Командование будет моим!

- Скрим... наверно, мы не должны! – это вырвалось помимо меня.

- Молчи! – он грубо оборвал меня, прогибаясь еще больше. Его грудной отсек практически скользил по платформе. - Молчи и делай, как я скажу!

Я крепко сжал его в объятиях. Новая волна опьянения ударила в процессор и погасила голос разума.

- Сделай мне больно! - вдруг приказал он.

- Больно? – удивленно прошептал я, осторожно прижимаясь грудью к его спине.

- Больно, жестко, Прайм! Сделай не думая, не размышляя, как на поле боя!

- Зачем?

- Дурак, это такая игра, ты делаешь мне, как хочу я, а я - как ты! И все остаются довольны! Ну!!! – он был готов капризно колотить кулаками по платформе.

- Но как?

- Попробуй сломать меня, заставить униженно просить пощады, неужели ты этого никогда не хотел? Ты же - шлаков лидер!!!

- Сломать?

- Ударь меня, автохлам! Трус! Сентиментальный недоумок, не способный на настоящее действие! Ударь, тряпка!!! - неожиданно заорал на меня Старскрим и я, больше от того, чтобы не слышать его резкого крика, чем от злости, подсек его колени и подмял под себя.

Рывок получился быстрый и жесткий. Он упал, ударившись подбородком о твердое покрытие платформы. Дентопластины противно лязгнули, высекая мелкие искры. Мой корпус накрыл легкий корпус истребителя, как добычу, придавив его и заставив захрипеть. Одна моя ладонь зажала горло Старскрима, там, где были динамики, а другая заткнула рот. Но ловкий десептикон внезапно применил незнакомый прием и вырвался, ударив меня ногой, попав тяжелой турбиной прямо в незащищенный моторный отсек. Это было настолько больно, что я на мгновение потерял зрение и ориентировку в пространстве. Выкатившись из-под меня, Старскрим отполз на край платформы, где продолжил смеяться и выкрикивать оскорбления. Его линзы полыхали, как у безумца и я видел, что световые диоды на его наплечных винтовках меняют цвет. Системы защиты взвыли, автоматически включая боевой режим, и я бросился на него по-настоящему. Мы покатились, едва не свалившись с платформы, но я поймал его в грубый захват и полностью обездвижил за считанные мгновения. На этот раз он не мог даже хрипеть, но все же успел выстрелить, продырявив изголовье злосчастной платформы. Тогда я одним движением выломал винтовку из его плеча, отшвырнул ее в угол отсека и встал над ним, давя всем весом и упираясь коленом в поясницу. Старскрим, с заломленными назад манипуляторами лежал подо мной, не в силах пошевелиться. Низкий потолок помещения давил на мое сознание. Внутри головы снова было тяжело и громко. Кипящий энергон гудел в моих топливопроводах и его гул прорывался во внутренние микрофоны. Мои мысли опять стали тяжелые и спутанные. Я рывком подхватил Старскрима за талию и, приподняв его тазовую секцию на уровень своей стыковочной системы, размашисто вошел в него сзади. Я знал, что делаю это грубо, так велика была моя обида, боль и недоумение. Двигаясь глубоко и сильно, я при этом крепко держал его, намеренно демонстрируя ему полную силу, сдавливая так, что наименее прочные части его корпуса гнулись под моими пальцами. Старскрим сначала ругался отрывистыми фразами, а потом начал кричать все громче и громче, но я не собирался останавливаться. Однако, прошло совсем немного времени и мои мысли стали успокаиваться. Жестокая ярость отступала, как грозовая туча, оставался только азарт и желание доминировать.

« На то я, как ты сказал, и шлаков лидер, чтобы сделать так, как хочется мне!» - усмехнулся я и сбавил темп, а потом и вовсе произвел расстыковку систем, чтобы переделать эту глупую игру под себя.

Старскрим тут же разразился проклятиями, но я, не обращая на них никакого внимания, властно развернул его корпус к себе лицом. Чтобы он не предпринимал, бесполезно - у нас были слишком разные весовые категории. Я улыбался, сдерживая его манипуляторы, колотящие по броне моего грудного отсека и безуспешно пытающиеся разбить стекла моих окуляров. Он пытался выскользнуть, но на этот раз его, отточенные на многих тренировках приемы, совершенно не помогали. Я постоянно опережал любые его действия, демонстрируя свою опытность в рукопашных схватках и превосходство в быстроте и силе.

- Ты гнусный автошлак!!! – орал он, – Ты портишь всю игру, беспроцессорный тупица!

- Успокойся, Старскрим, просто я хочу по-другому, - отвечал я, смеясь и упиваясь своим контролем над разъяренным десептиконом.

- Что может быть по-другому в обычном интерфейсе!

- Я хочу увидеть тебя прекрасным и свободным, – сказал я.

- Ты рехнулся! В каком смысле - свободным!?

- Ты догадаешься, в каком…

Я улыбался. Мне претило портить интерфейс грубым насилием. И он вдруг успокоился, прекратил оскорблять меня, а потом криво и недоверчиво оскалился в ответ. Я ослабил свою хватку. За всем этим противоречивым поведением сикера, с его разнузданностью и страстью к насилию, чувствовался какой-то личный надлом, какая-то странность или болезненная уродливость Искры, которую он, как плохо сросшийся перелом, скрывал. Я полностью отпустил его. Он поднялся и, потирая конечности, почти беззлобно сказал:

- Ты самый глупый трансформер из всех, кого я знал, Оптимус!

Мы поменялись местами. Теперь я лежал внизу, аккуратно придерживая его за талию, а он сидел сверху, пытаясь расправить помятые крылья. Легкая задумчивость на его лице, говорила о каком-то мучительном анализе событий. В моем же процессоре было совершенно пусто. Вспышка гнева быстро ушла, осталось только чистое желание. Я приподнял его и быстро насадил на ствол своего коннектора. Размашисто двигая тазовой секцией, я подбрасывал его легкий корпус, одним манипулятором придерживая за спину, а другую полностью погрузив в его моторный отсек. Каждый толчок я сопровождал импульсом с пальцев, пока силовые порты не открылись и я не просунул самые кончики в их влажные гнезда. Старскрим, сильно прогнувшись в пояснице, практически лежал на моей ладони - двигалась только тазовая секция – и стонал, кусая губы. Быстрее, быстрее... темп нарастал стремительно и через несколько кликов я легко отправил его в неглубокую перезагрузку. Заливая мой живот смазкой, он упал ко мне на грудь, но спустя клик быстро вскочил, чтобы своеобразно выразить свое восхищение:

- Я ненавижу тебя, Прайм!

Я сжал его локти и заставил наклониться к губам, настолько близко, что он снова стал кривить лицевую пластину, думая, что я хочу его поцеловать.

- Просто наслаждайся, Старскрим!

Он засмеялся:

- Ты даже представить себе не можешь, КАК я люблю наслаждаться!

Мы занимались интерфейсом несколько астрочасов подряд. Только моя выносливость спасала меня от перегрева и перегорания предохранителей. Я вливал в него топливо, а потом включал обратную тягу и всасывал все обратно. В результате наш энергон настолько смешался, что мы оба ошалели от сбоя сигналов химических датчиков. Теперь в топливе Старскрима было не меньше стимулирующих ионов, чем в моем. Мы не заботились ни о каких правилах. Излишки жидкостей, расширившихся от перегрева, стравлялись прямо на платформу, на пол и даже на стены. Наша броня дышала жаром, энергон и масло интенсивно испарялись с корпусов, а хладагент тек ручьями. В помещении стоял сизый дым и наши кулеры работали на полную мощность. Щитки, прикрывающие вентиляционные отверстия открылись, мы с шумом забирали воздух не только насосами, но и ртами, как люди, которые хотят сделать вдох.

- Давай! Прайм, давай еще!!! Ты великолепен! - стонал Старскрим.

Интерфейс был его второй стихией, как и небо. И вел он себя в нем как в небе, легко, дерзко и непринужденно. Он раскрывался, как сверхновые звезды сбрасывают свои покровы. Этот крылатый гений интерфейса больше не управлял мною, но просто играл, словно с дорогой и умной игрушкой, выполняющей все его невероятные фантазии. Совершенно расслабившись, я дал волю ему, а заодно и себе - для меня перестали существовать непристойности. Я попробовал на нем все! И только в одном отказывал ненасытному истребителю. Я не давал ему возможности овладеть собой, как бы он не пытался. Он злился, стараясь всеми правдами и неправдами втиснуться между моих ног, но я легко перемещал его так, что бы ЭТОГО не случилось. Я не давал ему даже прикоснуться к своему порту, отправляя в перезагрузку за перезагрузкой, что бы выработать этот ресурс безумия и, может, все-таки… проснуться?

Наконец, игра с тенью подошла к тому рубежу, когда захотелось врубить дальний свет, рассеять тьму и принять все как есть. Чувствуя надвигающее отрезвление, я сдался. Это было похоже на неожиданный толчок извне, словно во мне ативировалось нечто, властным жестом сметшее все иллюзии. Похоть исчезла так же внезапно, как исчезает пелена тонких облаков перед посадочной полосой. Осталась голая правда и будущее, которое снова сулило потери. Что это было? Матрица? Праймас? Или что-то иное… Я недоуменно смотрел на Старскрима - своего случайного попутчика в океане ненависти. Я видел, как он тоже не может обрести гармонию, безуспешно пытаясь укрыться за своей изощренной опытностью. Перезагрузки не помогали. Игра ломалась на корню. Иногда в его взгляде мелькало скрытое торжество, иногда тоска, а иногда просто злость. Я пытался читать по его лицевой пластине, мне казалось, что еще немного и я пойму эту загадочную мятежную Искру. Пойму, что привело его на это неистовое ложе страсти. Что же так мучило его?

- Ты тоже думаешь о НЕМ? – внезапно спросил я.

- Замолчи! – его линзы тут же взорвались потоком алых молний.

Я стиснул его в объятиях.

- Зачем ты поил меня стимулятором?

- Я хотел трахаться!

- Неправда, ты хотел отомстить. Я, по-видимому, тоже. Нам нужно прекратить этот фарс. Ненависть отравляет нас обоих?!

- Замолчи! Ты ничего не понимаешь!!!

Во мне взметнулась отчаянная жалость к этому прекрасному крылатому созданию, и я окончательно вырвался из плена нашей нелепой игры. Внутри стало ясно и нестерпимо больно. Старскрим метался подо мной, а когда разглядел эту жалость - зарычал от нестерпимой злобы:

- Я ненавижу его! – кричал он, стараясь не смотреть мне в линзы, – я ненавижу… О, Праймас, как же я ненавижу ВСЕ! Ты, шлаков автоботский ублюдок, никогда не поймешь, что такое НАСТОЯЩАЯ ненависть!!!

То ли опьянение вовсе исчезло, то ли просто приняло другую форму, то ли вернулся настоящий я, не желающий мириться с этими килотоннами гадких эмоций. Мне было безумно стыдно за все, случившееся между нами. Интерфейс не создан для ненависти. Кто-то, по-моему, ты, Мегатрон, сказал мне однажды, по-десептиконски небрежно, но при этом - совершенно серьезно. Ты сказал, что интерфейс - это обмен… жизнью…

Я принялся нежно целовать искаженную мукой лицевую пластину Старскрима. Она была так прекрасна, так совершенна! Мои губы затыкали его красивый рот, запрещая ему произносить грязные слова. Я закрывал его собой, отводил от него злость и боль, стремился защитить его от тьмы. Я был готов умереть сейчас за него… за нас обоих, смыв своей смертью весь позор и зло, которое мы впустили в себя. Красота не могла сочетаться с ненавистью. Союз красоты и злобы был до отвращения противоестественен! Старскрим был одним из самых древних кибертронцев, созданный задолго до Падения. Он жил в Золотом Веке, он должен был впитать в себя ТУ мудрость… ну хотя бы самую-самую ее малую крупицу. В нем должна была остаться хотя бы искорка ТОЙ любви!!! Легкий корпус, который я еще недавно ломал в яростном и пьяном исступлении, был так строен, так ладно спроектирован. Такое совершенство невозможно было создать без любви! В своем воображении я отчетливо видел, как он, словно ангел, рождается из чистого светового луча Сигма Конвертера и как Создатели благословляют этого крылатого гения красоты! Неужели ИХ благословение – иллюзия? Не может такого быть!!! Я обхватил лицевую пластину Старскрима своими огромными ладонями.

- Не смей! - закричал он, – Не смей! Я никому не позволю …

Он уклонялся от моих поцелуев, но мои губы упорно находили его и снова захватывали в плен. Я был слишком настойчив, слишком мягок и слишком несчастен в эту секунду. И вдруг он сдался, перестал метаться, обнял манипуляторами мою шею и отдался глубокому поцелую. Наши глоссы сплелись, лаская друг друга. Он вдруг стал невероятно нежен со мной. Я не мог поверить, что это был тот же Старскрим, что и несколько астрочасов назад. Странное тепло разливалось внутри. Я двигался медленно, всеми силами стараясь его успокоить. Страсть покинула меня, заместившись болью в грудном отсеке, которая в данный момент казалась мне самой желанной и самой приятной болью на свете.

- Прости меня, Скрим! — мои губы скользили по его серым щекам.

Он вдруг всхлипнул и мучительно зажмурился. Поврежденная оптогрань судорожно задергалась. Все его лощеное, щегольское очарование слетело. На мгновение передо мной мелькнуло юное беззащитное создание, в которое еще не установили базовые программы, беспомощное и несчастное, не имеющее никакого отношения к коварному и сильному десептикону, корпус которого я сжимал в объятиях. Я поцеловал створки на его груди, и они вдруг поехали в стороны. На лице Старскрима я увидел потусторонний ужас, но было поздно. Слияние накрыло нас, как цунами.

8.

Забыв себя и все свои идеалы, забыв добро и зло и смысл их вечной борьбы, я кувыркался в небытие. Пульсация моей Искры остановилась на последней вспышке отчаянного плазменного выброса. Я летел, задыхаясь в черной пасти космоса, и звезды равнодушно смотрели на меня. Существо, которое я держал в объятиях, билось и стонало. Плазма с гудением вырывалась из его груди, словно вся боль и ярость, копившаяся там сотнями астроциклов, наконец-то нашла выход. Видения искажались, скручивались в узел, выворачивались наизнанку, словно время и пространство, дробящиеся на кванты в воронке черной дыры. Лицевая пластина Старскрима возникла передо мной из этой многоликой пустоты. Он укоризненно смотрел на меня. Прекрасные губы брезгливо кривились.

«Ты эгоист, Прайм. Самый мерзкий эгоист, из всех, кого я встречал. Я тебе позволил все – доминировать, бить, ломать, унижать. Но ты захотел взять больше!»

Окуляры его распахнулись, как горнила адских плавилен. Рубиново-алая плазма затопила меня, сжигая каждый атом. Я почувствовал ледяной жар и мертвенную сухость небытия. От меня остался один лишь пепел, хрустящий на дентопластинах невиданного космического чудовища, в мгновение пожравшего всю мою жизнь.

«Я ненавижу тебя! Я ненавижу этого подонка, Мегатрона! Я ненавижу вашу шлакову любовь и все, на что вы надеетесь! За что, Прайм, за что! Я пришел уничтожить вас обоих, а ты открыл мне Искру! За что ты так жесток, Прайм!»

«Старскрим!!!»

Защищаясь, я сам хлынул внутрь, в самое раскаленное ядро, осаждая нестерпимый алый поток прохладной и мягкой голубой преградой. Вокруг все вспыхнуло чистым белым светом. В меня ворвалась жизнь, настолько чужая и непонятная, что процессор захлебнулся в потоке сознания. Меня затопило картинами того, что я не хотел видеть, но программы Ориона автоматически включились, скачивая все, что удавалось нащупать голубыми протуберанцами в неистовых алых глубинах. Искровые кластеры – информацию, состоящую не только из цифрового набора. Файл за файлом. Сложные. Запароленные. Интимные. САМЫЕ скрытые…

В белом свете застывшего мгновения, как на чистой карте носителя писалась голая правда. Я не осознавал ее, а только чувствовал тяжесть, многотонным грузом наваливающуюся на мои плечи. Лица, эмоции, наслаждение, смерти… Я пережил бесчисленное множество смертей и самое утонченное наслаждение, перед которым весь наш предыдущий разврат вмиг показался ничтожным. Я прожил саму жизнь - круговерть бесконечных смертей и нескончаемого наслаждения, чудовищный конвейер, сжигающий Время. И я уловил росчерк невидимого пера в каждой этой картине, визитную карточку хозяина воспоминаний, лежащую в каждой ячейке бытия крупицей смертельного яда - космическую пустоту и бесконечную жажду. Одно порождало другое и заставляло двигаться по кругу. Цикл за циклом. Но вдруг…

На одну единственную астросекунду, показавшуюся мне вечностью, среди этого, сводящего с ума многообразия теней, мелькнуло нечто живое. На мгновение оно расширилось, захватив собой все видимое пространство. Что это? Кто?! Лицо неизвестного мне автобота – огромного, с белыми крыльями и мужественной ангельски-чистой лицевой пластиной. И вместе с видением, промелькнувшим, как неуловимый поток нейтрино - вспышка искренней радости, мгновение счастья, а потом… крик… Не просто крик – вопль!

«Не смей прикасаться к моим губам, Оптимус! ОН был последний, кто целовал меня!!! Слышишь, не сме-е-е-й!!!»

Я отшатнулся, разрывая нашу близость, стремясь отсечь этот поток, связывающий две такие разные Вселенные, стремясь вырваться из этого мира кривых зеркал, протиснуть свое огромное тело через горловину песочных часов и выскочить в родном и привычном пространстве, сохранив рассудок. Я не хотел, я не думал, но я застонал...

«Мегз…» - это было единственное, что я вспомнил.

Я шептал твое имя, я звал, я кричал, захлебываясь горячими слезами. Микрокосм моей Искры вмещал макрокосм Вселенной, но я искал там только одно - свою потерянную и поруганную любовь. Матрица висела посредине этого космоса, сияя голубым светом. Я смотрел на нее, пока свет не померк...

9.

Я выходил из перезагрузки медленно, словно снова возвращался из Колодца Всех Искр. Прорываться к действительности через липкие тенета тяжелого сна оказалось намного сложнее, чем выползать из самого глубокого послесмертия. Может быть, потому что, активируясь в подземельях Сигмы, я не испытывал такого мучительного стыда.

Ощущения обрушившейся на меня реальности дали понять, НАСКОЛЬКО сильно я был отравлен незнакомыми добавками и как непростительно близко подвел себя к полному провалу. Последним вернулось зрение, и тогда я увидел Старскрима, целящегося в мой грудной отсек из моего же собственного лазергана. Стоило мне шевельнуться, как он перехватил оружие и весь напрягся, готовясь выстрелить. На его темной лицевой пластине застыла гримаса бесконечного презрения. Створки на моей груди были закрыты, где-то глубоко внутри сильно болело. Но сейчас эта боль не была связана с Матрицей. Я догадался, что артефакт внутри меня не мерил никакие надуманные грехи, легко предоставляя право выбора. Ничто, ни сомнения, ни злость, ни объятия Старскрима не противоречили ЕЙ – священной детали, принадлежавшей одному из Создателей. Все это было слишком мелочным для нее. Ни одно из этих действий НЕ считалось злом, кроме моих собственных сомнений. А боль… так это Матрица просто предупреждала меня о яде в топливе.

Сейчас болело еще и от слияния. Видимо, Старскрим испытывал нечто похожее. Я видел, как он периодически прижимает один манипулятор к груди, с трудом удерживая тяжелый лазерган другим. Я молчал. Ситуация была ясна, как атомный взрыв в солнечный день. Программы Ориона медленно выкидывали в мое опаленное сознание файл за файлом, и все становилось на свои места.

«Что же, Оптимус», - сказал я сам себе, – «весь этот бардак стоил той информации, которую тебе удалось извлечь из противника, пусть случайно и самым что ни на есть отвратительным способом. Теперь требуется лишь выжить…»

- Ты следил за мной с самого начала, – я говорил спокойно, нарочито растягивая слова, в попытке выиграть время и что-нибудь придумать, – договорился с хозяином, подослал интер-бота, чтобы убедиться в моем состоянии?

- Какая проницательность! – усмехнулся Старскрим, – не зря про вас, автоботов говорят, что вы тупые. Вы действительно ТУПЫЕ!

Я не дрогнул и попытался еще больше расслабиться. Если он не выстрелил сразу – значит, пока не выстрелит. Чисто психологически, Старскрим был сильно унижен, и его требующая сатисфакции натура лихорадочно искала любой способ самоутверждения. Я же размышлял, как избежать постыдной дезактивации на залитой топливом платформе из своего же собственного оружия. Прямой выстрел с такого расстояния оставлял очень мало шансов, даже при наличии крепкой брони. Я попытался наладить связь с автоботами – безрезультатно – Старскрим на всех диапазонах активировал частотные глушилки. Он уловил мою неудачную попытку и оскалился во всю ширину рта. Полная власть над таким огромным и опасным противником как я, возбуждала его и, помня о его ненасытной тяге к любому виду наслаждения, я решил поддразнить его.

- Так значит, мы для вас тупые?

- Да! - злобно засмеялся он - Любого из вас можно спровоцировать на что угодно, если придать сцене должный драматизм и пафос. Я знал, что ты припрешься на встречу, потому что тебя больше заботят мотивы бредовых поступков этого серебристого ублюдка, чем собственная безопасность. Ваша личная ссора дала мне массу козырей. Я знал ВСЕ болевые точки твоего нежного эго, нажимая на которые, в тебя можно было последовательно влить с десяток таких кубов. Но я не учел только одного, что на тебя придется потратить стимулятора в два раза больше, чем на того же Мегатрона, когда я проделывал с ним похожие шалости. Возможно, все дело в этой дурацкой Матрице, которая стабилизирует твое поведение.

- Ты хотел спровоцировать меня, Старскрим. Зачем? Проще было бы вывести из игры, пока я ничего не соображал.

- Ты был моей ставкой в игре против него. Ты же знаешь, никто не сможет уничтожить Мегатрона, кроме тебя. Никто, ни твой идиот Айронхайд, ни тупорылый вояка Ультра Магнус. Н-е-е-е-т! Эту хитрую гадину способен завалить лишь ты. А тебя – он. Вы бы перегрызли друг другу глотки, как бешеные шарки в одной яме. Тогда бы все вернулось на свои места – автоботы – десептиконы - квинты…

- Старый порядок, Старскрим?

- Да!!! – злобно заорал он прямо мне в лицо.

- И чтобы вернуть его, ты подослал Скайварпа, установить мины на мои преобразователи. Что ж, мудро. Он телепортировался, не повредив защиту, и намеренно оставил после себя искаженную сигнатуру десептикона.

- Я и говорю – вы ТУПЫЕ!

Я постарался не измениться в лице от его слов, как бы они меня не уязвляли, и печально сказал:

- Зато мы с тобой теперь знаем правду, Старскрим. Всю правду друг о друге, которую не очень-то и хотели знать, но от которой не убежишь. Как бы тебя не ломало от случившегося – ничего не изменишь. И вот что я тебе скажу - подумай о том, что кроется в самой глубине твоей Искры и, может быть, ЭТО когда-нибудь защитит тебя от грязи и лжи, в которые превратилась вся твоя жизнь.

- Защитить! Да как ты смеешь!!!

От возмущения он даже запрыгнул на платформу. Ствол лазергана уперся мне в живот. Я понял, что вывел его из себя окончательно.

- Мерзкий идеалист! Чистоплюй! Не сложно было догадаться о причинах вашей ссоры. Мегатрон задавил тебя потоком своего цинизма, а ты его своими нравоучениями! Что же ты отступил, Прайм! Побоялся испачкаться? Как же это по-автоботски. Прикидываешься непорочной нулевкой! Все вы такие, трясетесь за свою невинность, но на деле - страшные извращенцы! Вдвойне было приятно раскрутить такого ханжу на грязный коннект, чтобы узнать, на что ты действительно способен!

- Узнал? – холодно ответил я, наблюдая, как он опять схватился за грудь, – и что теперь?

- А теперь я просто дезактивирую тебя!!!

Его линзы посмотрели на меня холодно и жестко. Он немного откинулся назад, поднимая тяжелый ствол. Я весь напрягся для броска. Пусть шансов и немного, но…