Искушение.

Автор: Initu
Бета: Skysword
Вселенная: G1 AU
Персонажи: Мираж и сикер (ОС)
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: слэш, OOC, AU
Комментарий: Старая боль поражения и гложущее чувство давней вины могут послужить отличной отмычкой к взлому истерзанной, неприступной искры. Мираж - автобот по обстоятельствам, но не по призванию. И сикер - десептикон по призванию, но имеющий неподобающую для своего знака тщательно скрываемую тайну. Это всего лишь один из вариантов развития событий фанфика "Оптика цвета солнца" (авторы Skysword и Red_sparkle), отдельное, самостоятельное чтиво.

Пролог

Мираж притушил жёлтую оптику, подперев спиной стену собственной кварты. Рэтчет только что выпустил его из медбея, ювелирно спаяв ему проводку, восстановив корпус, точно подогнав деталь к детали. Привычно наорал, выдал рекомендации и вытолкнул взашей. Но даже этот медик, — за которым не иначе как Праймас лично приглядывал — не смог ничего поделать с мятущейся искрой разведчика. Старший медик только поспешно отвёл взгляд в сторону на молчаливый, не высказанный вслух вопрос своего пациента, и ответил что-то невпопад. А искра внутри бело-синего корпуса болезненно пульсировала, сжимаясь, обжигая стенки своей камеры, словно беззащитный дрожащий лепесток пламени. И ещё эта боль воспоминаний, унижения, обиды, и непреодолимое чувство вины — что упустил, допустил, разрешил — ломала бастионы привычной, словно само функционирование, выдержки и напускного безразличия.

Мираж сцепил из последних сил денты, пресекая зарождающийся в глубине яростный рык.

Недостойное поведение. Недопустимо. Замкнуть в себе...

Но разве можно обрубить то, что сочится болью, такой давней, такой обманчиво привычной, что сейчас так удачно разворошили, вскрыв застарелый нарыв? Что больше болело: не замолкающая в своём безмолвном крике искорёженная искра или поруганный, осквернённый корпус?

Мираж обречённо съехал по стене на пол.

Он не знал.

***

Глава 1

Несколько джооров назад

Мираж засел на выбранной заранее позиции. Она была во всех смыслах удачна: предпоследний этаж полуразрушенного здания, всё поле боя как на ладони. Автобот удобно залёг меж двух обломков. Теперь он был невидим ни с воздуха, ни с поверхности, где уже вовсю разгорелась нешуточная битва. Десептиконы остервенело кидались на укреплённую линию передовой автоботов, последние же столь же яростно защищали отбитый накануне квартал, желая закрепиться в нём основательно.

Разведчик, что сейчас выступал в своей второй роли — снайпера, внутренне весь клокотал от возмущения, злости и почти чистого, неразбавленного какими-то иными эмоциями бешенства. Он знал, что был прав! Но что это знание значило для Проула, что отчитал его словно маловорнового спарка, уничтожая одним лишь холодным, безразлично-злым взглядом льдисто-голубых линз?

— Безусловно, Мираж, это не моё дело, что делают бойцы из отряда Оптимуса Прайма во время своей официальной увольнительной в нейтральном секторе, — спокойный, выдержанный голос тактика звучал настолько отстранёно, что каждое слово хлестало хуже пощёчины. — Но меня и остальное командование это не касается ровно до тех пор, пока отдельно взятые бывшие нобили, — последнее слово он особо выделил интонацией, — имеющие к тому же в личном деле пометку "неблагонадёжен", — это слово он тоже выделил, припечатывая, — не начинают себя вести настолько непредусмотрительно и, не побоюсь этого слова, непрофессионально, что их действия расценивать иначе как государственную измену не получается. Твоя удача, что сразу же по прибытии ты предоставил полный рапорт своему непосредственному командиру. Дважды твоя удача, что Джазз мгновенно сориентировался в данной ситуации, и мы смогли не только успеть использовать твой полный провал в своих интересах, но также и вывести из-под подозрений нашего агента, который работал уже много ворн под прикрытием в тылу десептиконов...

— То, что ты сделал — это трибунал! С гарантированным расстрелом. Ну, может, штрафбат — если очень повезёт доказать, что это была всего лишь глупость и непрофессионализм. Я не сомневаюсь в твоих изначально благих намерениях, но ты не имел права предпринимать столь недальновидные шаги без предварительного согласования со своим командованием.

Очень хотелось выругаться. От самой искры!

Измена, штрафбат, расстрел. Какие громкие слова! Ах да, ещё и его происхождение вспомнил, и все былые "заслуги". И за что? За то, что поддался уговорам Клиффджампера и составил ему компанию в ближайший бар, пытаясь хоть немного снять напряжение в нейроцепях и в попытке наладить отношения с другими бойцами, на что уже давно мягко намекал Джазз? Да, он встретил там давнишнюю знакомую по рейдам в тыл противника, фем-сикера. Да, он обозначил это самое узнавание, "обрадовавшись" встрече. Да, он завёл весьма опасный разговор и практически в открытую дал согласие на сотрудничество с десептиконами, зная, что о его политических взглядах знают и на той стороне. В кои-то веки все эти остоквинтевшие косые взгляды в его сторону, а также привычные обсуждения, кинет ли автоботов "этот высокомерный ублюдок" при первом же удобном случае или он уже всех кинул, можно было использовать во благо, что Мираж и сделал, не сомневаясь в правильности своего выбора. Сикер клюнула на это. В итоге он выявил канал агентурной разведки десептиконов плюс выяснил кое-какие детали, что могли бы послужить разгадкой о месте дислокации вражеского отряда-перехватчика, что уже который цикл в упор расстреливал крейсеры с медицинской символикой. Пустые слова с его стороны и столько информации от этой фем. Ещё не известно, смогли бы автоботы даже в будущем получить столько сразу данных, сколько он смог выудить за несколько несчастных джооров в заштатном баре. Да на этой заразе не было написано, что она из ближайших помощников Саундвейва, шлак дери! Но, несмотря на это, он не сказал ничего лишнего, что могло бы быть использовано против автоботов!

Ведь эта информация может спасти стольких трансформеров...

Мираж зло провентилировал. Он вспомнил растерянного Джазза, что по мере чтения его краткого отчёта просто медленно сполз с излюбленного места на столе в своё рабочее и обычно пустующее кресло. Помнил его почти беззащитный жест, когда лейтенант тёр шлем, будто в попытке унять гудящий процессор. Его тускло блеснувший визор и тихий голос, когда командир поинтересовался у ничего не понимающего подчинённого: "Что же ты творишь, Мираж?"

Лучше бы Джазз кричал. Но он не кричал. Просто обречённо поднялся со своего места, устало опустив плечи, и посоветовал Миражу никуда из собственной кварты не выходить. А потом его вызвал Проул и потребовал немедленно явиться. Теперь было понятно, что командир прикрыл его по всем фронтам, буквально вынудив тактического советника закрыть оптику на вопиющее нарушение. Чего это стоило самим тактику и диверсанту — а также поднятому среди перезагрузочного цикла Прайму — можно было только догадываться.

Если бы Мираж был допущен к информации по этой операции, как и по многим другим, то он бы никогда не подсел к этой фем-сикеру, а просто по-тихому переместился бы в другую забегаловку. Благо, выбор был. Но нет, до него же, как до всех, информацию доводят исключительно "в части, его касающейся" — то есть лишь совершенно необходимую непосредственно для текущего задания. Как для всех. Для последнего рядового. Для него! Его, у чьих серво в иных обстоятельствах ползали бы все эти Проулы и прочие Айронхайды, уважительно обращаясь "сат" и не смея поднять оптики без высочайшего дозволения.

Обида, разочарование, уязвлённая гордость жгли неимоверно. Особенно не давала покоя мысль, что пришлось тогда на закрытом совещании молча выслушать Джаззу. Только Мираж помимо Проула мог представить, чего это стоило командиру отдела спецопераций. И вот сейчас он мог только лишь предполагать и злиться, зная, что Проул вместо него разделил с Джаззом всё унижение, взяв часть вины на себя. Это било ещё сильнее по самому больному, потому что именно Мираж был достаточно близок с первым лейтенантом Прайма, чтобы знать наверняка, сколь щепетильно тот относится к своим операциям. Один намёк на некомпетентность со стороны Оптимуса, и лейтенант будет молча мучиться далеко не один декацикл. Да, он никогда не покажет этого при всех, его улыбка станет ещё шире, шутки ещё смешнее, но провести Миража, выросшего среди интриг и притворства, не под силу было даже саботажнику. Да Джазз особо и не старался этого сделать: слишком давно между ними установились доверительные, дружеские отношения. Диверсант всегда вытаскивал своего разведчика, поддерживал, прикрывал. Как и сейчас. А Мираж... получается, что Мираж подвёл своего командира, подвёл того единственного, кто в него всегда безоговорочно верил.

Стыд и злость на себя, на систему, на всю эту идиотскую войну вылились в злой удар кулаком по обломку, на котором невидимка решил устроиться на этот раз. По мощному куску бронепласта пошли крупные трещины. В манипуляторе что-то надломилось с глухим звуком. "Слава Праймасу, что не заклинило, — с досадой подумалось стеллсеру, - а то совсем был бы хорош. Агентурную сеть автоботов, создававшуюся многие ворны, чуть врагу не слил. Осталось ещё только позорно провалить обычное задание, что и неразумной бэте под силу."

Мираж собрал всю волю в кулак, успокоился и, перехватив поудобнее снайперку, выхватил из общей толчеи первую цель. Выстрелов у снайпера обычно не так уж и много: с одной позиции один. Невидимость давала свои преимущества, поэтому Мираж, как правило, мог позволить себе два. Потом надо будет отойти на запасную, этажом ниже. Еще пара выстрелов — и предусмотрительно положенная у окна балка проведёт его в соседнее здание, откуда он сможет сократить ряды нападающих ещё на две единицы, прежде чем позиция будет вскрыта и на неё будет обрушен настоящий шквал огня. Мираж предчувствовал такие моменты всей бронёй и всегда успевал убраться вовремя. Потому, произведя быстрый выстрел и уничтожив свирепого вида танк-формера, следующую жертву колёсный выбирал со всем тщанием. Но снять ещё одного "счастливчика" на земле разведчик не успел...

— Воздух! — раздался чей-то громкий крик внизу.

Мираж мысленно выругался. Сикеры. Целых три боевые триады: видимо, этот район десептиконам и правда был сильно интересен. Мгновенно заработали зенитки автоботов. Аристократ чуть не сплюнул с досады: как обычно, лупят в воздух много, но бестолково, все как один сконцентрировав внимание на Первой Триаде. То, что позади ещё две, — не важно. А обвинят ведь его, в итоге. И опять будет этот полный холодного отчуждения взгляд Проула, тонкие поджатые губы. И невысказанная претензия Джазза, что повиснет между ними двумя как невидимая преграда. Хотя куда уж хуже...

Мираж яростно вскинулся. Ну уж нет! Он "подарит" командиру столько деактивов с этого поля боя, сколько сможет "унести". Хоть немного настроение лейтенанту поднимет. В качестве извинений.

Мираж пропустил первую тройку и выловил прицелом вторую. Взгляд тут же зацепился за белоснежное крыло одного из ведомых. Вот пусть этот и будет первым. Палец мягко давит на спусковой крючок — и некрупный белый сикер сваливается в глухой штопор со взорванным двигателем. Триада, до этого бывшая единым целым, разваливается: второй ведомый сбивается с атакующей глиссады, уходит резко вниз, в попытке подхватить товарища, — так глупо и так предсказуемо — и лишается хвостового стабилизатора. По губам бело-синего трансформера змеится довольная улыбка. И плевать, что позиция засвечена, ведущего он приземлит отсюда, больше такой возможности не будет. Снайпер аккуратно ловит в перекрестье прицела лидера триады, крупного, тёмно-стального цвета сикера... лёгкое замешательство, миг узнавания... Искра пропускает пульсацию, манипулятор непроизвольно дёргается, уводя прицел в сторону. Жёлтая оптика растерянно округляется. Выстрел уходит по касательной куда-то вверх и мимо.

Быть того не может... Невероятно, невозможно, полностью исключено!

А следом за удивлением приходит понимание, что это был его последний выход. Ведущий "Гром" вычислил его местоположение: в сторону полуразрушенного здания летят сразу четыре ракеты. А затем, ещё до раздавшихся взрывов со всех сторон и ослепляющего пламени, автобот слышит звук пулемётной очереди.

Мираж успевает вскочить только для того, чтобы мощная ударная волна швырнула его назад. Обжигающей болью взрывается правое бедро и левая нога, а затем прямое попадание в грудной отсек милостиво выкидывает автобота в оффлайн.

***

Ещё одно задание. Ещё одна победа. Квает не сомневался в этом ни клика. Его триада слишком хороша, слишком хорош он сам, чтобы какой-то очередной заштатный отряд автоботов, окопавшийся в жалких развалинах, смог бы помешать его планам восхождения по иерархической лестнице десептиконов наверх. Нужно только ещё два блестящих вылета — и вот оно, повышение! Столь долгожданное, столь соблазнительное. И радость Акустики, ибо следующим их переводом будет личный полк Старскрима. Его ведомая уже давно мечтала о возможности приблизиться к Повелителю, а Квает не видел причин не сделать сикерфем такой подарок. Новые возможности, новые проблемы — но куда без этого, если ты хочешь пробиться к власти и быть замеченным?

*Цель впереди,* — пришёл приказ и точные координаты по открытой линии от командира их небольшой эскадрильи. — *Держать строй.*

Последнее было лишним. На этот вылет отправили уже опытных авиаторов, подобные подсказки бывалым бойцам были ни к чему.

*Как всегда?* — прислала запрос на триадной частоте Акустика, игриво качнув белоснежными крыльями. — *Я оглушаю, вы гасите?*

*Не вижу причин менять тактику,* — сухо откликнулся Квает, не желая предоставлять ведомой преимущество даже в такой малости, как предложение стиля боя. Уже привычного стиля, надо сказать. — *Звуковую волну пускаешь точно по моей команде.*

*Слушаюсь,* — она была бы не она, если бы при этом голос сикерфем не был наполнен весёлой развязностью. Кваету даже не нужно было считывать сотриадников; он просто знал, что Шёпот Ветра сейчас лукаво, но по-доброму улыбается. Второму ведомому всегда нравились их словесные пикировки, конечно, ровно до того момента, пока сам Квает их позволял. Свобода слова внутри триады существовала только до тех пор, пока устраивала ведущего. Характером лидер пошёл в своего Создателя, а Мегатрону своё мнение пытаться навязывать мог только Старскрим, из-за чего у Лорда и его бессменного Заместителя периодически случались столкновения. И если Акустика ещё могла себе позволить в силу склочного и стервозного характера немного позлить ведущего, то Шёпоту Ветра о подобном непочтительном отношении даже подумать не дозволялось. Он всегда был безропотно исполнительным, а также безгранично преданным ведомым.

*Боевая готовность,* — отдал приказ Квает, уже чисто визуально видя цель. О да, здесь можно будет развернуться. Бой в самом разгаре, все смешались в общую кучу, с первого раза и не разберёшь в пехоте, кто чей и за кого. Тем проще будет разбомбить линию прикрытия автоботов. Как будто соглашаясь с мыслями молодого сикера, заработали зенитные установки, спрятанные среди развалин. Квает мысленно только хищно усмехнулся.

Неожиданно искру дёргает. И только наноклик спустя слышится крик Акустики, полный боли. Приборы ведущего фиксируют яркую вспышку позади, и видеозахват успевает выхватить из чёрного дыма беззащитно вскинутое белое крыло, которое безжалостная сила гравитации увлекает в смертельный хоровод. Его ведомая камнем летит вниз. Следующими эмоциями сикерская связь фиксирует страх и гнев второго ведомого. Шёпот Ветра разрывает строй и стрелой мчится за Акустикой в попытке поймать подругу по звену. И почти сразу же Кваета накрывает вторично: второй ведомый тоже подбит. Ведущий словно зачарованный фиксирует их полёт вниз, к разрушенному покрытию проходящей внизу автотрассы.

Удушающая ярость закрывает собою всё вокруг непроницаемой вязкой пеленой. Квает слышит крик командира эскадрильи, но он проходит мимо ничего не значащим фоном. Во всём мире остаётся только одно: наконец-то отслежено охранными системами место, где засел стрелок автоботов. Решение приходит мгновенно: уничтожить любой ценой! Квает нарушает приказ, отделяясь от остальных истребителей, уходя в лобовую атаку на развалины когда-то офисного здания.

Отрезать ходы к отступлению!

Четыре ракеты послушно уходят по заданным координатам, окружая пойманную сигнатуру цели. Очередь из пулемётов — чтобы наверняка достать.

— Врёшь, не сбежишь! — рычит десептикон, намереваясь зайти как можно ниже, чтобы прочувствовать каждым сенсором жар взрывов, приятное щекотание сверхпрочной брони от крошева, поднятого в воздух взрывной волной. Жаль, нельзя будет услышать последний крик ненавистной твари.

За короткий наноклик тонкая стремительная тень мелькает среди серых развалин, пытаясь убежать от возмездия. В темноте сверкает ярко-золотая оптика. Такая знакомая, такая поражённо-застывшая. Собственный крик протеста вырывает сикера из оцепенения, и лишь в последнее мгновение он успевает изменить курс, чтобы не врезаться в им же обрушенное здание. Яркие вспышки разрывов, мощная волна нещадно подбрасывает безумца вверх, но Квает упрямей. Сикер закладывает мёртвую петлю и, не выходя из отвесного пике, трансформируется прямо в полёте, врубив на полную мощность антигравы, с глухим ударом приземляясь на обломки здания.

"Гром" не мог поверить сам себе. Он столько раз щадил функционал жёлтолинзовых, рискуя собственным активом, карьерой, честью, в тщетной надежде не задеть того единственного, о ком подспудно тосковал всё это время, что сейчас не мог поверить в то, что он сам, своими манипуляторами загасил ту самую родную искру. Он уже знал, что его "крылья" в активе. Сильно поранены, но с ними полный порядок. Шёпот Ветра скинул по их личной связи, что уже успел вызвать медицинский катер. Квает не удостоил сотриадника даже ответа; сейчас приоритетным было другое: найти того снайпера, что столь искусно снял за пару кликов двух боевых сикеров. Найти и убедиться...

Квает всё более нетерпеливо расшвыривал куски бронепласта, обломки опор, покорёженную арматуру, сканируя местность, напрягая окуляры, рыская голодным взглядом среди полыхающего мусора. Неожиданно видеозахват выхватил из общего хаоса знакомые очертания. Сикер огромными прыжками преодолел расстояние, отделяющее его от находящегося в оффлайне колёсного. Из вокодера вырвался горестный вой. Знакомые линии, знакомые краски, что так быстро сейчас исчезали с изломанной брони. Только не полная блокировка, только не деактив! Не сейчас. Не так. Не тогда, когда он наконец-то смог отыскать его!

Вывернутый изящный манипулятор, изогнутый под неестественным углом. Изломанный, почти оторванный у бедра правый сервопривод. Сорванный наплечник, оголивший хрупкие закопчённые механизмы. Острый обломок, пробивший нагрудную броню навылет. И энергон, что заливал тонкий, пока ещё бело-синий корпус, мощными толчками выплёскиваясь из перебитой бедренной магистрали. Квает на клик замер: ему вспомнился он сам, такой же переломанный, обессиленный, истекающий энергоном, с пробитым арматурой крылом. Процессор легко разархивировал нужный файл, как будто на эту папку была установлена пометка. Перед внутренним взором в ускоренном темпе проплыли события того орна: как его обнаружили, как тащили на себе фемботы, как латали в четыре манипулятора... Только здесь нет автоботок, здесь нет медиков, и здесь некого попросить о помощи.

Квает упал на колени перед повреждённым автоботом, осторожно очищая хрупкий корпус от мусора и обломков. Дрожащим манипулятором он осторожно извлёк осколок из повреждённого грудного отсека, не сдержав облегчённый всхлип системой вентиляции: камера искры не задета! Но эта манипуляция вывела повреждённого автобота в онлайн. Он слабо пошевелился, тускло замерцала золотая оптика.

— Мираж, не шевелись! — тут же воскликнул сикер, надавливая на помятые плечи, заставляя раненого разведчика сохранять горизонтальное положение. — Тебе нельзя! Пока я не устраню основную течь и не залатаю хотя бы самые крупные прорехи, тебе придётся лежать смирно.

Сикер быстро поднял оптику к светлому, такому знакомому фейсплейту, что сейчас был искажён гримасой боли, и наткнулся на совершенно ошеломлённый взгляд.

— Да, это я, — поморщился Квает. — И я же тебя подстрелил. Не знал, что это ты! — Квает почувствовал, как кривятся собственные губы. Держаться! Не сметь. — Узнал тебя слишком поздно, прости...

Мираж ничего не ответил, только сжал сильнее денты. Жёлтые линзы расфокусированно мигнули.

— Мне нужно пережать магистраль, иначе ты истечёшь энергоном, — тихо предупредил гонщика сикер, опуская один манипулятор на бедро, другим мягко, но настойчиво отводя изувеченную ногу в сторону. — Мне нужно подобраться к повреждению...

Короткий стон слетел с дрожащих изящных губ, раненый вентилировал мелко и часто. Квает не смог сдержать дрожи. Открывшегося угла было слишком мало до полного доступа к повреждённому участку, а Миражу уже сейчас было шлаково больно, это было ясно и без идиотских объяснений.

— Извини, ещё немного... Потерпи, пожалуйста, осталось совсем чуть-чуть, — бормотал молодой самолёт, продолжая разворачивать сервопривод наружу, открывая не только рану, но и всю бедренную секцию Миража, словно бесстыдного интера. И, хотя он продолжал в ужасе замирать от картины почти деактивированного корпуса перед собой, часть процессора юного авиатора не могла не отмечать разворачивающейся просто сумасшедшей картины перед оптикой. Даже помятый и искорёженный Мираж всё равно оставался утончённо красивым...

Сикер бросил короткий взгляд на лицевую разведчика. Понимает ли тот, в каком двусмысленном положении он сейчас находится? Устремлённый в небо отрешённый взгляд сказал лучше любых слов — да, понимает и прекрасно осознаёт, что сейчас он в полной власти десептикона.

Квает аккуратно поддел боевыми острыми когтями рваные края раны, пробираясь сквозь оплавленную проводку и мешанину из разрушенных деталей. Стройный сине-белый корпус тут же свело судорогой, заскрипели сжатые дентопластины. Сикер грязно выругался. Болевой шок может отправить в деактив столь же верно, как и энергопотеря и остальные повреждения. Но по-другому добраться до перебитого шланга не представлялось возможным. Неосознанно, в процессе обдумывания сложившейся проблемы, истребитель принялся поглаживать синее бедро. Автобот зримо напрягся, но Квает не обратил на это ровным счётом никакого внимания.

Решение пришло неожиданно. Подключиться к нейросистеме и медпанели, забрать на себя болевые импульсы и наконец-то перекрыть опасную течь. Сикер подцепил острыми когтями планку, закрывающую информационные разъёмы.

— Нет! — глухо, с явно ощущавшимися повелительными нотками в хрипящем голосе, вскрикнул разведчик, попытавшись отстраниться от десептикона.

— Не глупи! — глухо рыкнул сикер. — Ты и брийма не протянешь с такой раной. Я не медик, мне придётся хорошо поворошить твою начинку, прежде чем я смогу что-то сделать с твоими поломками. К тому времени ты уйдёшь в полную блокировку от боли.

— Я выдержу, — отчаянно прошептал Мираж. Его тонкие губы, на которых уже поблёскивали сверкающие капли энергона, заметно дрожали, выдавая столь тщательно скрываемую панику.

Квает с ужасом осознал, что, глядя на эту картину, думает уже не только о спасении автобота. Он откровенно пялился на чувственные, безупречно очерченные губы, обдумывая какой-то частью процессора, что должен чувствовать тот, кто имеет возможность целовать их? Десептикон зло мотнул мощным, увенчанным рогами шлемом, прогоняя наваждение, сосредотачиваясь над поставленной ранее перед собою задаче.

Без труда удержав одним манипулятором изувеченный корпус сопротивляющегося автобота, Квает оглядел то, что осталось целым из медицинских разъёмов раненого трансформера. Не обращая внимания на протестующие стоны, он подключился в уцелевшие порты и считывал чужие показатели, переводя на себя управление жизненно важными процессами в чужом корпусе. Одновременно он когтями вломился в месиво внутренних механизмов ноги, решительно врубаясь непосредственно в нейроузел, подключаясь, пытаясь перехватить чужой сигнал и синхронизировать со своим.

Мираж выгнулся и заорал: боль была невыносимой. Но через клик она полностью исчезла, уступив лёгкому покалыванию и неприятной чесотке во всей нейросети, следом пришло приятное онемение.

— Потерпи, — глухой, полный статики голос сидящего перед гонщиком на коленях десептикона говорил о том, какую чудовищную боль сейчас испытывал нежданный спаситель. Мираж сочувственно посмотрел на него, гадая, кого сейчас больше утешает молодой сикер: себя или его? — Ещё немножко и всё будет хорошо. Оставлю после оказания первой помощи рядом с тобой включённый маячок, твои тебя быстро обнаружат. Подлатают уже профессионально.

Мираж не ответил. Сил на это просто не осталось. Да и вряд ли Квает услышал бы его сейчас. Фейсплейт десептикона выражал целую гамму чувств: от муки до почти болезненной сосредоточенности. Автобот чувствовал все манипуляции, производимые авиатором. Он слышал скрежет, тихие проклятия, срывающиеся с искусанных сикерских губ, когда что-то не получалось, потом хлюпающие, чавкающие звуки. И, наконец, упругие толчки покидающего корпус энергона прекратились. Мираж хотел сказать хотя бы элементарное спасибо, но видеозахват неожиданно пропал. Автобот с отчаянием понял, что его опять засасывает в темноту оффлайна.