Командование будет моим!

Он засмеялся, запрокинув голову, энергон заколыхался в кубе, оставляя на стенках маслянистый след. Мой мрачный взгляд красноречиво говорил обо всем, что я уже и не собирался спрашивать вслух.

- Прайм, я ведь занимал не последнюю должность в десептиконской армии, я знал обо всех его планах. Спорить было бесполезно, он никогда не слушал меня. – грустно сказал Старскрим и, словно невзначай, погладил мой манипулятор. – Ты совершил ошибку, поставив не на того десептикона. Искра Мегатрона давно не принадлежит ему, а Юникрон не терпит конкурентов. Ты ведь, наверно, догадался, почему твои призмы оказались для него неприемлемы, – острые пальцы истребителя царапнули фальшивую броню моего плеча.

Я обреченно посмотрел в его алые линзы, даже не удосужившись задать прямой вопрос – откуда Старскрим знает и о свойствах спутников-преобразователей?! Внутри все оборвалось. Ну конечно… Это было еще одна важная вещь, о которой я успел поведать своему несостоявшемуся союзнику. При определенных условиях детали Сигма Конвертера могли собираться в супероружие – Реквием Бластер! Значит, Юникрон боялся именно этого. Оружия, с помощью которого кибретронцы могли бы дать ему отпор. И он приказал своей марионетке его уничтожить!

Наверно, я выглядел настолько подавленным и неподвижным, что Старскрим, с тревогой на лицевой пластине, коснулся моих шейных магистралей. Он, как ремонтник, пытался оценить мое состояние, аккуратно прижимая свою ладонь к моей горячей шее, слегка поглаживая кабели, успокаивая меня, словно разбушевавшегося громадного зверокона. Энергоконвертор работал на высоких оборотах, пытаясь как можно быстрее прогнать некачественный энергон сквозь фильтры. Мои магистрали были набухшие от повышенного давления. Я ощущал сильную пульсацию топлива, бегущего по каждому из шлангов.

- Во времена Золотого Века я занимался научными разработками систем вооружения, Оптимус. Мне не сложно было догадаться о твоих планах, ведь по образованию я - военный инженер, – тихо сказал он. – Но теперь-то ты веришь мне?

- Да, – упавшим голосом ответил я. В процессоре все путалось. Во всем этом нагромождении фактов был какой-то изъян, но я не мог понять, какой.

«Еще не хватало выпасть сейчас в системную блокировку, как новобранец после первого боя» - подумал я.

- Выпей, – вдруг предложил Старскрим, протянув мне куб, – это очиститель с одной восхитительной присадкой. Она тебя успокоит и заставить мыслить трезво, - десептикон хитро улыбнулся и, видя мое недоверие, сделал большой глоток, а потом облизнул длинной глоссой свои красиво очерченные губы.

Я мутным взором смотрел на эту блестящую темную глоссу, шустрой металлической змейкой исчезнувшей в створках чувственного рта, на куб с колышущейся густой массой... Ретчет часто употреблял похожие присадки, придающие топливу желтоватый цвет, для пострадавших от избыточных возлияний. Мне сразу же вспомнился Айронхайд. Воспоминание о нем было толчком к действию. Я взял куб и, проливая на броню светящийся флюид, начал пить настолько жадно, словно меня мучила острая нехватка горючего.

- А теперь просто ляг и ни о чем не думай, – Старскрим почти уложил меня на платформу и замер, нависнув надо мной, опершись на манипуляторы, с изящными наплечными винтовками. Близко-близко…

Я расслабился, ожидая ощущений. Мы молчали. Голубая звезда в иллюминаторе постепенно ползла вверх, и ее лучи отражались на блестящих элементах крыльев Старскрима. По моему корпусу медленно разливалось приятное тепло. Нейросеть переключалась в новый режим функционирования. Сознание заметно прояснилось, но как-то по-особенному. Все случившееся со мной в эти десять циклов вдруг отступило на задний план, а потом и вовсе потеряло значение. Мне даже захотелось смеяться над своими страданиями. Ну, действительно, откуда у меня такая склонность все усложнять и драматизировать! Теплый свет алых линз Старскрима действовал на меня успокаивающе. А потом… В Искре возникло непонятное ощущение странной истомы. Я лежал, покачиваясь на волнах наслаждения. Тепло, обхватившее мои плечи и грудь, стало похожим на лаву. Оно постепенно опускалось вниз вдоль магистрали главного топливопровода, проходящего в брюшной секции, а потом еще ниже и ниже, до самых интимных деталей топливной системы. Я непроизвольно сжал бедра и испугался, что он это заметит. Но Старскрим смотрел только на мое лицо, ненавязчиво поглаживая плечо с глубоким оттиском автоботской инсигнии. Все происходящее с нами казалось совершенно уместным. Внутри становилось нестерпимо горячо. В Искре же холодело. Теперь воспоминания о Мегатроне воспринимались мной, как нечто досадное, противоестественное, чуждое моей судьбе и вызывающее дискомфорт. Я желал с этим покончить. И тогда, из материи сомнений и боли, стал постепенно собираться заряд чистой воли. Он рос, захватывая опустошенное пространство моего разума. Заряд действия, холодный, как межзвездное пространство - решимость и осознание, призванное разорвать последние нити сковывающей меня надежды. Холод охватил раскаленную Матрицу, и боль отступила. А что если так оно и есть! Что, если мое предназначение именно в этом – наконец-то дезактивировать тебя, Мегатрон! Остановить того, кто пожелал стать предателем всех трансформеров! Убить врага…

- Я ненавижу его! – с внезапной злобой в голосе сказал я.

Старскрим придвинулся еще ближе, и я приподнял голову, борясь с остаточным головокружением. Я ощущал излучение его лицевой пластины тепловыми датчиками собственных щек. Осколки надежды разлетались со скоростью плазменного взрыва, напоминая останки злополучных призм, которые нам не восстановить никогда, как не вернуть погасшее кибертронское солнце …

- Ты убьешь его?

- Да!

Его линзы полыхнули, как у хищника, схватившего добычу. Красивая лицевая пластина озарилась яростным торжеством. И я, совершенно не давая себе отчет в действиях, вдруг коснулся пальцами его поврежденной скулы. В голубоватом сиянии незнакомой звезды серый металл щек казался очень темным, словно отлитым из ртути. Я никогда не задумывался о красоте Старскрима и словно только сейчас заметил ее. Его лицевая пластина была совершенством. Алые линзы, словно вкрапленные в оправу драгоценные камни, дерзко смотрели на меня.

«Никакой тиран, кем бы он себя не возомнил, не имел права портить эту красоту!»

Нити, связывающие меня со мною прежним, оборвались все до одной. Айронхайд прав, Старскрим прав, правы все, кроме меня, снова потерявшего все, из-за своей упрямой веры в несуществующую любовь. Мне было весело, пусто, горько и горячо. Что за восхитительная присадка! Она рождала тончайшие токи наслаждения, омывающие каждую микросхему благодатным дождем, смывая прошлое, как копоть и грязь. Я купался в упругих и чувственных эманациях. Это жизнь! Это свобода! Думалось легко и непринужденно. Боль в центре груди притупилась настолько, что я практически перестал ее ощущать. Еще немного, и ко мне вернется мое самообладание. Еще немного, и яркая и жестокая пелена затянет все ужасное, оставшееся на том берегу - наше поражение, тревоги, угрозу нападения, твое предательство, Мегатрон! Сейчас мы разработаем план и остановим тебя любой ценой. У него хватит на это коварства, а у меня… решимости! Но этот новый союз с десептиконами в этот раз будет под полным моим контролем!

- Ты сильно фонишь, Оптимус, – вдруг сказал Старскрим.

- Правда?

- Я заметил это еще когда к тебе подсел интер-бот. Вокруг тебя убийственный фон агрессии и неудовлетворенности, а еще… от тебя за парсек разит желанием коннекта.

- Неважно, – глухо ответил я, не желая развивать эту тему. Жар внутри становился невыносимым. Паховая броня казалась узкой и тесной. Я действительно испытывал острое желание и не мог понять, откуда оно взялось. Стыда не было, была какая-то примитивная радость. Но не признаваться же ему в этом, в самом деле!

- Мегатрона нужно остановить любой ценой! – я, невероятным усилием воли, постарался вернуть разговор в деловое русло. - Ты обещал мне более конкретную информацию о планах десептиконов. И если ты хочешь работать под моим командованием…

- Погоди, – оборвал меня он, скаля дентопластины из светлого металла, – какой ты прыткий, автобот! Коль обещал - отдам. Но командование будет нашим общим…

- Нет! – я сжал его манипулятор, видимо настолько сильно, что он охнул от боли и, пристально глядя в алые линзы, сказал, – Командование будет только моим! Это моя война, Старскрим!

Он покорно кивнул, удивительно быстро смирившись, и вдруг ловко выскользнул из моего захвата. На его красивых губах играла загадочная улыбка. Один его манипулятор обхватил мою широкую спину, а другой незаметным движением открыл маленький информационный порт на боковой поверхности моего грудного отсека. Прикосновения к моей спине, ставшей вдруг невероятно чувствительной, вызвали во мне целую бурю эмоций. Я едва слышно застонал, сквозь сжатые дентопластины, прилагая все усилия, чтобы Старскрим этого не услышал. Но он, похоже, заметил, и улыбнулся еще лукавее, разматывая тонкий кибертрониевый кабель.

- Такой способ самый надежный, – тихо прошептал он в мой аудиодатчик и воткнул в меня жесткую передающую систему.
Поток данных захлестнул меня. Это было довольно сложным испытанием, учитывая мое, растормаживающееся с каждым кликом, сознание. Но, на счастье, в дело включились резервные программы Ориона. Они помогали сортировать и архивировать информацию любой сложности.

«Интересно, он знает о моих способностях?» - думал я, глядя на казавшуюся безмятежной лицевую пластину Старскрима.

Истребитель словно не замечал ничего вокруг. На его лице практически отражался экстаз. Казалось, он получал удовольствие от нашего соединения, словно от полноценного энергетического интерфейса. Я смотрел на него и продолжал возбуждаться в ответ, не думая, где и, главное, С КЕМ я нахожусь в странной близости. Наши поля неизбежно входили во взаимодействие. Чтобы сохранить хоть какую-то ясность мысли, я на астросекунду активировал удаленный доступ и успел переслать несколько выбранных файлов Джаззу. Ответ пришел незамедлительно. Диверсант проанализировал данные. Все файлы казались подлинными - информация некоторых полностью совпадала с данными нашей разведки. Напоследок, мой лейтенант послал мне недвусмысленный вопрос, словно что-то предчувствовал:

– Сколько времени еще ты собираешься потратить на опасную философию, командир?

«Откуда Джаззу известно о моей отлучке, ведь он должен находиться с заданием в другом месте?» - удивился я и не ответил, аккуратно выключив интерактивный режим - «Старскрим не должен ничего заметить, он честен со мной, и я не буду нарушать его доверие».

Все было слишком зыбко и нереально под воздействием химических реакций на мой процессор. Джазз, разведка, автоботы, взрыв на орбите, моя ссора с Мегатроном, Дос - что это вообще за события? Откуда они взялись? Может, из прошлой жизни? С трудом ворочая мыслями в тягучей и сладкой трясине желания, я иронично усмехнулся самому слову - «доверие». В процессоре вялой тенью скользнула мысль – а ведь я могу вломиться в информационный блок Старскрима и скачать оттуда ВСЁ, касающееся этой запутанной ситуации! Мысль метнулась и погасла. Я с большим удовольствием остановил себя, мотивируя тем, что игра должна быть честной, какие бы ставки в ней не были задействованы. А на самом деле, мне было лень воевать, тревожиться и страдать, в данный момент я хотел совершенно другого.

Линзы Старскрима оставались слегка притушенными. Он весь дрожал, прогибаясь ко мне навстречу, но стараясь не касаться моей брони. Энергон уже не тек – он бесновался в моем топливе, как плазменный ураган истекающей газом звезды. Мне не терпелось сбросить с себя оковы автоботской сдержанности. То, что произошло между нами, Мегатрон, злополучный декацикл назад, открыло во мне ворота в бездну и теперь нечто, чему я не мог найти название, стремилось лавиной хлынуть наружу.

- Это страсть, Оптимус, – вдруг ответил Старскрим, – страсть и жажда соединения. Тебе знакомо это?

- Теперь да!

- Неужели ОН не дал тебе ЭТОГО?

- Нам обоим помешало наше упрямство.

Он засмеялся и выдернул информационный кабель из порта настолько резко, что я вскрикнул.

- Я исправлю его ошибки!

6.

Пространство сузилось до размеров нашего маленького отсека. Время остановилось. Все тревоги, мораль, стыд и принципы исчезли. Рациональный-я пытался схватить ускользающую реальность, но в результате сам умчался за ней, с затухающим криком всосавшись в окно гигантского вихря. Больше не существовало ни войны, ни опасности, ни потерь. Вся жизнь и все смыслы сосредоточились на двух алых звездах, светящих на меня в упор. Они подчинили мою Искру, осветив тяжелым красным светом самое дно. Я рванулся навстречу, чтобы поцеловать Старскрима. Мои губы скользнули по упругой горячей щеке и не нашли ответа. Он уклонился. Тогда я сжал стройный корпус десептикона сильнее, притянул к себе, желая, во что бы то ни стало, взять эти упрямые губы в плен. Но он ускользал, дразня меня и продолжая загадочно улыбаться.

- Не в губы, Оптимус - сюда… – он резко прогнулся назад, практически упав на мои ладони, откинулся на спину и раскрыл пластины своей узкой брюшной секции, обнажив доступ к великолепному моторному отсеку.

Это была настоящая роскошь – силовые блоки боевого истребителя, полные замысловатых разъемов и начищенных до блеска штекеров. Прежде мне не доводилось видеть такую красоту. Я застонал от охватившего меня невиданной силы желания и погрузил лицевую пластину внутрь, впиваясь в самые интимные детали, ловя губами электричество и осушая контактную смазку. Старскрим выгнулся дугой и застонал со мной в унисон. Его пальцы сорвали крышку с моего моторного отсека, отшвырнули прочь, и вонзились в наполненные маслом раскаленные элементы моей энергетической системы. Безумие охватило нас. Искры брызнули в разные стороны, когда мы замкнули внешний контур прямо на корпуса. Наши собственные автономные изолирующие системы справились со скачком напряжения, но резисторы старенькой платформы – нет. Вся приборная панель моментально сгорела, примитивные стеклянные индикаторы в изголовье платформы взорвались - из их черных жерл полыхнули маленькие факелы пламени. Отсек заволокло дымом. Старскрим весело и зло рассмеялся и, не меняя позы, выстрелил в потолок из наплечной винтовки, легко деактивировав датчик противопожарной безопасности. Его смех подстегнул меня, превращая в дикого зверя. Я низко зарычал, совершенно не узнавая своего голоса, подхватил его, словно он весил ничтожно мало и рывком швырнул прямо в центр платформы. Он охнул от неожиданности и снова засмеялся – грубая сила всегда возбуждала его - а потом раскинулся между моих ног, максимально согнув коленные сочленения. Гибкость его сильного и прочного корпуса была невероятной, крылья распластались по всей платформе от края до края, красная паховая пластина соблазнительно выпирала вверх.

Я с ужасом и наслаждением понял, что ни в одной из своих жизней ТАК не хотел интерфейса. Да что я вообще о нем знал! Поняв это, я раскатисто засмеялся от только что сделанного открытия. Выплеснуть все! Насытиться полностью! Излить одно и взять другое! Оплодотворить собственной пустотой бесплодную пустыню разврата. Пожелать себе маленькой смерти прямо здесь, в чужих объятиях! А все остальное пусть катится в бездну!

Главнокомандующий десептиконских ВВС одним движением отстегнул красную паховую броню, и вся его нижняя интерфейс панель оказалась прямо перед моим лицом. Я впился взглядом в его крупный гладкий коннектор и тут же накрыл его своей ладонью, вбирая предельное напряжение чужой системы. Металл был теплый, почти горячий, под тонкой броней чувствовалась пульсация энергона. Истребитель был готов к совместной заправке. Его системы гудели, топливные насосы работали вхолостую. Мои пальцы соскользнули с коннектора и проникли глубже между его ног, туда, где влагой контактной смазки блестело кольцо основного порта. Фигурные заслонки с легким шелестом ушли в пазы, обнажая восьмигранное отверстие. Узкие белые бедра раздвинулись еще шире, блеснул светлый металл тазобедренных шарниров. Я медлил…

Старскрим грязно выругался, почувствовав мою нерешительность. Он хотел как можно быстрее сломать глупый барьер, о котором догадался – я, Оптимус Прайм, лидер целой армии, не заправил ни единого трансформера за всю историю своего создания. Глубокая топливная стыковка в андро-форме среди автоботов была как-то не принята, а среди…

- Придется подразнить тебя, пока ты не сдашься! – крылатый десептикон встал на колени, опытным жестом снял мою паховую броню и с силой прижал наши коннекторы друг к другу. Прикосновение к стыковочной системе снесло мою стыдливость новой волной интерфейсного безумия. Его пальцы вытворяли невообразимое, лаская каждый сегмент коннектора, словно пробуя его на прочность. В ответ мои пальцы достигли его порта и дерзко погрузились в раскаленное влажное отверстие. Боковые заслонки тут же сдавили кисть. Старскрим застонал в полный голос, отчаянно ругаясь и слегка приседая. Он с трудом сдерживался, чтобы полностью не насадить себя на мой манипулятор. Видимо, никто не мучил этого темпераментного любовника такими долгими прелюдиями.

- Возьми же меня, шлаков, автобот! – простонал он и снова упал на спину.

Запрокинул голову, Старскрим обоими манипуляторами направил мою заправочную систему в свой главный порт. Горячая смазка выплеснулась из него, когда я, производя стыковку, двинулся внутрь. На секунду я остановился, но он приподнял тазовую секцию и резко рванулся навстречу. И тогда, уже ни о чем не думая, я вонзился в горловину до упора.

- Да-а-а-а-а!!!

Мои системы обработки информации захлебнулись потоком сигналов от датчиков давления. Старскрим был невероятно узкий и горячий. Он вцепился в мои предплечья, разгибая колени и практически вставая на спину, что бы сильнее раскрыться. Основание крыльев служило в этой позе неплохой опорой для легкого корпуса. Теперь в голосе десептикона звучала ненасытная жадная радость:

- О, Праймас, какой же ты большой! Просто огромный! Давай, давай, автобот! — потребовал он, — Двигайся, как можно жестче!

Я оперся манипуляторами по обе стороны от воздухозаборников, выступающих над его плечами и стал скользить внутри него, постепенно наращивая темп. Разогретый, покрытый маслом металл, позволял это делать довольно легко, несмотря на нашу разницу в размерах. Старскрим извивался подо мной, постоянно держа фокус моих линз на прицеле своего. Это придавало сходство подобного вида интерфейса с… рукопашным боем, где уступающая сторона не подчинялась доминирующей, а умело дразнила и управляла ею. Мы смотрели в лица друг друга, словно ждали, когда кто-нибудь из нас сдастся или совершит ошибку. Я разошелся в полную силу, уже не боясь причинить боль партнеру, складывая его чуть ли пополам. Мне стало нравиться раздвигать своим коннектором его податливые системы, гнуть, сжимать и терзать его, словно соперника. Мысли исчезли, остались только инстинкты. Старскрим стонал, кусал губы, но линию взгляда не разрывал, более того, порой он начинал хохотать, распаляя меня и требовать – «Еще! Еще!» И тогда я, ни о чем не думая, снова и снова вступал в этот бесконечный бой…

- Топливо, топливо!!! – жадно закричал Старскрим.

Я активировал все шлюзы и начал заправку, постепенно увеличивая давление.

- Сильнее!!!

Я легко довел цифры давления до максимальных, не очень-то заботясь о переливе. Излишек энергона брызнул изо всех щелей, выталкивая меня из его раскаленного нутра. Старскрим протяжно и громко закричал. Никогда раньше я не слышал, что так кричат при перезагрузке. Он метался подо мной, раскинув крылья. Все его сегменты топорщились, дыша горячим паром, обнаженный моторный отсек истекал статикой. Красные линзы истребителя меркли, но крик не смолкал - крик страсти, крик победы. Обхватив мои системы крепкими кольцами внутренних диафрагм, он не отпускал, заставляя меня продираться сквозь сильное сопротивление. Ощущения на грани боли и невероятного наслаждения обрушили мой процессор в каскадную перезагрузку. Судорога пронзила мой корпус, сломила силу в локтевых сочленениях, заставив упасть и подмять Старскрима под себя. Я тоже кричал, продолжая заливать топливом его внутренности, и еще несколько секунд двигался, просто скользя корпусом по его корпусу, сдирая краску и высекая искры, пока серия системных ошибок окончательно не накрыла мой процессор, погрузив его во тьму.

7.

Выйдя из режима перезагрузки, я обнаружил себя на залитой энергоном платформе, сжимающим в объятиях стройный корпус крылатого любовника. Старскрим лежал, раскинув манипуляторы в стороны, линзы его едва заметно мерцали. Наконец он слабо пошевелился и захрипел, полузадушенный моим весом. Я тут же откатился в сторону и лег на бок, опершись на локоть. Он был прекрасен в своем бесстыдстве и полной доступности. Моя похоть не отступала, ударами тяжелого молота пульсируя где-то внутри. Но даже сквозь этот гул я ощутил внезапный прилив нежности и принялся гладить шлем Старскрима, его грудной отсек, плечи, крылья.

- Ты еще признайся мне в любви, Прайм, – насмешливо и брезгливо сказал он, активируя оптику, - лучше повторим урок, глупый автобот!

Меня вовсе не обидел, а даже рассмешил его наглый командный тон. Старскрим наклонился, пошарил под платформой и поднял с пола еще один куб, на этот раз ядовито-сиреневого цвета. Я радостно рассмеялся, словно он, как фокусник, разыгрывал передо мной целое представление. Демонстративно сделав глоток, истребитель протянул куб мне и я послушно допил все, что в нем было. Игра продолжалась. Скользкий от смазки корпус истребителя легко перевернулся, встал на четвереньки и вдруг плавно прогнулся в пояснице, дерзко приподняв тазовую секцию. Это зрелище оказалось настолько соблазнительным, что я, не помня себя от восторга, обхватил манипуляторами его торс и принялся целовать крылья. Обнаженные части моей топливной системы терлись об округлые выступы брони его бедер и таза. Думать не хотелось. И все же…