Командование будет моим!

- Мегатрон действительно связан с Юникроном? Зачем он запаял себе створки!? – я быстро и в лоб, как последнее желание приговоренного, спросил единственное, что не смог найти в его искровой памяти и что больше всего волновало меня в данную секунду.

- А вот ЭТОГО, – Старскрим неприятно по-садистски улыбнулся, – ты не узнаешь никогда!

Дуло моего собственного оружия налилось пронзительным синим светом. Я рванулся вперед, едва успев увидеть, что за мгновение до выстрела крылатый десептикон как-то странно завалился назад, словно кто-то сзади подсек его под коленные сочленения. Раздался чудовищный грохот и звон. Вспышка сильнейшего плазменного разряда ослепила меня. Старскрим не церемонился и стрелял на максимальной мощности. Он знал, что шанс у него только один, следовательно, и выстрел единственный - для другого не будет времени, ни энергии. И если бы не эта странная промашка…

Выстрел напрочь снес стену с широким иллюминатором. Помещение, в котором бесновался огненный ураган, наполнилось бетонной крошкой и осколками стекла. Но через мгновение крайне разреженная атмосфера астероида всосала в себя раскаленный воздух и обломки с характерным звуком схлопывающегося вакуума. Ветер разгерметизации ворвался в отсек, снося пластиковые двери, опустошая искусственную атмосферу других помещений. Отдача отшвырнула Старскрима, и без того теряющего равновесие, назад, и за его спиной я на долю секунды увидел Джаза. Это подстегнуло меня, и я прыгнул, стремясь, во что бы то ни стало схватить десептикона. Лейтенант упал, придавленный сверху корпусом истребителя. Старскрим перекатился на бок и, используя разряженный лазерган как таран, с размаху ударил меня его тяжелым прикладом, целясь под самый подбородок. Он наверно снес бы мне голову, если бы Джазз снова не рванул его на себя, схватив за оба крыла. Удар попал в плечо и сумел отбросить меня навзничь, несмотря на мой вес. Зная свои, убывающие с каждым кликом, шансы, Старскрим активировал все резервы. Ловкости десептикону было не занимать. Он в одно мгновение перевернулся на живот и отшвырнул более легкий корпус автоботского лейтенанта в сторону с такой силой, что Джазз проехал по скользкому полу и ударился головой о стену. А затем Старскрим совершил неполную трасформацию прямо в отсеке. Его крылатый корпус, бегущий на длинных ногах-ходулях, напомнил мне какую-то диковинную белковую птицу. В три прыжка истребитель преодолел расстояние до окна. Первый прыжок - прямо на меня, не успевшего подняться, и снова турбиной точнехонько в незащищенный моторный отсек. Потом – на платформу. А последний – в центр рваного отверстия разрушенной стены, вырываясь в свободный полет. Ноги истребителя сложились в хвост, стабилизаторы распустились, словно перья, и в нас с Джазом ударила новая струя плазмы изо всех его двигателей. Старскрим стартовал с максимальным ускорением, на которое был способен разъяренный десептикон.

10.

Еще несколько кликов потребовалось мне и Джаззу, чтобы потушить начавшийся в отсеке пожар. Мы сбивали огонь, лижущий залитые отработкой стены, оторванными от платформы листами огнеупорного покрытия. На лестнице тлели пластиковые двери, но необходимый для горения уровень окисляющих газов в воздухе был настолько низким, что вскоре пожар прекратился сам собой. Я был уверен, что хозяин заведения не появится на пороге раскуроченного отсека до самого нашего отхода. Поступи он иначе - я бы с удовольствием выкинул в проем несуществующего окна и его самого, и всю многочисленную охрану. Но мы оставались одни. Во всем здании не было слышно ни звука, только ветер гулял по коридорам.

Джаз наклонился, заглянув под растерзанную платформу, и, не в силах сдержать эмоции, присвистнул.

- Нам несказанно повезло, командир, – бодро сказал он.

В разреженной атмосфере динамики его воколайзера издавали глухие звуки, но лейтенант не хотел задействовать частоты, опасаясь прослушки. Я наклонился и увидел еще пять кубов, доверху наполненных энергоном самых необычных расцветок, от ядовито-красного до темно-фиолетового.

- Повезло, что все это не сдетонировало, – мрачно ответил я.

- И то, что ты не успел ЭТО выпить, – в тон мне добавил Джаз.

Он обмакнул палец в один из резервуаров, а потом открыл панель спектрометра на своем левом предплечье и брызнул несколько капель на полоску индикатора.

- Вещество ff-609, сильнейший стимулятор интерфейсного влечения вкупе с галлюциногеном.

- Догадываюсь, что дальнейший сценарий этой игры становился бы с каждым кликом хуже и хуже.

- Старскрим определенно рисковал быть дезактивированным тобой, Оптимус, - лейтенант усмехнулся и прошелся взад вперед по отсеку, оглядывая грязные обгоревшие стены, обугленную платформу, пятна смазки на потолке. Потом наклонился и поднял с пола заляпанную энергоном плечевую винтовку, - и если бы я только что не видел живого десептикона, стартовавшего отсюда с быстротой молнии, то вполне мог решить, что ты сожрал его, как шарктикон в порыве экстаза.

Было заметно, что Джазз пытается шутить, и что в общем напряжении это ему дается с трудом. Я сел на платформу и обхватил голову руками. Как же хорошо, что меня спас именно Джазз, и больше никто не узнает о том, что произошло здесь недавно. Никто? Но ведь Старскрим волен интерпретировать минувшие события, как ему выгодно. Я непроизвольно застонал. Джазз сел рядом, положил мне манипулятор на плечо, а потом протянул мою паховую броню, которую нашел тут же, рядом с винтовкой Старскрима. Мы долго молчали, не в силах подобрать слова, чтобы объясниться.

- Почему ты не назвал координаты даже мне? – наконец мягко упрекнул меня лейтенант. – Если бы не тот короткий интерактивный доступ, я бы никогда их не вычислил.

- Ты был на задании за несколько парсеков отсюда… – ответил я, и осекся, – и ты ДОЛЖЕН был оставаться там еще несколько циклов!

Джаз снял визор и посмотрел на меня своими настоящими алыми окулярами. Их оттенок был почти такой же, как и у окуляров Старскрима.

- Давай по порядку, командир, – сказал он и развернул манипулятор ладонью вверх. На ней лежало нечто маленькое раздавленное и весьма заляпанное смазкой.

- Что это?

- Это ты, вероятно, выломал с его крыла, вместе с винтовкой - миниатюрная камера слежения.

- Одно из гениальных творений Саундвейва?

- Возможно. Одно из лучших. Этот прибор записывает изображение на 360 градусов и… его бы никогда не отследили твои сканеры. Остальные камеры, наверняка их было несколько, остались на его корпусе. Думаю, кое-кто скоро получит нарезку из хорошо выбранных ракурсов и фраз в твоем исполнении.

- Теперь я жалею, что не свернул Старскриму шею, ни во время интерфейса, ни во время драки, – бесцветным голосом сказал я.

Внутри меня царило такое опустошение, что на эмоции сил просто не было. Крылатый десептикон все хорошо продумал. Он знал - ЧТО преподнести каждому из нас, чтобы, в конечном итоге, мы дезактивировали друг друга с тобой, Мегатрон, так и не потрудившись вступить в повторные переговоры. На фоне серьезной политической ситуации, в которой находился весь мир, все произошедшее со мной за последние три цикла выглядело ужасно грязно, жалко и глупо. Старскрим прекрасно знал, что на нелепых и примитивных, с первого взгляда, закулисных интригах можно развязать и выиграть не одну войну. И если бы не слияние… Что же изменилось? Одно я знал наверняка – ты, Мегатрон, непричастен к взрывам моих преобразователей, и если и ведешь свою собственную игру, то настолько скрытую, что о ней не знает даже твой заместитель. У меня еще оставалась надежда, пусть и добытая таким ужасным путем.

- В коротком сообщении от Проула я узнал, что расшифрована сигнатура десептикона, заминировавшего спутники, – Джаз словно читал мои мысли.

- Скайварп, – равнодушно ответил я, – он дезертировал вместе со Старскимом.

- Откуда ты знаешь?

Я горько усмехнулся.

- Ты даже не представляешь, СКОЛЬКО я теперь знаю о сикерских интригах! Как бы ни был хитер опальный аэрокоммандер, он неправильно рассчитал мою реакцию на стимулятор. Уже после четвертого куба я пошел с ним на слияние.

Джаз поморщился так, словно увидел разложившийся дезактив шарктикона у себя на платформе.

- Это до какой же степени нужно довести тебя, командир!

- Возможно, сработала реакция автоботской совести на непомерное количество разврата. А может быть, в ситуацию вмешались высшие силы, – усмехнулся я, - по крайней мере, мой взлом партнера индуцировался совершенно непроизвольно, и был скорее защитой, чем военной хитростью.

- Жаль, – зло проговорил мой лейтенант, – от меня бы он ушел с пустыми файлами и выжженным процессором, чтобы впредь не раскрывал свою лживую Искру кому не следует.

- Слияние священно, Джаз. Неважно, с кем и по какой причине оно ни произошло. Это воля Создателей, что-то действительно более высшее, чем все наши дрязги, провокации и ненависть. Я не хочу умалять вину Старскрима, но то, что он открыл мне Искру – все равно называется доверием.

- И есть то, что теперь останется между вами? – в линзах Джаз мелькнула и тут же исчезла, схваченная жестким контролем, жгучая искра ревности.

- Есть, – ответил я, вспомнив лик неизвестного мне белого шаттла, на долю мгновения пронесшийся в нашей, ставшей общей, со Старскримом памяти.

- Он никогда не простит тебе этого, Оптимус. Для было него это худшим из насилий …

- Наверное, ты прав. Мы с ним слишком разные, но нам было больно обоим. Как бы то ни было - мы считали друг с друга ВСЮ информацию, и поступим с ней, как посчитаем нужным.

Джазз встал и, сцепив манипуляторы за спиной в замок, подошел к краю обрыва, глядя в проем разрушенной стены. Гладкая блестящая броня его плечей была обожжена, на радиаторной решетке слева виднелась огромная вмятина. Он проделал невероятно большой путь, чтобы появиться здесь вовремя и спаси меня. В который раз за всю историю нашей дружбы я был обязан ему жизнью. Теперь же следовало приступить к главному - тому, из-за чего мой лейтенант прибыл сюда.

- Почему ты покинул свой наблюдательный пост на орбите Квинтессы, Джазз?

Он еще клик помолчал, а потом начал говорить.

- Три астрочаса назад я получил сразу ДВА приказа покинуть орбиту. Первый исходил от Айронхайда. Он официально отменял мою миссию и вызывал меня на Арк, для участия в совете автоботов. А через несколько астросекунд пришел второй приказ, от моего непосредственного начальника Проула. Он рассказал мне о последних событиях, приказал все бросить и немедленно разыскать тебя. Чтобы предупредить…

- И, как я понимаю, оба моих заместителя действовали в обход друг друга?

- Да, командир.

- Значит, Айронхайд самолично хочет созвать совет команд всех трех автоботских звездолетов.

- Он открыто и нелицеприятно рассказал о твоих попытках установления личного контакта с Мегатроном, а в конце своего заявления, озвучил свои сомнения о твоей компетентности, как лидера. Совет также нужен ему, чтобы решить вопрос о немедленной атаке на Кибертрон. Это его идея-фикс. Победоносное автоботское вторжение! Команда разделилась. Среди недавно присоединившихся к нам автоботов очень многие поддерживают Айронхайда. Особенно неистовствуют рекеры Магнуса. На твоей стороне остались только воины Родамеса и старый экипаж Арка. Даже Сайдсвайп и Санстрикер, которым всегда не терпится в бой – не смеют ослушаться твоего приказа. Все сорок четыре автобота по-прежнему верны тебе, Оптимус...

- Сорок три, – поправил его я.

Внутри меня нарастало странное предчувствие, какая-то неконтролируемая тревога, которая меньше всего была сейчас связана и с Айронхайдом, и со Старскримом, и, даже с тобой, Мегатрон...

- Ты сказал ТРИ астрочаса назад?

- Да, командир.

- Слишком мало и слишком много… - я внезапно осознал, о чем он расскажет дальше.

Он обернулся и поднял на меня фокус своих линз.

- Чтобы попасть сюда, я задействовал древний гипер-дромос, о котором не знает никто. И я покинул свой пост вовсе не по приказу Проула или Айронхайда. Причина, по которой я это сделал - более объективна.

Точеные черты его необыкновенно привлекательной лицевой пластины стали мрачными. Я весь напрягся, приготовившись услышать ту самую новость, о которой уже подсознательно знал. Предчувствовал. Понимал, что неспроста все ЭТО стало происходить с нами за такой короткий срок. Я знал, что все наши нелепые, отвратительные или порой непредсказуемые поступки сейчас имеют единый корень. Не просто так в каждом из нас – во мне, в Айронхайде, в Старскриме и даже в Джаззе, вдруг всколыхнулось нечто, дремлющее на самом дне – как отголоски чего-то случившегося всего несколько астрочасов назад и слившегося в один могучий импульс, отозвавшийся в каждой Искре.

- Квинтесса погибла. Ее Луна сходит с орбиты и … это уже не Луна, командир…

Джазз произнес это буднично, почти без эмоций, от чего стало по-настоящему страшно.

11.

- В файлах Старскрима я не нашел ничего, говорящего о том, что десептиконы причастны к активации квинтесской Луны и вообще какие-либо доказательства их союза с НИМ. У меня сложилось впечатление, что аэрокоммандер сам много чего не знает.

- Циклон и Шоквейв исчезли сразу, как только спутник начал раскрываться. У меня сложилось впечатление, что они в ужасе покинули злосчастную Луну.

- Раскрываться?

- Да – он сглотнул ротовую смазку, давя непроизвольный спазм горловой магистрали и начал говорить:

- Сначала изменилось электромагнитное поле. Это было первым сигналом. Пространство охватил небывалый всплеск на всех частотах. Я испытал нечто, близкое к потере сознания, а потом меня накрыла паническая атака, словно тьма вырвалась из плена и затопила собой всю Вселенную. Еще немного, и я бы дезактивировался прямо на орбите, но, слава Праймасу, электромагнитная буря отступила. Но вслед за этим стала меняться гравитация. Мне пришлось убраться на самую дальнюю орбиту, чтобы не попасть в невидимую воронку, которую засекали мои приборы, и которая появилась, как мне тогда казалось, на пустом месте. Орбиты обеих планет стали меняться. На поверхности квинтесской Луны начали происходить сотрясения грунта, вследствие чего она начала трескаться. В разломах и дырах обнажался золотистый металл. Это была не их Луна, это действительно был наш, древний и потерянный Дос - тот, который Юникрон увел за собой. Огромные куски коры отрывались и уносились вниз, раскаляясь и падая на Квинтессу. Ее атмосфера из голубой мгновенно превратилась в черную. Я активировал сканеры и видел, как сотни метеоритов врезались в поверхность, и как океаны выходили из берегов и погребали под собой сушу. Я видел гибель сотен городов и почти мгновенный старт сотен звездолетов. Квинтессоны принесли свою планету в жертву, чтобы встать под знамена древнего чудовища. Их уродливые спиралевидные корабли выходили на орбиту и строились в боевой порядок. Они холодно наблюдали за гибелью своего мира, для того, чтобы идти на завоевания другого. И вот, уже полностью освобожденный от наросшей за миллионы циклов коры, Дос, или сам Юникрон, парил в космосе. Его гладкая кибертрониевая поверхность отражала свет желтого квинтесского солнца так, словно была отполирована и вычищена до блеска. А потом по центру этой сияющей брони пролегла трещина. ОН начал раскрываться! Совсем так же, как на тех чертежах, которые ты мне показывал. Но в его центре оказалась вовсе не призма, по модели которой мы строили свои преломители. Нет…. В центре, между двух металлических половинок, зияла маленькая черная дыра – сгусток клубящейся тьмы! Она выглядела, как жадный черный рот, стремящийся пожрать все на своем пути. Атмосфера Квинтессы хлынула в этот портал, словно в воронку, а за ней плоть самой планеты – ее воды и органическая составляющая. Этот отвратительный процесс будут длиться еще долго, но потом… ОН двинется на нас, и мы погибнем…

Несколько кликов мы оба молчали, ослепленные и оглушенные информацией о случившейся за несколько парсеков, такой далекой и такой близкой, катастрофе.

- Это не совсем Юникрон – медленно ответил я. То, что знал Орион, и то, что стремился понять я сам, размышляя от одной жизни к другой, внезапно стало ясным – Юникрон сам заперт внутри этой черной дыры. Но не это сейчас самое главное…

- Что же это? – спросил меня Джаз.

- Пресловутый Лабиринт Измерений, ожившая Антиматрица Вселенной или шарк знает что! Много названий было у того, кто не имеет имени. Ни одно из них не характеризовало его полностью. Но одно я знаю точно – это тот самый Враг, который подчинил и высосал разум из квинтессонов, который однажды победил нашего Создателя, и который теперь стремится завладеть каждым из нас! Мир ждут очень большие перемены, Джазз. И нам с тобой не следует больше задерживаться на этом астероиде.

Он внезапно подошел ко мне близко-близко.

- Ты знаешь меня, Оптимус. Я не автобот, не десептикон. Ты знаешь, что по-настоящему я предан только тебе и самому себе. Я умею сражаться за идею – это ты тоже знаешь, иначе мы бы не стали такими близкими друзьями. Но в свете последних событий я думаю… А существует ли эта самая идея, за которую стоит сражаться? Ты положил три жизни, стремясь разыскать секреты древних, понять своих и чужих, объединить всех, дать надежу, любить так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в искренности твоей любви. И что теперь? Тебя предали и друзья и враги. Тебя унизили, воспользовавшись твоей слабостью, и унизят еще не раз. Есть ли смысл снова жертвовать собой ради тех, кто так тебя и не понял. Весь мир снова вернулся в исходную точку, с которой началось падение нашей цивилизации. Ты не обладаешь мощью Альфа Кроноса, чтобы остановить древнее зло голыми манипуляторами и пламенными речами. А Матрица… Я не верю, что она на это способна.

- А разве у меня есть какая-то альтернатива?

- Мой челнок находится на орбите. В нем хватит места и энергии для нас обоих.

Я положил ему манипулятор на серебристое плечо со следами недавних ожогов. Он всегда был самым-самым близким моим другом.

- Если бы мы действительно не прошли весь этот путь вместе, если бы не пережили столько страданий, что сделало каждого из нас мягче и гибче, твои слова показались бы мне кощунством. Но сейчас я как никто понимаю тебя, Джазз. Скрыться от всех… Исчезнуть в глубинах космоса и больше ни о чем не думать. Если бы у меня оставалась еще одна жизнь и еще одна судьба - я бы разделил ее с тобой, мой первый, мой лучший. Мы вместе прошли слишком много, мы рисковали, как никто, мы побеждали и мы проигрывали. Я знаю, сейчас нам кажется, что все, что мы делали - бессмысленно… Катастрофа неминуема. Новая война автоботов и десептиконов - лишь вопрос первого выстрела. Надежность того, кого я люблю все три свои жизни, под страшным сомнением. В автоботском секторе раскол. В десептиконском - тоже. Мегатрон, Айронхайд, Старскрим, квинтессоны, Юникрон – все слишком смешалось. Можно ли сохранить ясность рассудка в этой круговерти. Сохранить свой путь. И какой он – мой путь. Может быть, он ведет новый замкнутый круг и сулит новые потери?

Он поднял голову и смотрел на меня не мигая, как тогда в подземельях Каона, когда Орион решил вернуться в охваченную пожаром Северную Столицу и, в конечном итоге, принять смерть… В алых окулярах Джаза застыл тот же самый вопрос, за который я, ни тогда ни сейчас, не мог его осуждать.

«Убежим, Орион, прямо сейчас, исчезнем, оставив этот катящийся в бездну мир самостоятельно решать свои вопросы. Никто не будет тебе большим другом, чем…»

- Я веду войска на Кибертрон! – сказал я.

Его линзы вспыхнули алым.

- Ты принял решение атаковать десептиконов?

- Нет … защитить! Сейчас, как никогда, наша планета нуждается в защите, Джазз. Сейчас, в самый темный час, ВСЕ нуждаются в защите! Если бы у нас были наши призмы, мы бы могли собрать Реквием Бластер и ударить. Кто знает, может быть, это сработало бы. Но судьба распорядилась иначе. Обойдемся без призм. Мы будем драться с НИМ огнем и мечом и нашей объединенной волей! Сейчас, как никогда, мы нуждаемся в духовной поддержке. Я сделаю все, чтобы автоботы остались единым целым. Перед лицом общей опасности утихают любые противоречия. Если на то воля Создателей - я отдам Матрицу Айронхайду и сложу с себя все полномочия. Если потребуется - я, не колеблясь, отдам свою жизнь! Но в этот последний бой всех вас поведу именно я, потому что это еще и моя личная война. Командование будет моим!

- Я знал, что ты так ответишь! - он крепко пожал мне манипулятор. – Ничего не меняется и я, как и тогда, по-прежнему с тобой, Орион! Но… - он нахмурился, – а как же Мегатрон… Он ничего не прощает…

- Ты же простил, – я сжал его ладонь.

- Я – не он. И я всегда знал, что ты НЕ МНЕ принадлежишь.

После этих слов я захотел крепко-крепко прижать его к себе, но сдержался. Правда в его словах остановила меня. Он все знал и понимал меня как ни кто, самоотверженно любя и ничего не прося взамен.

- Я обязан выяснить, что Мегатрон от меня скрывает. Пусть в бою, под обстрелом, но я должен поговорить с ним в последний раз.

- Он убьет тебя.

- Если мне суждено снова пасть от его манипулятора – так оно и будет. А ему… Что ж, если он действительно окажется одним из козырей Врага - я сам его дезактивирую.

Я замолчал, не в силах продолжить. ТАК говорить о тебе, Мегатрон было сложнее всего. Странно, но искупавшись в грязи нашего странного со Старскримом приключения, испытав сильное унижение и острый стыд, я многое понял. Понял, что не имею права осуждать тебя за прошлое, каким бы оно ни было. Я шел навстречу тебе, став по-настоящему равным и в грехе и в подвиге, уставшим от противостояния и зрелым. Но так же я знал, что мое возвращение на Кибертрон будет сродни возвращению Ориона в охваченный пожаром восстания Йакон – безмерно опасным и судьбоносным. Как и тогда я по-прежнему оставался перед тобой беззащитным. Тогда по одной причине. Сейчас – по другой. В памяти проносились обрывочные картины того, что я узнал, в процессе слияния со Старскримом. Ты не готовил никакого апгрейда собственных войск, но что касается тебя самого… Информация о твоей новой модификации в памяти истребителя имелась. А так же имелся целый набор из серии ужасов – записи тех самых «Юникроновых кошмаров», во время зарядных циклов, которые происходили с самых времен вашего со Старскримом знакомства. Было и многое другое, в чем стоило разобраться. И я знал точно – сделать ЭТО могу лишь я. Именно для этого Матрица разыскивала мою Искру в Колодце целых два раза и возрождала из небытия. Ради тебя, Мегз...