Замерзшая смазка.

Трехрежимник ошарашенно хмыкнул, но все же уступил настойчивой просьбе и погладил ладонью исцарапанное левое крыло. Старскрим застонал, хватая его запястье и дергая ниже:
- С другой стороны… там… болит…
- Ну так не хватайся за меня! – возмутился Октан, приподнимаясь до болезненного натяжения проводов.
После недолгих размышлений он понял, что удобнее всего будет запихнуть руки под талию истребителя, дотягиваясь таким образом и до линии соединения, и до израненных плоскостей. На спине Старскрима броня была искалечена намного сильнее, чем заправщик мог представить – краска местами потрескалась и облетела, и почти везде был поврежден металл. Пальцы Октана поглаживали чувствительную проводку – крылья сверхзвукового самолета были устроены весьма отличным от крыльев самого трехрежимника образом. Он расширял пальцами царапины и мучительно медленно касался открытых сенсоров - не предназначенных ни для чьих манипуляторов, потому что воспринимали даже малейшие колебания воздуха, и даже при ремонте внутренности крыльев трогали только инструментами, предварительно отключив носителя – как будто не замечая разницы между внешней броней и тонкими проводками.
Старскрим. Крайне изумленное выражение лица, беспорядочно и часто мигающая оптика. Вцепившись в корпус Октана, неосознанно скребя пальцами по жесткой фиолетовой броне, словно в яростной попытке прорваться внутрь и так же коснуться беззащитных внутренностей, он всхлипывает и умоляет быть осторожнее.
По белой поверхности крыльев скачут искры; изоляция в моторном отсеке плавится; система охлаждения работает на износ, уже не справляясь со своей задачей. Октан слизывает с шеи истребителя мутный, блестящий в полумраке тающий энергон. Старскрим выгибается, дергает головой, серое лицо искажается в странной гримасе, напряжение в соединяющих любовников проводах резко повышается.
- Напомни-ка, о чем ты меня просил, - выдыхает Октан.
Чувствуя, как плавится и размягчается жесткий лед под бедрами, Старскрим начинает ерзать под чужим тяжелым телом, отвоевывая по сантиметру столь дорого оплачиваемую свободу. Сильнее сжимает шланг внутри себя. Там невыносимо горячо и тесно – как и должно быть. Истребитель запрокидывает голову, чтобы не повстречаться яростным взглядом с похотливой и самодовольной оптикой Октана.
Белесый, густой хладагент тихо шипит, стекая по броне.
- Люби меня.
Старскрим пытается показать готовность к перезагрузке не словами, а телом. Его руки гладят шершавые крылья – сверху, снизу, с нажимом возле кромки. Все, абсолютно все склизкое, измазанное тающим энергоном. Мокрым энергоновым льдом.
Октан кусает его за шею, посылая электрический импульс к чужой Искре. Старскрим дергается, сминая крылья об исследующие пальцы, такой чувствительный, такой послушный и податливый Старскрим.
Они сидели на полу, даже не глядя друг на друга, но каждый чувствовал жар чужого корпуса и остаточный фон.
- Почему ты живешь здесь? – Старскриму вдруг захотелось спросить хоть о чем-то, что могло отвлечь его от боли, а заправщика – от сводящей с ума злости.
- А где мне жить? – саркастически отозвался Октан. – Думаешь, стоит обратиться к Гальватрону? Пожалуй, у него для меня давно готово помещение. И орудия пыток тоже.
- - Здесь тоже не место, - Старскрим почти безразлично скользил взглядом по темно-серым стенам ангара, кучам непонятного хлама на полу, осколкам ледяного энергона. – Тут же ни на что смотреть не хочется…
- Не хочется – не смотри! – огрызнулся заправщик. – Я давно привык ко всему. Какая, шлак возьми, разница, если я здесь один? Лишь бы то, что нужно, было под рукой. Мне налить, как это выглядит.
- И тебе нравится жить на свалке? Для начала можно было хотя бы вынести отсюда весь этот металлолом… – Старскрим брезгливо скривил губы и тут же вскрикнул от резкой боли. Должно быть, у него сильно притупилась реакция – он не успел даже заметить движение, а Октан уже вцепился скользкими от энергона пальцами в его крыло.
- Твою авиацию, Скример!.. – казалось, Октан с трудом сдерживался, чтобы не ударить. – Лучше забудь свои замашки. Ты теперь не вышестоящий, понятно? Теперь ты зависишь от меня, а не наоборот. Не понял – я объясню еще раз!
В то же мгновение Старскрим снова закричал, выгибаясь всем корпусом – заправщик быстрым движением оборвал в его крыле пару тонких проводков.
- Так лучше доходит? – Октан властно притянул его к себе, глядя в лицо, и Старскрим из последних сил старался не показывать, насколько ему сейчас больно. – Конечно, для командира авиации здесь не место. Зато для заправщика в самый раз – ты ведь об этом думал?! Почти так я и жил всегда! Кем я был для тебя и остальных?! Если бы ты хоть раз заподозрил, о чем я думаю в твоем присутствии…
Оптика заправщика снова опасно засверкала, и Старскрим попытался отстраниться, подняв руку в неловком защитном жесте, но об этом нечего было и думать – Октан только крепче прижал его к себе.
- Я… я догадывался, - почти невнятно пробормотал Старскрим, лихорадочно думая, не будет ли ему только хуже от такого признания. – Я не хотел, чтобы Мегатрон об этом узнал…
Он умоляюще смотрел на заправщика, мысленно пытаясь просчитать – поверит ли?.. Слишком многое от этого зависело.

Октан поспешно запустил сканирование своих систем, думая, что энергон начал свою разрушительную деятельность в центральном процессоре.
- Что? – вымолвил трехрежимник, не веря услышанному.
Старскрим заискивающе улыбнулся – он очень хотел жить, предпочтительно целым.
- Я заботился о твоей безопасности.
«Вообще-то о своей, но тебе не надо об этом знать», - мысленно добавил истребитель. Совершенно невыразительное лицо Октана не давало Старскриму возможности распознать его эмоции. Сикер осторожно прижался раскрытыми внутренностями к могучей фиолетовой груди и положил голову на плечо собеседника.
- Ну конечно.
Старскрим с удовлетворением отметил про себя, что это прозвучало вовсе не насмешливо, как того хотел Октан. Скорее как-то потрясенно... Трудно сохранить ясность рассудка, когда слышишь слова, которых ждал тысячи лет, и делаешь то, о чем не смел думать. Еще совсем немного, и Октан, окончательно утративший чувство реальности происходящего, поверит во что угодно… Наверно, общение с автоботами окончательно сбило программные настройки и без того странному десептикону. Не такой партнер нужен был Старскриму, презирающему любого, кто не заслуживал уважения по десептиконским меркам. Но выбирать не приходилось. Впервые за долгое время он остался один, причем в критической ситуации, и надеяться было уже не на кого. Тысячелетиями его жизнь зависела от Мегатрона, который прекрасно это сознавал и не упускал случая напомнить, однако если Старскриму удавалось создать иллюзию верности и преданности, он мог быть спокоен. Никто из соратников не осмелился бы причинить вред тому, кого Мегатрон считал своей собственностью. И всегда были рядом истребители... Искра больно сжалась при воспоминании о тех, кого он совсем недавно видел как наяву.
- Я был вынужден держаться в стороне от тебя, - осторожно начал Старскрим. - Ты же сам понимаешь, что тебе грозило бы, узнай Мегатрон о наших с тобой отношениях…
Октан вздрогнул, сильнее прижимая его к себе, и Старскрим едва сдержал стон – от резкого движения каждое повреждение отозвалось ноющей болью. Но показывать это было нельзя – если заправщик решит, что неприятен ему, все может кончиться очень плохо. Старскрим успокаивающе потерся щекой о плечо Октана и негромко продолжил:
- Все, что я мог для тебя сделать – это не отвечать на твои чувства, но я видел, понимал, как тебе плохо…
Неожиданно заправщик ухватил его за шлем, повернув лицом к себе, и уставился в оптику бешеным взглядом. Старскрим испуганно замерцал оптикой – он не мог понять, чем вызвана такая резкая перемена.
- Значит, это Мегатрон мешал тебе? Хочешь свалить всю вину на него? Что же ты не вспоминал об этом, когда развлекался с сикерами?! Вся база знала, что творится у вас в ангаре по ночам! – Октана буквально закоротило от злости, и было заметно, что эти слова даются ему с трудом. Он словно выплескивал из себя боль и обиду, накопившуюся за долгие годы.
Старскрим усилием воли заставил себя не впадать в панику. Рядом с Мегатроном он пережил и не такое, и зачастую его жизнь зависела от того, удастся ли успокоить лидера раньше, чем он активирует пушку. И поэтому истребитель сделал то, к чему подталкивала его безотчетная жажда жизни – порывисто обнял Октана, прижимаясь к горячей броне и бесстрашно заглядывая в лицо, искаженное злостью.
Октан сам не знал, чего больше хочет – оттолкнуть истребителя или прижать к себе. Оставить его здесь, с собой и выживать, держась друг за друга, или позволить уйти, бросив на произвол судьбы. Искра болезненно сжалась в защитной сфере раньше, чем в процессор пришла мысль о том, что Старскрим, оставшись один, наверняка погибнет – без ремонта, без топлива, без малейшей возможности скрыться от Гальватрона, терзаемого собственным сумасшествием. Он смотрел на прильнувшего к нему истребителя и молчал, а вентиляционная система мерно работала, охлаждая корпус, разогретый после вспышки гнева, мысли постепенно приходили в порядок. Иногда желания сбываются самым неожиданным образом, и заправщик оказался к этому явно не готов. И сейчас, когда его мечта смотрела ему в лицо ярко-красной сверкающей оптикой, он боялся поверить и принять это, но разрушить то, к чему стремился, тоже не мог. А Старскрим начал говорить, даже не задумываясь, способен ли сейчас Октан понимать то, что слышит. Ему не нужно было придумывать ничего нового – искренние признания на самом деле были давно знакомы и привычны, не один десяток раз их слышал десептиконский лидер, и голос Старскрима звучал как раз на тех низких частотах, которые заставляли Мегатрона слегка охладить сбоящий от злости процессор и в который уж раз простить виновного во всех грехах заместителя. Слова звучали все тише, мысли Октана текли медленно и тягуче, как струя концентрированного энергона, и датчики Старскрима улавливали, как падает напряженность электромагнитного поля…
Сработало. В очередной раз.