Искушение.

Глава 3

— Я ждал тебя, — просто сказал Рэтчет, когда увидел в самом начале рабочего орна терпеливо ожидающего его у медбея Миража. Старший врач разблокировал запирающее устройство и вошёл в пропитанное резкими запахами светлое помещение. — Проходи, нечего в дверях стоять.

Разведчик шагнул следом, обогнул медицинские платформы и прошёл вслед за хозяином отсека в довольно тесный кабинет, заваленный всяческими датападами, коробками с оборудованием и запчастями. Рэтчет кивнул ему на единственный свободный стул, сам усевшись на край рабочего стола.

— Итак, полагаю, ты наконец-то решил поинтересоваться, что происходит, — подтолкнул аристократа к началу разговора медбот, не сводя с него усталого и немного печального взгляда. — Это, конечно, весьма своевременное решение, — Мираж решил пропустить мимо аудиодатчиков лёгкую язвительность Рэтчета, так как медик, в принципе, пока всё говорил верно. — Но лучше поздно чем никогда, разумеется. А теперь давай разбираться, как ты дошёл до жизни такой.

— Рэтчет, я действительно не понимаю, что происходит, — признался разведчик, осознавая, что говорить на удивление трудно. Каждое слово приходилось из себя буквально выдавливать. — Когда я последний раз видел Кваета, он был всего лишь юнглингом, питавшим ко мне не более чем уважение как к своему наставнику. К тому времени у него уже была своя триада, за которую он переживал, а у меня был партнёр...

— Всё это банально до скрежета дентопластин, — отмахнулся медик. — Что было из ваших чувств друг к другу тогда — сейчас никого не волнует. Лучше давай вспоминай, что ты такого сделал, что разнес вдрызг все базовые сикерские программы. А ты можешь не сомневаться, именно это ты и сделал. Я имел честь вчера в этом лично убедиться, когда осматривал Грома в камере и восстанавливал ему энергообмен.

— Рэтчет, спасибо, — проявление искренней благодарности вырвалось у стеллсера помимо его воли.

Взгляд синих линз буквально прожёг бело-синюю броню, будто рентгеном просветил.

— Понятно... Всё-таки он сумел замкнуть ваш контур, — понимающе кивнул старший медик автоботов, с интересом разглядывая сидящего перед ним напряжённого молодого трансформера. — Что ж, прыткий малый. И с процессором. Радует, что хоть у кого-то из вас двоих он работает в нужном направлении.

Мираж замер. Взгляд золотых линз стал холоднее льда на отдалённых от солнц планетах.

— Вот только не надо мне тут этих ваших аристократических замашек, — красно-белый трансформер сложил на своём мощном грудном отсеке манипуляторы. — Если уж напортачили по полной, то имейте мужество это признать, ваша светлость!

Аристократ усилием воли заставил себя расслабиться. Никто ведь и не ожидал, что будет легко? Он знал к кому шёл.

— Давай, подгружай свои архивные банки данных, и выкладывай мне всё, чем вы там баловались с молодым сикерлингом, который, как я понимаю, в ту пору как раз вошёл в фазу полного активирования интерфейс-сетей.

— Ничего такого не было, — абсолютно искренне ответил Мираж. — У Кваета при мне активировались лишь протоколы трансформации. Я был рядом с ним в этот момент, помог совершить первое преобразование. Потом вывел в открытый космос, проконтролировал первый полёт.

— И всё? — тон Рэтчета прямо излучал едкий сарказм. — Прости, Мираж, для летучек это, конечно, очень много значит, но после этого сикеры не бросаются на стены в попытке добраться до другого трансформера и не фонят на всю вселенную, заявляя на того права.

Видимо, измочаленная за последние орны хвалёная выдержка таки подвела его, ибо по выражению фейсплейта медбота гонщику сразу стало понятно: повидавший и не такое в своём долгом функционировании мех получает в данный клик ни с чем не сравнимое удовольствие от наблюдения за своим хм... пациентом?

— Ещё дал согласие в его коконе перезарядиться после первого полёта, — Мираж отчаянно пытался вычленить из воспоминаний всё то, что могло бы попасть под определение "не совсем нормально". — Я на тот момент предложил постоянное партнерство Голди... кстати, именно она занималась восстановлением Кваета. Он привык перезаряжаться на её платформе, но после моих объяснений, что теперь это по некоторым причинам будет невозможно, сикерлинг не стал настаивать. А после первой трансформации и долгого полёта Квает был слишком вымотан. Нам тогда всем досталось. Перезаряжались втроём на одной платформе. Больше ничего такого не было.

Рэтчет продолжал буравить проницательным взглядом аристократа, будто желая прожечь в нём дыру. Искра колёсного неожиданно дёрнулась от внезапно накативших подозрений.

— И ещё, я должен был вести его с собою на операцию по освобождению его солётников. И чтобы быть полностью уверенными в друг друге, я предложил взаимное посещение Дома Искры, — про подробности этого посещения Мираж решил умолчать. — В его Доме Искры я побывал, а к себе пустить не успел. Задание было провалено: Квает вернулся обратно к десептиконам и в свой тренировочный лагерь, а Голди была деактивирована при нашем побеге.

Рэтчет обречённо хлопнул себя ладонью по лбу, страдальчески закатив окуляры к потолку. В повисшей тишине отсека были слышны только тихие шорохи двух систем вентиляции.

— Как, Мираж, — вот объясни мне, пожалуйста! — как можно было получить такое блестящие воспитание и образование как у тебя, успеть побыть даже сенатором, и при этом остаться абсолютно безграмотным в базовых основах тех трансформеров, кем ты вроде как должен был руководить? — медбот наконец отнял манипулятор от лицевой.

Аристократ оскорблёно молчал. С чего ему вообще было интересоваться какими-то там основами сикеров, которые его вообще не волновали помимо вопросов, поднимаемых в Сенате, касательно жалованья военным или пенсий ветеранам войн? Для подобных частностей существовало множество научных сотрудников и консультантов.

— Что ж, тогда приготовься к тому, что сейчас я тебе буду открывать прописные истины для любого, кто хотя бы немного потрудился изучить не только себя и себе подобных, но и всех остальных, кто вынужден существовать с ним по соседству, — Рэтчет специально выделил интонацией слово "вынужден", выражая этим своё отношение и к Совету в целом и к отдельным его представителям в частности, как и вообще ко всем представителям аристократии. — Ты совершил тогда столько грубейших ошибок, что я диву даюсь, как этого сикера вообще не закоротило! Игра в бога никогда ещё не заканчивалась ни для кого хорошо. Ты поиграл его функционалом, что ж... лови отдачу. А теперь ближе к делу. Во-первых, сикеры формируют триады в глубоком спаркстве. Но это временные, пробные триады. Всё может ещё несколько раз переиграться. Окончательно триадой становятся только после активирования всех протоколов, после первой трансформации, после первого совместного полёта и после первого... интерфейса. Да будет тебе известно, что именно во время интерфейса или коннекта — у кого как — сикеры обмениваются кодами, прописывая себя друг под друга. Только после этого наступает общая синхронизация, что должна периодически поддерживаться и далее. Это не обязательно должно закончиться партнёрством — хотя обычно триадные сикеры заключают равноправные союзы между собою — но интерфейс, обмен данных должны быть обязательно. Первая трансформация обычно происходит под контролем Создателей, либо в присутствии других сикеров. Обычно это будущие сотриадники, если по каким-то причинам маленький сикер лишён заботы Альф. В этот момент его поля "считывают" сигнатуры всех, кто рядом, настраиваясь на тех, кто его поведёт в ближайшее время, кто разделит первое знакомство с небом. Первый полёт — самый важный. Там важно всё до мельчайших деталей. С этим, как я полагаю, мы разобрались. Теперь второе. Первая трансформация невозможна до активации интерфейс-протоколов. Эти два события неразрывно сцеплены. Это не значит, конечно, что после первого полёта сикерлинг начнёт активно прыгать на всё что шевелится или отчаянно фонить, но это означает, что отныне он "включился". Зачем это делается? Чтобы удержать своих солётников рядом, привлечь, если можно так сказать. Далее обычно следует завершающая стадия. Образование линка. Не обязательно с интерфейсом или коннектом, ибо первый "включившийся" из триады никогда не будет насиловать будущих напарников, с кем далее разделит всё своё последующее функционирование. Но "включившийся" отныне будет крепко держать более младших возле себя, подстраиваясь под них сам и настраивая их под себя. Очерёдность "включения" в триаде абсолютно не важна. Когда ведущий активирует полностью свои системы, ведомые прогнутся моментально.

Рэтчет немного помолчал, прежде чем продолжить.

— И заключительная часть. После того, как сикерлинг считал твои поля в момент первой трансформации, подстроился под тебя как под временно ведущего при первом полёте или как под Создателя, он инстинктивно стал тебя "удерживать". То есть предложил тебе перезарядку внутри вновь образованного линка, который создать ему диктовали базовые программы. И ты принимаешь его предложение. Ты и твой партнёр. Как я понимаю, твоя сикерфем была не триадным сикером? Я не верю в столь опрометчивую беспечность со стороны учёного, уж прости, — медбот развёл манипуляторы в стороны, как бы подтверждая свои слова. — Что уж она хотела получить от триадного сикера подобными действиями — сложно сказать. Меня всегда возмущала беспардонность учёных в их глупых попытках изменить то, что нам прописано от самого Праймаса. Так что оставлю её поступок без комментариев. Факт тот, что вы, фактически, образовали лже-триаду, в которой сикерлинг мгновенно успокоился. Так ведь?

Мираж обречённо кивнул.

— И после этого - или до этого, уже не суть важно — он пускает тебя в Дом Искры. В его возрасте туда допускаются только Создатели или будущий партнёр, если узы связи необычайно крепки с самого начала. В крайних случаях это будущие сотриадники с намёткой именно на будущих партнёров. Ты мою логику улавливаешь до конца?

Аристократ, к собственному ужасу, кристально ясно понимал, куда именно клонит старший медик автоботов.

— Ты опять принимаешь его предложение или сам толкаешь юнца на столь ответственный шаг. Это для взрослого меха, у которого уже устоявшиеся взгляды, нормальный контроль над эмоциями и полностью активная, стабильно работающая нейросеть — посетить чужой Дом Искры что в музей сходить. Только чтоб оглядеться и узнать кого-то получше, не более. Для сикеров, что по темпераменту ещё импульсивнее и активнее гонщиков, у которых страсть зажигается столь же мгновенно как разогреваются турбины, тем более в силу возраста пока с нестабильными нейроцепями, это сродни... не буду говорить с чем, не маленький, сам додумаешь. В итоге всего этого базовые программы крылатого идут полностью вразнос. Ибо в них уже прописаны двое будущих солётников: они ворны напролёт прописывались строго по запрограммированным схемам. И вдруг, в самый ответственный момент, их замещают двое других. Не Создатели, не сотриадники, не будущие партнёры — а Юникрон знает кто. Но замещают качественно так, запуская стандартные процессы перекодировки. Всё шикарно. Вот только уже образованная триадная связь, пусть и спарковская, также осталась! И вдруг, спустя рекордно короткое время, погибает один из лже-линка. Вследствии вашего провала сикер опять оказывается рядом со своими будущими сотриадниками, перекодировка и настройка будущей тройки продолжается с места прерывания последних процессов. Да вот только теперь, в общей цепочке импульсов, есть такая ошибка программы — Миражом называется. Системы и протоколы защиты требуют завершить то, что было когда-то начато, а возможностей исправить этот серьёзнейший баг нет никаких. Базовые программы сбиты, связи настраиваются, но как-то косо. И тут — о, Праймас! — появляется возможность встретиться с тем, кто всё это когда-то начал. Уж не знаю, что там у вас произошло, но догадываюсь, что когда твой крылатый синхронизировал твой корпус на себя, да заправочный шланг в горловину втолкнул, накрыло его в ответ по полной. Ну а уж свёрнутая наболт программа добавила к общему развлечению и от себя: залочилась окончательно на том самом импульсе, что был последним — желанием обладать. Вот только это уже не сикерлинг, и Создатель ему не нужен. А вот партнёр вполне устроит.

Мираж во все окуляры глядел на сидящего напротив медбота. Но в синих спокойных линзах не было и намёка ни на сочувствие, ни на хотя бы возможность как-то исправить во всех смыслах вырисовывающуюся жуткую картину. Понимая, что Рэтчет свою речь наконец-то завершил, и продолжения просто не будет, гонщик, обречённо зашелестев вентиляцией, тихо спросил:
— Рэтчет, у тебя есть хоть какие-то мысли по поводу того, что возможно сделать ввиду последних событий, чтобы Квает отказался от этой абсолютно нелогичной идеи?

— Пристрелить его, — абсолютно бесстрастно отозвался медик. — Другого варианта у тебя нет, сержант. Либо ты сдаёшься, либо тебе придётся его уничтожить как помеху твоему личному функционированию.

— Это абсолютно неприемлемо! — мгновенно вскинулся стеллсер, гневно сверкнув золотой оптикой. Будто два солнца вспыхнули.

— Значит, дай ему то, что он хочет, — невозмутимо пожал плечами Рэтчет. — Как я понимаю, он скорее вырвет себе искру, чем причинит тебе вред. Хотя это ты уже понял и без моей помощи, не так ли? Иначе тебя бы здесь не было.

— Это тоже абсолютно неприемлемо, — мрачно констатировал очевидное, как ему казалось, не только для него одного, Мираж. — Должен же быть другой выход!

— Другой выход был. Не влезать в то, чего не понимаешь. И не играть чужим активом, — припечатал Рэтчет, раздражённо распрямляясь. — Вы иногда заигрываетесь в свои спецоперации, миссии и задания, не совсем понимая, что чужая жизнь — это не фишка на игровой доске. И что совершённые даже в самых благих целях поступки иногда имеют куда как более долгосрочные последствия. И взмахом манипулятора их не сотрёшь и не изменишь. Так что теперь только тебе решать, что делать с твоим сикером.

— Он не мой сикер, — сухо бросил разведчик, также поднимаясь на ноги.

— Ошибаешься, Мираж, — как-то неприятно усмехнулся Рэтчет. — Он теперь именно что твой. Можешь спуститься вниз и понаблюдать за фонящим на весь тюремный блок крылатым, что не знает теперь как ему быть: разнести здесь всё в шлак, несмотря на всю нелогичность данной затеи, схватить тебя и уволочь к себе на базу, или самодеактивироваться от осознания того, что он отвергнут и презираем.

Мираж еле заметно скривился, с силой потирая лоб тонкими пальцами.
— Я услышал тебя, Рэтчет. Благодарю за экскурс в вопросы нейросистем и чужого функционирования.

Удачи ему напоследок не пожелали. Разведчик всей бронёй ощущал еле сдерживаемое раздражение старшего медика. Собственно, возразить на это было нечего. Ощущать себя безответственной эгоистичной тварью было непривычно и, мягко говоря, гадко. Все последние действия Кваета теперь обрели логическое обоснование, и это обоснование категорически не нравилось Миражу, ибо не оставляло камня на камне от его сверкающей безупречности в собственных окулярах.

Разведчик решил, что дальше бегать ни от Кваета, ни от себя не имеет никакого смысла. Он не привык прятаться от проблем, даже столь запутанных. Поэтому хладнокровно повернул в сторону тюремного блока.

***

В тюремном блоке Миража ждал настоящий сюрприз. Приятный или крайне неприятный — он так и не смог для себя решить, задумчиво изучая столь же удивлённого его неожиданным появлением Хаунда. Разведчики молча смотрели друг на друга, растерянные и полностью сбитые с толку. Аристократ стал медленно, но неотвратимо подозревать собственного командира во вселенском заговоре против себя. Других мотивов Джазза для столь нелогичных действий — отозвать с задания идеально подходящего для него Хаунда, а потом поставить его на охрану насильника его же приятеля — стеллсер не находил. Неожиданно среагировало уязвлённое самолюбие: в который раз самый обычный бот из простых рабочих красиво и виртуозно утирает фейсплейт ему — получившему блестящее образование и считавшемуся когда-то в определённых кругах весьма приличным политиком и интриганом! И вообще, в последнее время у окружающих стало как-то входить в привычку то обыгрывать его по всем фронтам, то сухо отчитывать, то, прости Праймас, засовывать коннектор внутрь его корпуса, сбивая все настройки. Вроде бы ничего такого он не совершал, никого не подставлял, пытался вести себя идеально в рамках идеологии той фракции, которую выбрал в этой войне, — за что он удостоился столь унизительного наказания от Праймаса?

— Э... Мираж? — первым заговорил Хаунд, поднимаясь с рабочего места за стойкой дежурного охраны. — Что ты здесь делаешь?

— Тот же вопрос, — вместо ответа сухо откликнулся гонщик, всё ещё с подозрением разглядывая зеленоватую броню друга. — Это для этого тебя отозвали с задания?

Напряжение полей охотника скакнуло, выдавая крайнюю степень его замешательства.

— Мираж, я и сам ничего не понимаю! Сегодня Проул выдал настолько краткие инструкции, что это больше походило на дайджест, и назначил в охрану тюремного блока. Я как раз тут сидел и думал, где успел так сильно проколоться. И тут ты...

— Понятно, — обречённо протянул аристократ, подходя к другу и присаживаясь на скамью рядом с дежурным постом. Пустой взгляд жёлтых линз отрешённо скользил по полу. — Можешь не волноваться больше и не напрягать логические цепи. Более чем уверен, что ты был как всегда на высоте, Гончая Прайма, — это прозвище, как и другую вариацию — автоботская ищейка — Хаунд получил от десептиконов, которых раз за разом обводил вокруг пальца. Не сказать, чтобы разведчик был в восторге от этих кличек, скорее он относился к ним с юмором. — Это я беспроцессорный дрон. Даже хуже. Это я прокололся.

— Мираж? — ладонь в зелёной броне участливо легла на бело-синий наплечник.

Гонщик подавленно молчал. Хаунд также молча сел рядом.

— Я знаю про твоё ранение, — наконец осторожно произнёс охотник, нарушая напряжённую тишину. — Но не уверен, что обладаю полной информацией. Я прав?

— Как всегда, Охотник. Как всегда, — устало согласился Мираж.

— И парни дали понять, что именно наш пленник... вырубил тебя, — зеленый очень аккуратно подбирал слова. — Это правда? — заметив еле заметный ответный кивок, автобот с некоторым сомнением продолжал дальше. — Но также говорят, что, если бы не этот сикер, ты бы уже был в полной блокировке. Это тоже верно? — ещё один кивок. — Ясно...

Что было ему ясно, Хаунд не пояснил. Но замолчал надолго. Мираж был ему благодарен за то, что более никаких вопросов не последовало.

— Ты пришёл к нему? — когда тишина стала почти не выносимой, охотник опять спас положение. Он повернулся к приятелю, и мягкий свет его синих окуляров будто окутал гонщика ореолом незримой поддержки.

— Мне надо с ним поговорить, — и хотя голос аристократа звучал уверенно, даже отстранённо, сам Мираж не испытывал даже призрачно малой толики решительности. Он не мог отделаться от ощущения, что шагает в бездну. Хотя, похоже, он шагнул туда много ворн назад. — Давно было надо поговорить, да возможности не было. Понимаешь... я очень виноват перед ним.

Гонщику не нужно было поворачиваться, чтобы понять, сколько изумления, граничащего с настоящим неприятным ошеломлением, было написано на фейсплейте товарища.

— Так получилось, — подвёл итог своей сумбурной и немногословной речи Мираж.

— Да... — протянул задумчиво Хаунд. — Я, конечно, слышал, что краткость — сестра таланта, но чтобы настолько.

Стеллсер изумлённо обернулся на беззвучно смеющегося мастера холо. Синяя оптика вновь была полна лёгкой иронии.

— Теперь я понимаю смысл поговорки "Сначала Праймас был мудр, затем ему просто стало скучно", — загадочно улыбнулся Хаунд, порывисто поднимаясь на ноги и отходя к рабочему терминалу. — Иди, утрясай свои старые долги. Мешать не буду — мне здесь ещё отчёты Проулу строчить не один орн. Тем более что приказа не пускать кого-то к пленнику у меня не было.

Хаунд разблокировал кодовый замок дверной панели тюремного блока и дружески хлопнул всё ещё стоящего рядом с ним Миража по плечу. И впервые аристократу не захотелось скривиться от столь панибратского отношения даже в глубине искры.

По тонкой связи, что каким-то образом только усиливалась по мере сокращения расстояния между ним и Кваетом, гонщик уже знал, что тот также остро чувствует его приближение. Но на звук шагов сикер никак не среагировал: ни возмущения электромагнитных полей, ни беглого взгляда, ни лёгкого поворота головы. Мощный крылатый силуэт в полумраке камеры, освещаемой только тусклым светом из прохода и тускло светящейся энергетической решёткой, остался абсолютно неподвижен. Окуляры были погашены. Другой бы заподозрил временную блокировку или оффлайн, но не Мираж, который отчётливо чувствовал крылатого почти на подсознательном уровне.

Ждать, что десептикон обозначит первым его узнавание, было глупо. Потому, Мираж сразу же окликнул его.
— Квает... нам надо поговорить.

— О чём? — ответ, тем не менее, последовал незамедлительно, хотя сикер ни позы не изменил, ни оптику не активировал.

Мираж усилием воли подавил внутреннюю дрожь от тихих модуляций такого знакомого голоса на низких, чуть рокочущих где-то в его глубине, нотках. На это Квает только хмыкнул.
— Не старайся. Я тебя сейчас ощущаю настолько полно, как свои крылья.

Гонщик замер. Он не знал как реагировать на столь провокационное заявление.

— Расслабься, — сикер наконец-то замерцал в темноте ярко-красными линзами, что сейчас спокойно и немного изучающе уставились на столь долгожданного посетителя. — Если не деактивировал тогда, то сейчас и подавно не собираюсь делать подобную глупость. Зачем пришёл?

— Я же сказал, хочу с тобою поговорить.

— О чём же будет разговор? — Миража словно зацепило чужим, давно сдерживаемым гневом. — О том, что я, глупец маловорновый, вбил себе в процессор всякую ржу насчёт тебя? Или о том, что всё это крайне неразумно, учитывая общую ситуацию и нашу принадлежность к разным коалициям? Или о тотальном несоответствии типов конструкции, различии типоразмеров и прочих технических характеристиках? Или, может быть, о неподобающей разнице в возрасте?

Мираж молчал. Заранее заготовленная речь рассыпалась в ничего не значащий прах перед этим внимательным, испытующим взглядом и чужим напором. Квает даже не пытался его подчинить своими полями, не проламывал его защиту, просто был рядом. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы уверенно подавлять искусственно выставленные когда-то барьеры колёсного над полным контролем эмоциональных блоков, на обязательно выдержанную границу допуска в личное пространство. Гонщик чувствовал, как неотвратимо его тянет к тому, кто почти сливается очертаниями серого корпуса с мягким сумраком камеры.

— Так вот, лил я отработкой на все эти обстоятельства, — еле улавливаемый ранее в интонациях рокот перешёл в сдержанный, тихий рык. Внешние чувствительные сенсоры автобота словно обожгла горячая волна. — Я не откажусь от своего решения и не изменю его. Ты будешь со мной.

Мираж обречённо отступил на пару шагов назад, притушив оптику, нащупав спиной простенок между пустующими камерами напротив. Собственно, а чего он ожидал? Покаяния? Или просто хотел лишний раз убедиться в том, что увяз глубоко и весьма качественно? Ну, убедился. Дальше что? Рэтчет же вполне доступно обрисовал его будущее. "Два варианта. Всего два выхода," — билась в процессоре единственная мысль, словно пойманная в клетку птица. За этим выбором он и спустился сюда. Что-то подсказывало, что второго шанса ему просто не предоставят.

Хотелось просто съехать по стене на пол и свернуться там в защитный кокон, как делал когда-то малым спарком, прячась под термопокрывалом от всего, что обижало, пугало, делало больно. Но он уже давно не был бэтой, и за свои решения нужно отвечать. Даже так. Так что же выбрать? Пристрелить наглого сикера? Погасить эту мятежную искру и деактивироваться потом самому, ибо любой смысл последующего существования не сможет оправдать никакая извращённая логика? Или оттолкнуть от себя, сцепив денты, наглотавшись деактиватора, перевестись на какой-нибудь дальний рубеж, чтобы потом кидаться на стены и тихо ехать процессором, со всей мстительностью понимая, что где-то также едет процессором второй, надёжно утаскивая за собою своих ведомых? Или обратиться к мнемохирургам, чтобы вырвали из банка данных любое упоминание о крылатом, даже его имя и картинку внешнего облика? Вообще стереть из архивной памяти эти шарком траченные ворны наквинт! И что потом? Биться в агонии после отбоя на платформе, отчаянно самоудовлетворяясь и даже не понимая какого шлака его так крутит? Можно, конечно, плюнуть на всё кипящим маслом и сдаться, позволяя чужому сознанию касаться себя, бережно окликая каждый клик через целую вечность. Но разве путь наименьшего сопротивления верный и единственно возможный? Впервые Мираж не знал что ответить самому себе. Вариант с деактивом от отмёл сразу. Тихо сходить с ума на выселках — тоже. Вариант со стиранием памяти был настолько мерзок и малодушен сам по себе, что логические цепи вычеркнули его из списка возможных вариантов мгновенно. Оставалось одно. Искра сжалась от ужаса, пропустив пульсацию, отчаянно метаясь в поиске альтернативного выхода и не находя его.