовольствия. Да, на поле боя и на политических трибунах эти парни были символом благородства, справедливостью во плоти, но только он видел их с не геройской стороны. Обычные мехи, с обычными чувствами, с обычными потребностями и «обычность» их отношения к таким отбросам общества, как секс-боты, тоже не была исключением.
С какой стороны не глянь – а участь интер-бота весьма печальна. Но не больше.
Из небольшой задумчивости его вывел голос Оптимуса.
– А? Ты что-то сказал? – Джаз тряхнул головой, дабы отогнать дурные мысли.
– Я, пожалуй, пойду, – учтиво повторил Прайм. – А ты, будь осторожнее, ладно?
– Хорошо. Буду, – кивнул в ответ серебристый. – Прощай, Оптимус. Надеюсь, еще встретимся.
– Прощай, Джаз. Рад был знакомству.
И автобот исчез во тьме.

– Джаз! – Фрилайт стоял у дверей его личного отсека порядком злой. – Джаз!
Дверь, наконец, соизволила отъехать в сторону, являя пред грозные очи сутенера одного из лучших его подопечных, отполированного, украшенного с ног до головы сверкающими стразами, пахнущего дорогими маслами.
– Джаз, клиент ждет, – раздраженно бросил желто-зеленый приземистый мех. – Поживее!
Упомянутый Джаз смерил мрачным взглядом своего менеджера и покровителя, вышел из комнаты, не забыв запереть за собой электронный замок, и заспешил по лестнице вниз, туда, где располагались комнаты для гостей.
Едва металлическая дверь в один из покоев закрылась за ним, серебристого едва не хватил удар.
– Джаз?
На краю мягкой платформы в полумраке комнаты сидел ни кто иной, как… Оптимус.
С их встречи в маленьком кафе прошла неделя. Все это время ни один так и не вспомнил о втором. Такие случайные знакомства забываются быстро, но, увы, не насовсем.
Интер-бот попятился, закрывая лицо руками. Его ложь всплыла на поверхность. Да еще и так…… глупо.
– Джаз, – автобот устало поднялся с платформы и подошел к нему. – Значит, ты солгал?
В ответ серебристый только кивнул.
– Прости. Я, пожалуй, пойду, – и Оптимус направился к двери. Еще чуть-чуть – его пальцы коснутся замка, дверь откроется, он уйдет.
– Все в порядке, – серебристый мех неожиданно перехватил его руку. – Но если ты уйдешь, у меня будут серьезные неприятности.
Он положил ладонь Прайма на свое бедро, приглашая, вот так просто переступая через себя уже не впервые. Оптимус опешил слегка – его новый друг оказался проституткой, которой он собирался воспользоваться. В процессоре у автобота это не укладывалось.
– Джаз, ты не должен…
– Расслабься. Это моя работа, – он не стал изображать натянутой улыбки, не хотел снова лгать.
Офицер пытался еще что-то возразить, но его бесцеремонно толкнули на платформу и заткнули рот горячим, страстным, полным искусственного желания поцелуем. Наигранный, фальшивый стон раздался из уст неправдоподобно красивой игрушки.
– Джаз, не надо… – автобот попытался оттолкнуть его.
– Заткнись, – выдохнул тот. – Я не хочу потерять из-за тебя работу. И я все еще твой должник. Так что обещаю – тебе понравится.
Оптимус оставил попытки освободиться. Его руки, еще недавно упиравшееся в серебристый пластик на груди, перекочевали на изящные бедра, поглаживая. Джаз самодовольно усмехнулся и, не став целовать его в губы снова, спустился ниже, к самой шее автобота, лаская его языком, покрыл легкими, почти невесомыми, словно прикосновения порхающих крылышек бабочки, поцелуями широкую грудную пластину так, как любил, чтобы это делал с ним его постоянный клиент…
Да, определенно ему это нравилось. И плевать с высокой башни на идеи автоботов, когда с тобой вытворяют такое, что аж вентиляторы стопорятся. Уставший почти до изнеможения, добитый долгим воздержанием, Прайм впервые за долгое время чувствовал настоящий прилив сил, возбуждение от нижней части живота горячей волной растекалось по телу. Он лежал на спине, не шевелясь, но все же ощутимо вздрогнул и заерзал, когда ловкие пальцы раздвинули и убрали в пазы пластину, обходя автоматику, и Джаз дохнул паром на раскрытую соединительную систему.
– Я же говорил, что понравится, – он снова усмехнулся, кладя руки на бедра клиента, и опустил лицо к раскрытому паху.
Его длинный шлейф-язык с энтузиазмом орудовал внутри: он отдавался своей работе целиком. От упругого скольжения и трения шлейфа, задевавшего и облизывавшего на своем пути все подряд, порядком разогретый, автобот протяжно застонал.
Джаз, подогнанный стимулятором, тоже не сдерживался, одной рукой подготавливая свой порт, добиваясь выступившей смазки с не меньшим старанием, чем доводил Прайма до стонов и сладкой дрожи всего корпуса.
– Ты готов? – соблазнительный шепот у аудиодатчика уже почти отсутствующего красно-синего меха.
Не дожидаясь ответа, интербот выпрямился и рывком глубоко насадился на блестящие от масла штекеры. Комнату заполнил переливчатый стон, словно перебор высоких октав на рояле, и низкий утробный рык. Пальцы до скрежета стиснули украшенные стразами пластины на предплечьях.
Мгновенно между сцепленными телами установился форсированный энерго обмен, от получаемых импульсов электричества корпус не состоявшегося диверсанта едва не подпрыгивал, системы поджимались и сладко вздрагивали.
Оптимус чувствовал себя просто восхитительно, он был в восторге от того, что вытворял с ним этот справный красавец, ему хотелось, чтобы этот цикл, в который они остались наедине, не заканчивался как можно дольше, чтобы дал возможность насладиться им сполна. Но только в процессоре самого Джаза крутились вовсе не такие мысли. Он жаждал уже перезагрузки, лишь бы избавиться от ненавистных ощущений, от этого жуткого жара, от этого не правильного желания. Его обманутый синтетикой корпус испытывал острое наслаждение, а искра, надежно запертая в своей камере, разрывалась на части, не имея возможности соединиться с другой.
Голову пронзила вспышка боли. Перезагрузка. Пик. Финал.
Еще один, очередной восхитительный коннект, за который его босс сорвал не малые деньги, и сорвет еще, потому что у этого юнца на сегодня не последняя встреча. Пока Оптимус приходил в себя после пережитой перезагрузки, он поспешил укрыться в своей комнате, чтобы привестись в порядок и подготовить себя для следующего клиента.
А еще он про себя молился и взывал к Праймусу, чтобы этому конкретному автоботу не взбрело в голову прийти еще раз.