Свет.

- Ты потрясающий, - прошептал Проул. Его внутренние системы странным образом ныли, он никогда раньше не ощущал ничего подобного. Он и понятия не имел, что его корпус мог чувствовать так.

- Спасибо, - ответил Джаз, тяжело дыша. Его пробрала дрожь, когда Проул обвёл одну из его фар. – Штекер или порт?

- Что?

- Твой доступ…

Проул сконфуженно отстранился от поцелуев.

- Я не знаю, - он прижал ладони к грудному отсеку Джаза. Смутные воспоминания со сборочной линии сообщили ему, что порты доступа были остатками проводки, ответственной за его базовую прошивку. – Я…

- Ты никогда себя не трогал?

- Нет. Мне никогда не хоте… ааах! – голос Проула растаял, превратившись в стон, когда кончики пальцев Джаза надавили на основание его бёдер. Его ноги, торс и губы яростно трясло мелкой дрожью, пока жаркое покалывание творило настоящий хаос в его нейросети. Как мог столь крохотный порт рождать столько ощущений?

- Джаз! – прохрипел он.

Джаз потёр большим пальцем вперёд-назад.

- Нравится?

- Ннх!

- Порт. У тебя вход, - улыбнулся Джаз. – Классно.

- А… а у тебя? – Проул пытался сидеть прямо, невзирая на пронзающие его корпус вспышки электричества.

- Штекер. Выход.

Джаз направил его руку к небольшому предмету, не длиннее кончика его пальца. Тёплый металлический штекер с вертикальными выемками по бокам. От легчайшего скольжения кончиков пальцев по нему Джаз трепетал всем корпусом.

Он хотел отстраниться: логика уверяла его, что это неправильно – касаться кого-то так интимно. Прикосновения такого характера означали близость. Близость означала подпустить к себе кого-то. Подпустить к себе кого-то означало уязвимость. Уязвимость означала…

- Проул, - шепнул Джаз в его аудиодатчик. – Всё хорошо.

Если бы только у Проула были силы поверить в это. Он так долго был одинок, что теперь ему было сложно отказаться от этого одиночества. Отношения влекли за собой трату времени, необходимость делиться секретами и, самое главное, риск.

На Кибертроне два меха начинали отношения с интерфейса – как способа сказать «да, я хочу встречаться только с тобой». К слиянию Искр прибегали лишь тогда, когда пара была готова связать себя друг с другом навечно. Разум Проула отчаянно искал предлогов не заходить так далеко. Шла война. Когда угодно, в любой момент один из них мог погибнуть в бою. Или – что, если он охладеет к Джазу, или Джаз к нему? Что, если он окажется ничего не стоящим любовником? Что, если…

Горячее покалывание охватило его сервоприводы, когда губы Джаза проложили шелковистую дорожку от его горла до аудиодатчика. Искорки раскалённого желания брызнули вокруг его обнажённого порта. Так мощно, так сильно, словно жгучее пламя из открытой печи вспыхнуло внутри его корпуса.

… что, если он проснётся счастливым?

Джаз собрал воедино каждую каплю своего самоконтроля. Он желал погрузиться в порт Проула и потеряться в наэлектризованном блаженстве. Ни с одним из своих бывших любовников он никогда не сгорал от страсти так, как с Проулом.

Нерешительность Проула немного его разочаровывала. Джаз знал, что стал бы ждать столько, сколько нужно… но он боялся, что за время ожидания могло случиться что-то страшное. На войне любой из них мог погибнуть в любую секунду. Каждое утро могло стать для него или Проула последним. Он хотел прожить эти мгновения на полную катушку. Он хотел, чтобы Проул прожил эти мгновения вместе с ним.

Деревянные колокольчики постукивали у них над головой. Шёпот Проула почти сливался с этим звуком.

- Джаз… Ты когда-нибудь…

- Пару раз, - выдохнул Джаз. – Только интерфейс. С тобой всё по-другому, Проул. Ты… - он улыбнулся под кончиками пальцев Проула, блуждающими по его губам, - сводишь меня с ума.

После чего он поймал губами указательный палец и пососал. Как он и думал, у Проула были крайне чувствительные руки, что означало, что они были его «эрогенной зоной».

- Можешь выбрать, - Джаз помедлил, облизывая другой палец, и ухмыльнулся, наблюдая, как Проул изгибается от этой ласки. – Сейчас или позже. Для меня это не важно. Я от тебя не откажусь.

- Это не выбор, - возразил Проул. – Выбор между «сейчас» и «потом» не изменит результата.

- Что, если завтра меня убьют?

Проул оцепенел, словно одна эта мысль украла ветер из его парусов. Его встречный вопрос красноречиво выражал его непрерывные сомнения:

- Что, если я окажусь плохим любовником?

- Ты в этом новичок. Никто в первый раз не идеален, - Джаз ухватил Проула за подбородок, привлекая его лицо ближе, чтобы смотреть прямо в его визор. Он не был зол – но ему было больно видеть, что Проул считает, будто весь мир презирает его за изъян, в котором он даже не был виноват. – И я не прошу тебя быть идеальным, Проул. Если мы где-то напортачим, то разберёмся с этим. Мне налить, шлак побери, что ты не можешь меня видеть – потому что я тебя вижу прекрасно, и мне… нравится то, на что я смотрю.

Его слова клубились клочьями дыма во влажном вечернем воздухе.

- Я не прошу тебя сливать со мной Искру прямо сейчас. Только интерфейс. Мы можем делать это помедленнее, так, как ты захочешь, но позволь мне показать тебе, что я хочу тебе дать. Потом ты сможешь решить, как далеко ты хочешь зайти. Только один шанс, Проул, - Джаз сжал левую ладонь Проула, чуть более узкую, чем его собственная. – Пожалуйста. Даже если ты пожалеешь об этом, ты пожалеешь гораздо больше, если этого не сделаешь, потому что если ты этого не сделаешь, то никогда не узнаешь, каково это. Я не буду злиться на тебя… Что бы ты ни решил, я приму это.

- Джаз…

Чувства Джаза набухли горячим пузырьком в его горле.

- Я люблю тебя. Я хочу тебя любить.

Проул отвернулся в молчаливом раздумье. Его тонкие, жёсткие губы сжались узкой линией. Затем, с текучей кошачьей грацией, он ухватился за ветку над головой, приподнялся на пару дюймов и обвил левой ногой талию Джаза. Его вентиляция втянула жаркий воздух. Он тяжело дышал, явно пытаясь охладить внутренние системы, но в то же время удерживая самообладание.

Джаз схватился за ту же ветку и отзеркалил позу Проула, обхватив его талию правой ногой, так, что они удерживали друг друга за тазовую секцию в полуобъятии. Время и пространство приостановились. Вселенная словно растаяла смолой и обтекала его корпус неторопливыми, до предела наэлектризованными волнами предвкушения.

Проул опустил правую руку и чувственно обвил ей шею Джаза. Джаз сделал то же самое своей левой рукой. Чтобы сохранять эту позу, им приходилось поддерживать друг друга и удерживать идеальное равновесие, в противном случае они бы упали оба. В древних текстах говорилось, что Циркит-Су зарождалось как позиции для занятий любовью, превратившись со временем в боевое искусство. В некоторых позах стимулировались различные сенсорные датчики, чтобы достичь величайших высот удовольствия.

- Ооо, Проул… - статическое электричество заструилось мелкой рябью по бёдрам и шее Джаза. – Это же Цепь Бесконечности…

- У меня есть статуэтка двух мехов в этой позиции, - Проул сверкнул улыбкой на мгновение. – Я… всегда хотел её попробовать.

- Здорово! Я тоже, - отметил Джаз. – Готов соединиться?

Проул сделал глубокий вдох. Дрожь в его пальцах была возбуждением, не страхом.

-Да.

Джаз медленно придвинулся ближе, пока их порты не соприкоснулись, брызнув статикой меж их корпусов. Он пронаблюдал, как Проул беззвучно приоткрыл рот, когда его корпус соединился с другим впервые со дня его сборки. Джаз был доволен – их порты защёлкнулись, словно были предназначены друг для друга. Это стало его последней мыслью, прежде чем его сознание заволокло туманом, а перед оптикой заплясали фейерверки.

- Ннх… Проул…

Он почувствовал, как свободная рука Проула скользнула ближе, пока их мизинцы не коснулись друг друга. Их губы совершили то же самое, сливаясь в ленивом, текучем поцелуе, подрагивая от чистой потребности стать ещё ближе.

- Я люблю тебя, - выдохнул Джаз между поцелуями. Слова полились сами собой, и он уже не мог остановиться. – Проул, я…

- Я знаю, - улыбка Проула сказала всё за него. – Я знаю.

Электрическая энергия нарастала внутри их корпусов, циркулируя в ногах, пробираясь сквозь сенсоры тазовой секции вверх, к рукам, и срываясь с кончиков пальцев, стимулируя сенсоры на затылке партнёра. Каждый значительный сенсорный узел вспыхивал от страсти, как гирлянда фейерверков.

Джаз наклонился и прижался к губам Проула в пылком поцелуе. Всё, чем он был, казалось, прорывалось на волю через их сомкнувшиеся губы и движущиеся глоссы. В этот миг всё в мире потеряло свой смысл, кроме цепи, созданной их сплетёнными корпусами.

Он чувствовал, как вибрируют внутренние системы Проула. Ветку над ними трясло от усилия, с которым он цеплялся за неё. Что-то задерживало его перезагрузку. Что-то внутри, неосязаемое – тот же страх, что не выпускал его из теней всю его жизнь.

- Проул, - шепнул Джаз. – Я смогу удержать нас.

Проул закусил нижнюю губу и скорчил гримасу. На его борьбу с самим собой за сохранение своего железного спокойствия было мучительно смотреть. Похоже, даже на пике страсти он не хотел избавляться от него.

- Проул.

- Я… н-не могу… - простонал Проул. Отчаяние пылало по всему его гибкому корпусу, а его пальцы просто впивались в ветку.

- Проул, всё хорошо, можешь не сдерживать себя. Я тебя держу, - он ухмыльнулся. – Я знаю, это звучит по-дурацки, но я не дам тебе упасть никуда, кроме как ко мне в объятия.

Проул издал тихий смешок.

- У тебя… ужасные… ннх… фразочки для флирта…

- Я знаю. А теперь отпусти себя, - Джаз осыпал поцелуями-полуукусами шею и щёку Проула. Его собственные ощущения росли, постепенно добираясь до точки, за которой нет возврата. Он сдерживался лишь потому, что хотел увидеть, как Проул перезагрузится первым.

Напряжение в ветке немного ослабло, когда пальцы Проула с неё соскользнули.

- Джаз… - он застыл всем корпусом.

- Отпусти себя, - Джаз ткнулся лицом ему в шею и увеличил отдачу своего порта.

С губ Проула сорвался новый низкий стон. В воздухе пахло горячим маслом и электричеством – ни с чем не сравнимый аромат меха перед самой перезагрузкой. Напряжение захватило его корпус целиком и полностью. Как раз в тот момент, когда казалось, что его корпус просто рассыплется на части, на его лице вдруг отразилось понимание. Страх пропал, словно отброшенный покров. Он расслабил ногу, позволяя Джазу поддерживать их вес, пока он сдавался на милость экстаза. Он выгнулся, откидывая голову и взывая именем Джаза к небесам, громче и громче, выше и выше, мелодичней и мелодичней, пока его голос не превратился в бессловесные восторженные стоны.

Джаз улыбнулся, наблюдая за перезагрузкой Проула, такой примитивной, искренней и мощной – он почти не мог поверить, что такой сдержанный мех мог создавать столько шума. При виде этого мгновения полной раскрепощённости его чувства словно запечатлелись в камне, и он окончательно убедился – он любил Проула. Он хотел любить его всю оставшуюся вечность.

***

Перезагрузка… это было просто ошеломляющее чувство. Оно накрыло каждый дюйм его корпуса трепетом, сладкой болью и жаром. Он растерял весь самоконтроль, и ему было совершенно всё равно, ведь он знал, что удерживающие его руки вернут ему этот контроль, как только он придёт в себя.

Проул слышал собственный голос, повторяющий имя Джаза, словно мантру. Для него это было равноценно словам «Я люблю тебя».

В какой-то момент память подвела его. Он пришёл в сознание, возобновляя хватку на ветке над собой. Реальность плыла перед ним в замедленном движении, а его охлаждающие и вентиляционные системы работали с удвоенной мощностью, пытаясь остудить его корпус. Каждую его деталь покалывало – даже покрышки и промежутки между дентапластинками. Он чувствовал себя живым, как никогда раньше.

В этот миг он был счастлив, что выбрал ту символическую лодку.

- Как это было? – Джаз тяжко дышал в его аудиосенсор, в его мягком голосе слышалось напряжение.

- Изумительно, - прошептал в ответ Проул. Он погладил затылок Джаза, легко провёл глоссой по его круглому аудиодатчику и мурлыкнул: - Изумительно.

Корпус Джаза содрогался, прижимаясь к его груди. Излучаемый им жар источал запах горячего масла и металла – тот же запах, который Проул заметил прямо перед своей перезагрузкой. Он слышал, как Джаз тихонько постанывает – наверное, сам того не сознавая – и надеялся, что это не прекратится: у Джаза был такой прекрасный голос. Особенно теперь, когда уязвимость внутри него ныла расплавленной ртутью под самой поверхностью.

- Джаз, - он подрагивал, прижимаясь лбом ко лбу партнёра. Он не пытался подавить улыбку. Признательность, желание, любовь – он позволил всем этим чувствам показаться наружу, только для Джаза. – Твоя очередь…

Джаз отпустил ветку и вцепился в Проула, как лиана. Его нежные, полные губы оказались совсем рядом с аудиосенсором Проула.

- Я на самой грани, - выдохнул он. Дрожь сотрясала его грудной отсек, он стиснул челюсти. – О, Проул… о, Праймас… с тобой так… ннх!.. т-так хорошо!

Перезагрузка Джаза была взрывом напряжения и стонущих криков. Всё, чем он был, словно вскипело и поднялось на поверхность, чтобы его можно было испробовать на вкус, коснуться и услышать. На пике страсти он любил целоваться. Проул не жаловался – он принял трепещущие губы и глоссу, ворвавшиеся в его рот обжигающей волной. Он отвечал движениями глоссы в такт с пульсациями энергии, которые прокатывались по нейросети Джаза, и был вознаграждён чудесным откровенным звуком, чем-то средним между стоном и всхлипом.

Даже в этот прекрасный миг, когда Джаз повис на нём, совершенно беззащитный, Проул не мог не усомниться в себе. Он почти никак не участвовал в их занятии любовью. Затем он решительно заткнул своего внутреннего цензора - это был явно неподходящий момент для оценки собственного поведения!

Слегка пошатываясь, Джаз отстранился и медленно снял ногу с бедра Проула. Он умудрился это сделать, не размыкая соединение меж их корпусами, и от каждого его движения по всему корпусу Проула прокатывались восхитительные отголоски удовольствия. Проул не успел опомниться, как оказался сидящим на ветке, прижимаясь спиной к стволу дерева. Джаз осторожно разъединил их порты. Его корпус передвинулся с шелестом металла и листьев – с отключённым визором Проул не был точно уверен, что именно он делает – а затем гладкая глосса обвела его порт язычком огня.

- Просто расслабься и лови кайф, - сообщил ему Джаз.

Утихшее было возбуждение вспыхнуло в Проуле снова. Джаз выцеловывал, посасывал и вылизывал сенсоры, о существовании которых он и не подозревал каких-то пять минут назад.

- Джаз! – прошипел он сквозь стиснутые дентапластины. Хранить неподвижность и молчание было просто нереально. Он мог лишь жадно заглатывать воздух, пока мир вокруг него вновь растворялся, растекаясь заряженным статикой блаженством.

***

Первое, что Проул заметил, когда вернулся в онлайн, – он был уже не на дереве. Второе, что Проул заметил, когда вернулся в онлайн, – тяжесть рук, бережно обнимающих его за плечи. Третье, что Проул заметил, когда вернулся в онлайн, – тепло солнца на его щеке.

Перестук китайских колокольчиков доносился с большего расстояния, чем раньше. Наверное, Джаз перенёс его к нему в комнату. Проул по привычке активировал визор и подождал три наносекунды, необходимые для создания тактильного образа того, что его окружало.

Джаз пошевелился и передвинул ноги. Проул дотронулся до его губ и почувствовал, как они изгибаются ласковой улыбкой. Затем эти губы поцеловали кончик его носа.

- Доброе утро, солнышко.

- Солнышко?

- Ага. Ты здорово смотришься в его лучах.

Проул решил поверить Джазу на слово. Зудящий в его схемах вопрос так и просился наружу:

- Тебе понравилась эта ночь?

Джаз придвинулся ближе.

- А тебе?

- … чрезвычайно.

Он сам изумился своему ответу – он даже не успел его обдумать. Пару секунд Проул размышлял, чего же он так боялся: он лежал в объятиях того, кто знал его самую страшную тайну – и этому кому-то было всё равно.

У людей имелась поговорка: «Любовь слепа». Проул провёл пальцем по скуле Джаза, осознавая, что наконец-то понял значение этих слов. Любовь делала Джаза слепым к изъяну в его конструкции. Изъян не делал его уродливым, увечным или жалким – он был его частью, как рука, нога или окраска брони. Он составлял образ Проула, но не являлся самим Проулом.

- Эй, Проул… на что это похоже?

- Хм?

- Быть слепым. Ну, в смысле, ты видишь всё чёрным?

От этого вопроса Проул хихикнул про себя, хотя и не знал, почему он показался ему таким забавным. Он никогда не представлял, что смог бы открыто говорить на эту тему.

- Не совсем чёрное; скорее, это просто ничто, - ответил он. – Когда ты отключаешь оптику, твои зрительные процессоры никуда не деваются, они сообщают тебе, что выключены, верно?

- Ага. По центру всегда мигает световой сигнал.

- Теперь убери этот сигнал. Убери восприятие. У тебя не останется ничего.

- Эм… трудно представить.

- Именно.

- Тебе нравится сбивать меня с толку?

- Может быть.

Проул оборвал себя. Он был откровенен, вёл беседу – и его искренне удивляло, как легко было разговаривать с Джазом. Решив это проверить, он задал вопрос, который никогда бы никому не озвучил:

- На что похоже зрение?

Джаз тихо рассмеялся ему в аудиодатчик:

- Музыка для оптики. Чем ярче, тем громче. Взять, к примеру, солнце – готов поспорить, мы бы оглохли, будь оно таким же шумным, как и ярким.

Он только что описал свет таким образом, который Проул мог понять, и даже не осознал этого. Для Проула свет был лишь вибрациями, сигналом с его визора или дуновением тепла на его броне. В нём нуждались те, кто мог видеть, Проул же никогда о нём особо не задумывался.

- Оно красиво?

- Иногда. Особенно когда оно сияет на тебе.

Проул склонил голову, пряча усмешку. Тот факт, что кто-то находил красоту в его несовершенстве, значил для него очень много. Джаз обнял его за талию и притянул в неторопливый, шелестящий статикой поцелуй. Сервоприводы Проула попытались было привычно напрячься, но Проул воспротивился. Эти ощущения были приятны. Ему не нужно было убегать. Ему было позволено быть счастливым.

Но время нельзя было остановить, и вскоре Джаз с сожалением отстранился.

- Мне нужно отчитаться Сентинелу, - он вздохнул. – Он не любит, когда я надолго пропадаю.

- Так скоро?

Джаз кивнул. Его нежелание уходить творило со схемами Проула нечто странное.

«Забавно», - подумал Проул, - «поначалу я не хотел иметь с ним ничего общего. Теперь же я не хочу, чтобы он уходил.»

Колокольчики ветра постукивали друг о друга где-то вдалеке. Проул поджал губы. Такой чудесный подарок… казалось правильным вручить что-то в ответ. Что-то, что значило для него столько же, сколько дарованная Джазом доброта. Он чуть наклонил голову, подставляясь под солнечное тепло, и его вдруг осенило.

- Джаз, постой. Не уходи.

Джаз замер, уже собравшись было забраться на дерево.

- А? Ты в порядке?

- Всё хорошо. Просто… подожди секунду.

Проул подошёл к дереву и провёл ладонью по узловатой, грубой коре. Он не стыдился использовать руки вместо зрения в присутствии Джаза, и он обшаривал кору, пока кончики его пальцев не нащупали вырезанный им на корне символ бесконечности. Затем он проследил невидимую линию вниз и прижал ладонь к земле.

***

Джаз наблюдал за раскопками Проула, пока тот, наконец, не извлёк то, что искал. В его ладонях была статуэтка, о которой он рассказывал этой ночью. Небольшое медное изваяние двух мехов, занимающихся любовью в позиции Цепи Бесконечности. Он не мог распознать эти фигурки, но предположил, что это были древнейшие автоботы из далёкого прошлого Кибертрона.

- Я хочу, чтобы это было у тебя, - тихо произнёс Проул.

Искра Джаза замерла на мгновение. Это же было сокровище Проула!

- О, Проул, - в его плавном голосе звучало благоговение. – Ты… ты уверен, что хочешь отдать это мне? Она же, вроде как, очень дорога тебе…

- Дорога - как и колокольчики, которые ты подарил мне, - Проул не колебался, протягивая ему скульптуру. – Считай это… благодарностью… за прошедшую ночь.

- Здорово, - пальцы Джаза коснулись пальцев Проула, когда он сжал маленькую красноватую статуэтку. Она была твёрдой, тяжёлой и идеально умещалась в его ладони. В солнечном свете она мерцала, как маячок. Кое-какие детали были истёрты от того, что Проул много раз изучал её форму кончиками пальцев, но Джаз мог разобрать визоры на лицах мехов. При виде этого у него вырвался смешок.

- Я… не знаю, что сказать…

- Тебе и не нужно ничего говорить. Храни молчание. Созерцай.

- Ха-ха. Древний кодекс ниндзя, - Джаз ухмыльнулся, наклоняясь и прикасаясь губами к губам Проула. Слова всё равно казались слишком незначительными, но он произнёс те, которые, как он чувствовал, были самыми важными. – Спасибо, Проул. Ты замечательный.

Затем он поднялся к дыре в крыше, карабкаясь по дереву, как по лестнице. Этим утром солнце сияло особенно ярко, едва не ослепляя его золотисто-белыми потоками света. Джаз обернулся, бросая взгляд на Проула – и в этот самый момент он без страха шагнул на солнечный свет и улыбнулся.

***

Джаз держал статуэтку Проула на подоконнике в своём отсеке. Она была первым, что он видел, когда просыпался, последним, на что он глядел перед перезарядкой, и центром его внимания во время медитаций.

Отблески света на скульптуре Бесконечности были музыкой для оптики Джаза. Он не забыл, как выглядел Проул во время своей первой перезагрузки – с приоткрытым ртом, стонущий его имя и переполненный эмоциями до самых краёв. И он готов был поклясться собственной жизнью, что всегда будет помнить, как Проул вышел на свет из теней – и как его броня и визор лучились знанием того, насколько он был любим.

Иногда Джаз сожалел, что Проул не мог увидеть свою статуэтку или солнце, но его грусть всегда была недолгой. Проул был живым подтверждением того, что для того чтобы видеть, оптика была нужна не всегда.