Путь возмездия. Главы 1-4.

Мунсайда и Брэйкаута он воспитывал по той системе, которая действовала на Кибертроне еще до войны. Они должны были сформироваться на старых законах и обычаях, чтобы потом восстановить мир среди их вида. Особенно щепетильно за этим процессом следила Матрица Лидерства. Хотя она теперь очень редко разговаривала с Праймом, так как на ней сильно отбывалось плачевное состояние Хранителя, но все же ее порывы и бессловесные приказы Оптимус чувствовал довольно часто. Стоило ему сделать что-то не так и Матрица, как страж Вселенской Справедливости тут же давала о себе знать неприятными импульсами в измученную искру автобота. Оптимус же сносил все стоически, с удивлением наблюдая, как изменился его внутренний мир и приоритеты.
- А где ты берешь топливо? – поинтересовался однажды Брэйкаут у своего опекуна.
- У белковых. На обмен или за работу. – Спокойно ответил тот.
Оптика серебристого меха округлилась.
- И ты не боишься?
- Кого? – удивился Оптимус.
- Белковых… Их так много…
Автобот улыбнулся и положил манипулятор на маленький наплечник спарка.
- Люди не такие уж плохие, как тебе каж…
Но тут его вокалайзер сорвался на шипение, так как невидимая тонкая игла проколола искру насквозь. На миг отключилась оптика и пошли помехи в радиоэфире, но вскоре все восстановилось. Оптимус помотал головой, рассеивая туман нахлынувших ошибок, и озадаченно посмотрел на маленького механоида, все еще удивленно пялящего на него алую оптику в ожидании ответа. На миг он представил себе, как могут встретить этого несформированного десептиконского малыша вооруженные военные подразделения белковых и нейросетью пробежали сотни мелких искорок.
- Да, Брэйкаут… пожалуй, тебе лучше самому когда-нибудь составить мнение о человечестве… а пока тебе действительно рановато встречаться с ними.
Куллеры автобота выдали печальный вздох - ему еще во многом нужно было разобраться!
Тем не менее, руководствуясь порой очень болезненными подсказками Матрицы, он продолжал обучать малышей, ознакомляя их со всеми данными из своих банков памяти, выводя изображения родной планеты, городов, правителей, битв.
Также он проектировал им файлы из Истории Кибертрона, рассказывал основные правила существования трансформеров, и восстанавливал в памяти древние обычаи, так небрежно заброшенные во время войны. Спарки все это воспринимали с широко расширенной оптикой и открытыми ртами – им нравилось изучать свою культуру, словно это было заложено в их прошивку.
- Это наша планета? – спросил Мунсайд, водя манипулятором по голографической проекции металлического гиганта.
- Да, это Кибертрон. – Ответил Оптимус и тут же появились экранчики с мелькающими данными о планете.
- Вот бы ее увидеть когда-нибудь… - заворожено сказал спарк, переписывая все в свои базы данных.
Сине-красный автобот грустно опустил голову.
- Она… уничтожена. – Совсем тихо проговорил он, словно испугавшись собственного вокалайзера.
- Как? Мы… мы никогда не сможем… не сможем вернуться… домой? – промямлил Мунсайд, явно готовясь заплакать.
Оптимус молчал. Молчал и смотрел в ледяной пол. Поднять сейчас взгляд на заплаканную оптику Мунсайда было выше его сил. «Домой»… Выросший на чужой планете малыш не забыл о родном доме… Как теперь рассказать ему обо всем? Как признаться, что именно он лишил их этого дома? Что из-за его упрямства они чуть не погибли от энегродефицита в пустыне? Голубая оптика потускнела еще больше. Тут масла в огонь подлил Брэйкаут.
- Оптимус, а кто это? – спросил он, тыча манипулятором в одно из изображений. – Здорово на Мунсайда похож…
Даже смотреть не надо было, чтобы узнать, на кого показывает спарк.
- Это один из ваших создателей… - грустно пробубнил Оптимус, отводя оптику в сторону. Внутри снова катастрофически начала нарастать температура.
- Сентинел Прайм… - прочитал вслух Брэйкаут.
Мунсайд быстро пододвинулся к нему и начал заинтересованно рассматривать размашистую фигуру красно-черного меха, властно державшего мерцающий лазерный клинок.
- Сентинел Прайм… - тихо повторил Оптимус, со всех сил надеясь, что у него сейчас не начнется очередной припадок боли.
- А кто второй? – повернули к нему шлемики малыши.
Автобот, казалось, не сразу услышал вопрос.
- Что?
- Ну, ты сказал – «один из ваших создателей»… а кто второй? – повторил Брэйкаут.
Оптимус молча вывел картинку на передний план. На ней мощный серебристый мех яростно бежал вперед, жестом командуя своему отряду следовать за ним.
- Мегатрон. – прочитал идентификацию Брэйкаут и на секунду замер, рассматривая десептикона.
- Красивый… - выдал Мунсайд, снова пододвинувшись к брату.
Автобот поднял взгляд на картинку – в таком плане он никогда не рассматривал своего заклятого противника. Его оптика скользнула по серебристой фигуре на изображении. Да, по правде сказать, в Кибертронской форме Мегатрон по эстетическим меркам трансформеров был очень даже симпатичным – особая аэродинамика пластин, сверкающая полированная броня, мощный пропорциональный корпус. Можно было уверенно назвать его красавцем. Оптимус не знал, что конкретно связывало Сентинела с ним, но что бы это ни было, он начинал его понимать – уж очень тяжело было пройти мимо такого десептикона.
Подпрограмно бывший лидер автоботов потянулся манипулятором к голограмме, пытаясь дотронуться к серебристому меху на ней. Но тут его жестоко прервал вопрос Брэйкаута:
- А что с ними случилось? Почему наши создатели нас бросили в пустыне?
Вест сине-красный корпус резко вздрогнул. Он давно боялся этого вопроса и мысленно молил Праймаса отстрочить этот разговор на дольше – чтобы спарки успели окрепнуть и могли сами о себе позаботиться.
- Их… Они… были деактивированы… - быстро выпалил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Мунсайд и Брэйкаут дружно скривили лицевые пластины и захныкали. Их ярко пылающие, словно искорки, оптосенсоры не отрываясь смотрели на изображения двух мехов, пытаясь скопировать их в свою память в точности до микрона.
Оптимус почувствовал, как его снова накрывает волна дикой боли и отвернулся. Каждая капля омывателя спарков отбивалась резким ударом в его нейросети. Он устало выключил оптику и откинулся к стене, покорно ожидая конца экзекуции. Подумать только, раньше, кромсая и выворачивая десептиконские корпуса он даже не думал о том, что их вот так мог кто-то ждать… в пустыне, дома, в пещере, на базе… От этой мысли автобота начало тошнить, так как разогревшийся в резервуарах энергон стал закипать. Он тихо застонал и попытался встать, чтобы выйти на морозный воздух. Ему это почти удалось, да вот только снова маленькие манипуляторы уцепились в его броню, не отпуская его. Оптимус активировал оптику – зареванные малыши искали поддержки у единственного меха, который их опекал… и который был убийцей их создателей! Сцепив дентопластины, Оптимус сел обратно и включил вокалайзер.
- Тшшшш… тшшш… не плачьте… не надо… - успокаивал он жавшихся к нему спарков, чувствуя, как с каждым кликом нарастает желание исступленно биться головой об стену. Автоботы всегда считали десептиконов жестокими! А разве не они их такими делали? Разве осиротевшие спарки, формировавшиеся в энергоголоде и ненависти могли стать другими? Разве могли простить убийц своих создателей? Разве они могли взрастать в любви, когда кругом деактивировали друг друга за кубик энергона? Перед Оптимусом словно начала вырастать бездна – бездна страданий, непонимания, мести, ненависти и отчаяния… Мира не будет среди механоидов, пока ее не наполнить раскаянием!
Тяжелый вздох вырвался из его вент-систем и он прижал ближе к себе маленьких мехов. Может быть, когда-нибудь, когда они узнают все, им захочется его деактивировать… Ну что ж, такова судьба, Прайм только молил о том, чтоб ему хватило сил заботится о них до того времени, пока они не смогут функционировать самостоятельно.
***
Научившись справляться с трансформацией, Брэйкаут и Мунсайд начали шалить по полной. По мере того, как они формировались, они становились все более похожими на своих создателей, только в более ранней и симпатичной их версии. Также много чего они переняли от них и в характере – Мунсайд вечно рвался на подвиги, а Брэйкаут продолжал вдохновенно крушить все подряд.
Они формировались быстро, несмотря на хроническую нехватку энергии. Через несколько декад спарки уже вовсю рвались помогать Оптимусу в добыче топлива, но тот пока не спешил знакомить их с внешним миром. Здесь, в ледяной глуши, был словно затерян кусочек Кибертрона – прежнего, мирного, спокойного… Братья формировали прошивку на истинных кибертронских ценностях, превращаясь в благородных и смелых мехов. Они с трепетом относились к своему воспитателю, прекрасно видя, как автобот жертвует многим ради их безопасности, сохранности и сытости. Они, может и не до конца понимали причины такой слепой преданности им, но были до глубины искры ему благодарны. Он научил их жить в мире, несмотря на то, что они были очень разными. Воспитать десептикона и автобота как братьев было истинным подвигом, требующим много терпения, стараний и любви. Но, как сказала когда-то Матрица Лидерства – в Праймы выбирают не просто так. Оптимусу удалось совершить чудо – Брэйкаут и Мунсайд искры друг в друге не чаяли, хоть и ругались почти каждый цикл.
Их споры и драки часто начинались из-за пустяка и, по сути, были ничем иным, как ребячеством – стоило Оптимусу строго растащить их в разные углы, как они тут же мирились.
Но вот настало время, когда автоботу уже начало не хватать сил, чтобы разнять их, так как юные мехи стремительно наращивали размер и мощность.
Когда вчерашние спарки доросли до наплечников Оптимуса, он разрешил им дальние прогулки, но под пристальным радиоприсмотром.
Мунсайд залихватски колесил по трасам, выбрав себе в трансформу, как того и ожидал Оптимус, красную машину спасательной службы. Он иногда мог промчаться без остановки несколько миль, забыв обо всем на свете, но всегда возвращался в их укрытие. Какой-то непонятный страх перед белковыми накрепко засел у него в процессоре и он всячески избегал контакта с ними.
Брэйкауту же пришлось тяжелее. Абсолютно не желая выбирать себе колесную трансформу, он долго не мог подстроить конфигурацию под самолеты белковых, оказавшись слишком тяжеловесным для них. В конце концов, он налил топливом и трансформировался в звездолет, рассекая им по ночному небу. Ему даже нравилось, как белковые букашки внизу с воплями разбегались, завидев столь солидный летающий объект над городом. Но пускать в ход плазмомет он не спешил – Оптимус сумел привить ему понятия морали и сдержанности.
В один прекрасный день матрица лидерства снова скромно дала о себе знать, заставив своего хранителя зашипеть от боли.
«Оптимус… им пора узнать все… Они имеют право».
Автобот медленно осел на пол, держась за грудные пластины.
- Они еще слишком… юны… - прошептал он, мотая головой.
«Юны для чего? Для правды?» - спросил строгий голос внутри.
- Нет… для…для убийства… - простонал в ответ Оптимус. Он прекрасно знал, чем все может закончиться и боялся, чтобы Мунсайд и Брэйкаут не натворили роковых ошибок.
«Почему ты думаешь, что они не простят тебя?» - удивилась Матрица.
- Я бы не простил… - устало сказал автобот и измученно откинулся к стене.
Матрица промолчала в ответ.
***
Тусклое серверное солнце уже начало скатываться за горизонт, когда Брэйкаут и Мунсайд вернулись с очередной прогулки. Оптимус их встретил в мрачном настроении. Они боялись, что сейчас им достанется за то, что провалили все сроки возвращения, но опекун лишь посмотрел на них, молча сев у обледенелой стены.
- Мунсайд. Брэйкаут. Я должен вам нечто рассказать. – Серьезно проговорил он, опершись на стену.
Обеспокоенные мехи, унормировав работу куллеров, уселись напротив, постоянно переглядываясь.
- Вы должны знать, как все это произошло, - баритон Прайма раздался непривычно тихо, потопая в вековых льдах. – И я думаю, вы уже достаточно сформированы для этого.
Юные мехи снова переглянулись и уставились на опекуна, выражая готовность слушать и внимать.
Опустив взгляд в пол, Оптимус включил в проекцию запись, сделанную во время пребывания трансформеров на Земле. Он показывал все, не скрывая и не приукрашивая – жестокие схватки, деактивации, переговоры с белковыми, возвращения Фоллена, потом Сентинела, а потом… Сжав дентопластины, он заставил себя продолжить развертывание архива до последней роковой минуты, не в силах поднять оптику на своих воспитанников.
Когда запись остановилась на изображении двух искромсанных, залитых энергоном корпусов на асфальте, в доке зависла тишина. Было слышно тихое шуршание вентсистем трех мехов и больше ничего. Оптимус продолжал смотреть в пол, и никакая сила во Вселенной не смогла бы заставить его сейчас поднять взгляд. Он чувствовал, как температура в корпусе снова достигла запредельного значения, а искру пронзили первые болевые импульсы. Восстановления картин из прошлого ожидаемо влекло за собой приступ боли, но он даже не шелохнулся, хотя по сине-красному корпусу пробежала мелкая дрожь. Так прошло несколько мучительно долгих кликов. Пытка тишиной была для него в сто раз страшней, чем терзавшие его физические страдания. Он был готов ко всему, но ожидание приговора было невыносимым.
Затем послышался лязг металла – мехи, сидевшие напротив, поднялись со своих мест. Один из них сделал два резких шага вперед и Оптимус выключил оптику, недвижно застыв, словно глыба льда.
Жужжание сервоприводов, свист воздуха и мощный удар манипулятором в левый щиток шлема… Автобот остался недвижимым, только по инерции мотнул головой, чувствуя, как с рассеченной обшивки заструился энергон. О! Он слишком хорошо помнил этот жесткий удар без размаха, который словно вернул его на миг в прошлые времена! Праймас, как же они похожи!
- Шлаков лицемер! – зарычал ударивший его мех, - Ты нам все время врал!
Оптимус молчал. Он уже ничего не боялся и ничего не ждал. Его процессор так некстати пленило удивление тем, как голос Брэйкаута стал похож на тембр вокалайзера Мегатрона. Особенно сейчас, когда он звучал в плену нараставшей ярости… Это вызвало теплую волну гордости за юного воспитанника - он стал почти взрослый, почти полнофункциональный мех, который сможет о себе позаботиться. Непременно сможет… должен смочь.
Резкий свист воздуха раздался снова, но тут его прервал металлический скрежет – Мунсайд перехватил манипулятор брата.
- Оставь его. – Строго сказал он.
Юный десептикон только тихо зарычал, но манипулятор опустил.
- Пошли отсюда, Брэйки. Он не стоит этого. – Снова заговорил Мунсайд и в его голосе зазвенели чисто праймовские нотки. Будучи еще спарком, он научился держать себя в манипуляторах и в противовес брату, сохранять холодное спокойствие.
Из выключенной оптики сидевшего на коленях автобота хлынул омыватель – он до жестокой боли в измученной искре осознал, что ненаглядные спарки выросли… так быстро… Он услышал, как два меха, развернувшись, пошли прочь… Два самых дорогих ему меха во Вселенной! Это показалось ему хуже деактивации, но поделать ничего он не мог. За клик раздался звук трансформации и гул турбин, а он не посмел даже взглянуть им вслед. Когда Оптимус наконец-то решился включить оптосенсоры и поднять голову – вдали мелькнули только две крошечные, но такие ненаглядные точки – одна сверкала в звездном небе, другая двигалась по заснеженной дороге. Они ускользали от него… Ускользали навсегда. Сине-красный корпус прошила судорога и он мелко задрожал. Омыватель струйками скатывался с сегментов лицевой пластины, смешиваясь с выступившим на них энергоном. Как же Оптимус ошибался, считая, что больнее, чем в ту ночь, ему уже не будет…
* * *

Холодный воздух кружевами плясал от струек тепла, издаваемых сине-красным корпусом. Автобот полулежал, опершись на обледенелую стену дока, и почти погасшей оптикой смотрел в проем входного шлюза. Он специально выключил все датчики, локаторы и даже хронометр, не желая ни на клик возвращаться в реальный мир. Перед ним искаженно мерцали блеклые картинки голографических проекций, отображая не столь давние события. На них были то роковые дни уничтожения Кибертрона, то теплые воспоминания о двух маленьких спарках. Оптимус устало перевел взгляд на одну из картинок, чувствуя, как нехватка энергии постепенно сковывает его шарниры. На прозрачном экране от первого лица была запечатлена жестокая драка с красно-черным мехом. Сентинел… Оптимус вспомнил, как подумал тогда, что проиграл, так как явно чувствовалось неравенство сил. Бывший Прайм был более умелым и опытным воином, чем он и результат поединка был очевиден. Но тут пронеслись выстрелы плазмы… Рассматривавшие картинку голубые оптосенсоры резко сфокусировались. Постойте… Мегатрон мог запросто разворотить тремя зарядами меха, превышавшего его в мощности раза в два – Оптимус не раз такое видел во время битв. А тут… Он прокрутил момент выстрела несколько раз, рассматривая более детально. Мегатрон нарочно выстрелил по косой, чтобы только сбить Сентинела с ног! Пускай лидер десептиконов был не самым лучшим снайпером в Галактике, но с такого маленького расстояния он не мог промахнуться! Даже с половиной процессора! Потом он, вместо того, чтобы добить красно-черного автобота своим коронным выстрелом в голову, просто отшвыривает его в сторону, надавав тумаков… Это более походит на семейную драку, чем на войну лидеров двух фракций! Шлак! Как Оптимус этого тогда не увидел? Как он мог быть настолько ослепленным своей злобой? Непонятно откуда взявшаяся ярость заставила его раскромсать десептиконский корпус на части, обливая все вокруг энергоном! Он даже не услышал, как закричал в этот миг Сентинел… «Стой! Не надо! Не трогай его!» - только сейчас он разобрал дикий вопль автобота за спиной. Правда, он никак не мог разобрать, к кому именно адресован этот крик – к нему или к Мегатрону? Да какая разница! Оптимус Прайм – вероломный клятвопреступник и жестокий убийца, и этого ничто не изменит!
В камере искры резко подскочила температура. Вот, снова… Сейчас за ней последуют невыносимые толчки боли и плавящий контакты жар. Автобот сцепил дентопластины и отключил вокалайзер – нечего нарушать вековую тишину своими воплями! После ухода Мунсайда и Брэйкаута его нейросеть уже несколько раз прошибало жестокой лавиной импульсов и ошибок, но он продолжал безразлично сидеть, пялясь на полупрозрачные картинки в воздухе. Процессор жалобно выдал, что в таких условиях он вряд ли долго протянет, но эта мысль его уже не испугала. Автобот прятался в своем виртуальном мире уже довольно долго, позабыв о подзарядке, ремонте и о самом времени… Слишком много страданий выпало на его пути. Пускай он их и заслужил, но порой просто не хватало сил. Очередной приступ заставил процессор ненадолго вылететь в оффлайн.
Через некоторое время голубая оптика снова зажглась. Оптимус усилил вентиляцию и попытался успокоить все еще пробегавшую по корпусу дрожь. В этот раз было намного тяжелее, так как энергонедостача усугубляла внутренние сбои. Но он терпел молча, внезапно поняв, что физическая боль дает ему непонятное моральное облегчение. Все шло правильно – преступник понес наказание за свои преступления. Это логично, это законно и это восстанавливает гармонию Вселенной… Даже если это и больно… очень больно… Красно-синим корпусом пробежал мелкий заряд и он весь дернулся. Манипулятор медленно поднялся и лег на грудной отсек – скорее всего, взбесившаяся искра скоро выжжет его изнутри. Что ж, вселенская Справедливость того стоит!
Потускневшая оптика бездумно скользнула по почти рассеявшимся голограммам. Та, что была на переднем плане, застыла на изображении двух залитых энергоном мехов… С какой-то мазохистической скрупулезностью полусбрендивший процессором автобот начал рассматривать картинку, фокусируясь на каждой детали. Когда-то такие вот картины показывали юным автоботам в подтверждение десептиконской жестокости…
Болезненная улыбка с тенью горького сарказма скользнула по лицевой пластине Оптимуса – а теперь спарков пугать нужно автоботами! Энергожадность его отряда достигла устрашающих размеров!
Внезапно он заметил, что перед деактивацией Сентинел мотнул сервоприводом в сторону когтистой конечности десептикона. Казалось, он хочет взять его за манипулятор! Он просмотрел момент еще раз, и все сомнения пропали – бывший лидер автоботов хотел умереть, держа в своем серво манипулятор десептикона. Значит, все-таки, между ними было что-то большее, чем просто сотрудничество… И эти два маленьких спарка – не только лишь плод опасного эксперимента!

Куллеры автобота тяжело провентилировали. Неужели это правда? Было время, когда он, только доформировавшийся мех, вступивший в ряды автоботов, заворожено смотрел на их наставника, ловя каждое его движение, каждое слово. Сентинел тогда для него был кумиром, идолом, предметом подражания! И как порой задевало его юное самолюбие высокомерие и холодность тогдашнего Прайма. Он всегда держал дистанцию в общении, был строгим и серьезным, никогда не давал поблажек. Оптимус из брони лез, чтоб заслужить его благосклонность – но где там! Даже когда он выбрал его в свои ученики, юному боту было четко показано «его место».
Неужели неприступный характер лидера дал слабину? В это было трудно поверить, но это был факт… теперь уже факт… В подтверждение которому были два юных меха, созданные в результате тайного сотрудничества Сентинела и Мегатрона.
Оптимус отвел оптику от картинки. Он не чувствовал ни обиды, ни зависти, ни ревности… Вспоминая себя тогдашнего, он понимал, чем проигрывал Мегатрону. Своим тупым фанатизмом… своей внутренней слепотой, бескомпромиссностью и отвержением любых «неправильных» идей.
Праймас… А ведь он всегда считал деактивацию связанных партнеров перед оптикой друг друга ужасным варварством! Интересно, есть ли хоть один закон Вселенной, который он не нарушил?
Датчики тревожно сообщили о критической нехватке энергии и автобот отключил оптику. Он, конечно, мог отправиться за энергоном… пойти подзарядится… ведь он снабжал как-то до этого двух почти взрослых мехов энергией. Только вот теперь у него пропала всякая мотивация.
Системы медленно уходили во временную блокировку одна за одной. Процессор затянуло непроглядной волной помех, а датчики, издав последний писк, отключались. Почти уже войдя в стазис, Оптимус краем аудиодатчика уловил звук трансформации неподалеку, но включить сенсоры, или активировать оптику не хватало ресурсов.
Потом он почувствовал на обшивке заботливые прикосновения чьих-то манипуляторов. Сигнатуры механоида знакомой волной прокатились по сенсорам.
- Шлак, Оптимус!!! Наконец-то я тебя нашел! – этот ворчливый тембр нельзя было не узнать. – Во что ты себя превратил? Да я полмира обколесил в твоих поисках, а ты тут ржавеешь во льдах, шлаков отшельник!
«Прости меня, Рэтчет!» - последнее, что сгенерировалось в уходящем в оффлайн процессоре сине-красного автобота.

Глава 3. Все тайное становится явным.

Совершенно не обращая внимания на то, что проржавевшие подпоры ветхой крыши могут развалиться в любой момент, повергнув их под грудами металлических конструкций, два меха отчаянно дрались в бешеной схватке. Их движения были настолько отточенными и профессиональными, что будь у этого поединка зрители, они бы, наверное, замерли в эстетическом экстазе.
Еле уловимый оптикой выброс клинка вперед, четкий блок, прыжок в сторону, скользящий выстрел, мощный удар… Поединок более походил на танец, чем на драку, настолько все было безупречным. Даже создавалось впечатление, что противники не раз репетировали сцены борьбы и теперь только упражнялись. Пролетавшие по звездному небу кометы на доли клика выхватывали их корпуса, словно яркие стоп-кадры, делая движения механоидов еще более красочными.
Вот серебристо-серый мех схватил ржавый контейнер и, поднявшись на антигравах, швырнул его в противника. Но тот укрылся длинным щитом и отразил атаку. Вот лазерный клинок сверкнул в свете звезд и слегка полоснул серебристую броню в районе манипуляторных шарниров. Раздался злобный рык и последовавший за ним выстрел. Красно-серому меху не удалось увернутся, и залпом плазмы его отбросило к стене. Но не успел противник приблизиться, как он уже стоял на ногах, угрожающе размахивая мерцающим клинком. Схватки были короткими, почти молниеносными, но, тем не менее, просчитанными до малейшей детали, точными и безошибочными. Поэтому почти все удары встречал блок, а выстрелы отражались. И только по розоватому блеску струящегося из поврежденной обшивки энергона, и по двум парам неистово пылавшей оптики можно было судить о всей серьезности этого сражения.
Вырванные в пылу битвы запчасти конструкций, опутавших помещение, словно щупальцами, разлетались вокруг, осыпая полумрак искрами и придавая картине еще более сакраментальный вид.
Через некоторое время у обладателя алой оптики начало иссякать терпение и он, систематически уворачиваясь и блокируя удары, решил выстрелить в возвышавшуюся над ними очистительную трубу. Послышался противный скрежет металла и ветхая конструкция, окончательно сбитая выстрелом, с грохотом упала вниз, прямо на стоявшего под ней автобота. Серебристый десептикон довольно фыркнул и, резко повернувшись, метнулся в сторону полуразрушенной шахты, что была, как и все здесь, заброшена много астроциклов назад.
Он схватил лежащий у ее входа контейнер и поднес ближе к оптике, поспешно сканируя его. Потом, резко сжав манипулятор, раздавил контейнер, и заглянул внутрь. Ничего… Только ржавый песок … Десептикон досадно зарычал, распрямившись, и тут же у своих шейных проводков почувствовал легкое прикосновение лазерного лезвия.
- Наконец-то Фоллен стал снабжать своих подданных хоть какими-то обновлениями прошивки! – проговорили сзади с издевкой, - право, я даже удивлен!
- Где след Оллспарка, автошлак колесный? – прорычал в ответ десептикон, медленно поворачиваясь к противнику. Казалось, приставленное к его магистралям оружие совершенно его не беспокоит. – Он был замечен здесь три астроцикла назад и оставил свои сигнатуры! Куда ты их дел, бот?
Автобот хитро сверкнул оптикой и поклацал вокалайзером.
- Ц… ц… ц… Столько ярости, столько энергии! А еще говорят – дефицит энергозапасов на Кибертроне!
Десептикон снова зарычал, уставившись на него слегка побагровевшей оптикой. Их взгляды встретились и несколько кликов соперники испытывающе смотрели друг на друга.
- Я его стер. – Наконец ответил красно-серый.
Серебристый хотел было сделать выпад вперед, но клинок, больно впившийся в обшивку главных магистралей, его остановил.
- Как же это по-автоботски! – Прохрипел он поврежденным вокалайзером,– разрушать все подряд, только бы не поделится с кем-то!
Он злобно сверкнул визорами и ухватился за красный манипулятор, державший его «под прицелом».
- Мне только интересно, почему это ты отправился сюда один, без сине-красного выскочки и его обалдуев? – прошипел он в лицевую пластину автобота, гневно сжимая его манипулятор в тисках своего захвата – или в автоботских рядах возникло непонимание?
Синяя оптика на миг вспыхнула, как сверхновая, но ее обладатель тут же взял себя в руки и презрительно улыбнулся.
- Ты за своими рядами следи, Мегатрон! А то еще догадаются, что их лидер поклоняется кривопрошитому болвану и затеют диверсию!
Десептикона словно ударили энергохлыстом – он задрожал от злости, оптика замерцала, а вокалайзер выдал полурычание-полушипение.
- Не смей! Так! Называть! Фоллена! – прохрипел он, рыпаясь вперед.
Но противник тут же выставил вперед щит и, толкнув им Мегатрона, отбросил того к стене. Через долю клика у его броневых пластин снова зажужжало острие меча, теперь уже целясь в камеру искры.
- Как хочу, так и называю – не тебе мне указывать! Он давно уже процессором выжил, твой Фоллен! Сидит в своем схроне, не высовывается, и бредит идеей всегалактического господства! Жалкий утиль!
- Я тебя за это уничтожу, Сентинел! – рявкнул Мегатрон, но снова был придавлен щитом к стене.
- Не доапгрейдился еще, меня уничтожать, базовопрошивочный! – насмешливо ответил ему автобот и предупредительно чиркнул кончиком клинка по серебристой броне. – Лучше скажи, - он придвинулся к пыхтевшему яростью меху ближе – почему ты тут сам? Аль теперь уже на вылазки стали посылать бывших Протекторов?
В красной оптике мелькнула непонятная тень, но Сентинел не успел разобрать, что это было.
- Как и бывших Праймов? – язвительно выпалил Мегатрон, обретя, наконец, самооболадание.
Автобот вдруг хитро сузил оптику и улыбнулся, слегка нагнув голову вбок. Конечно, ситуация выглядела немного нелепо и создавалось впечатление, что они оба здесь вовсе не потому, чтобы вернуть Оллспарк своей расе, а сугубо по своим личным интересам.
- Может, не будем обострять ситуацию? – проговорил он, слегка отведя лезвие клинка от чужой брони. – И не будем понапрасну портить друг другу механизмы? Я тебя отпущу, а ты спокойно уберешься с моей дороги?
Десептикон оскалился и освободил зажатый щитом к стене манипулятор, трансформировав его в плазмомет.
- А этого не хочешь? – рявкнул он и направил дуло прямо в лицевую пластину автобота.
- Вот шлак… - успело вырваться у того.
Дальше все происходило с такой скоростью, что пришлось бы перенастраивать оптику на режим удвоенных кадров в наноклик, чтобы иметь возможность рассмотреть.
Поворот клинка, удар, выстрел, брызги энергона и блеск оружия… Снова удар, снова выстрел, скрежет металла, фонтан искр из ободранной проводки…
Не смотря на всю жестокость схватки, оба меха не проронили ни звука, хотя успеть отключить вокалазеры они бы вряд ли смогли.
В итоге, искрящие проводкой и залитые энергоном, они сцепились уже на полу, катаясь по ржавому металлолому.
- Отдай мне сигнатуру Оллспарка! – хрипел поврежденным вокалайзером Мегатрон, жестоко вырывая проводку противнику.
Сентинел коротко, без размаха, ударил манипулятором в центральный отдел серебристого корпуса, отчего десептикона отшвырнуло на метр.
- Если ты найдешь Всеискру, то отдашь ее Фоллену, а этого я допустить не могу! – крикнул он, пытаясь подняться.
Но встать ему не получилось – Мегатрон, сгруппировавшись, сбил его и они снова покатились по рыжеватым плитам. От их веса одна из них накренилась и оба меха свалились на нижний уровень здания, подняв огромное облако пыли. При падении они получили довольно сильные повреждения, но на это никто внимания обращать не стал – механоиды продолжали рвать друг другу проводку, сминать броню, быть в незащищенные места. Им обоим было невыносимо больно, но выдать это стоном или криком они не могли, так как считали это равносильным поражению. Поэтому слышно было лишь скрежет металла и надрывное подвывание куллеров.
- Фоллен хочет восстановить Кибертрон… - прохрипел десептикон, придавив соперника к покрытию.
- Ты - тупой дроид! – рявкнул Сетинел и одним оборотом сменил ситуацию на противоположную. Теперь Мегатрон оказался прижат к ржавым плитам пола. – Этот шлаков металлолом хочет только власти! Ему налить отработанным на Кибертрон!
Серия коротких ударов – и автобота отбросило к стене.
- Можно подумать, ты ее не хочешь! – язвительно прошипел десептикон, схватив противника за длинные антенны на шлеме. - Иначе не пришел бы сюда втихаря от своих сознаковцев!
Хрип Мегатрона перешел в смех и он несколько раз приложил красный шлем о стену, держа его за антенны и вытесывая фонтаны искр о бетонное покрытие. Но насладиться этим занятием вдоволь ему помешал мощный пинок ногой в грудной отсек. Серебристый корпус снова оказался лежа на полу.
- Я власти имел предостаточно, чтобы больше за ней не гоняться! – Прохрипел автобот, навалившись на него всем корпусом. Его вокалайзер начал тоже заметно сбоить и его властный диктаторский голос теперь шипел не хуже Мегатроновского. Это вызвало у его соперника какое-то подобие улыбки.
- Но удержать ее ты не смог… - ехидно прошипел он, сузив оптику. – Иначе бы не отдавал матрицу этому выскочке!
Десептикон дотянулся к лежащей неподалеку металлической балке и молниеносным движением вогнал ее в живот автоботу. Брызнул энергон, Сентинел тихо захрипел, дернулся набок и попытался согнуться пополам. Мегатрон довольно рассмеялся и, рывком развернув его на спину, придавил к полу. Его красная оптика яростно запылала - он буквально впился взглядом в мигающую с перебоями синюю. Автобот молчал – ему было слишком больно, чтобы говорить. Мегатрон это понял и поэтому вдруг остановился, только удерживая его за наплечники.
- Я подожду, не беспокойся… - прошипел он в аудиосенсор на красном шлеме. – …пока ты не будешь в состоянии назвать мне сигнатуры Оллспарка.
Тут автобот неожиданно схватил нависший над ним корпус обоими манипуляторами и резко рванул на себя. Свободный конец металлического штыря, торчавший из его брони, со скрежетом впился в десептикона, пробивая его броню и механизмы. Снова хлынул энергон, Мегатрон выдал непонятный булькающий звук и замер, продолжая смотреть прямо в синюю оптику. Оба меха застыли в смертельных объятиях, ожидая, пока аварийные системы блокируют все задетые болевые датчики и перекроют утечку энергона. Что-то завораживающе страшное было в этой ужасной схватке – ярость, боль, отчаяние так и расходились по контурам их полей. С надрывным свистом гудели куллеры, а энергополя жестоко бились друг о друга, иногда смешиваясь и формируя несвойственные вихри. Наконец, аварийные системы кое-как справились с задачей и взгляды механоидов осмысленно сфокусировались друг на друге.