Tie-up.

Автобот помнил, как ныла Искра, когда он отдал Лазербика: спустя день после разговора с Тандеркрэкером команда изобретателей, наконец, подала признаки жизни и заявила, что готова провести первый эксперимент. Конечно, на кассете – не на Саундвейве же? По крайней мере, Рэтчет очень строго взглянул на связиста, когда тот напомнил об этой возможности.
Извлекали Лазербика долгими уговорами и урезониваниями – Бластер отдавать данного подопечного категорически не хотел (как, в принципе, и любого из них), отнекиваясь и подозрительно спрашивая, точно ли Рэтчет уверен, что оборудование и программы готовы, и вообще, что это за странный выбор такой, но тут вмешался Персептор, и уступить пришлось.
Почему жребий пал на десептикона с трансформой ястреба ученый объяснил на удивление коротко, доходчиво и логично: Лазербик отличался довольно сложной базовой архитектурой (в отличие от Рэвэдж), но не настолько сложной, как у Рамбла или Френзи. И естественно было провести сначала опыт по перепрограммированию на нем, и только потом уже приниматься за двойняшек и десептикона с трансформой магнитофона.
После таких доводов ответственному за коммуникации ничего не оставалось, как нехотя передать просимое в изящные ладони Персептора… и, нервно выстукивая мелодию на стене рядом с ремблоком, ждать почти четыре часа с ноющей Искрой, когда же перепрограммирование закончится.
К слову, закончилось оно провально – вышедший из помещения хмурый Уилджек просто сунул находящегося в альт-форме десептикона кассетнику и, не говоря ни слова, снова скрылся в ремблоке, раздраженно мигая ушами-локаторами. Закрывшаяся сразу за ним дверь заглушила спор между Персептором и Рэтчетом на весьма повышенных тонах о том, кто виноват в неудаче и что, собственно, следует делать теперь.
Правда, Бластер этого не слышал – он просто несколько мгновений рассматривал кассету, проверяя на наличие видимых повреждений, а потом, вернув ее в деку, быстро провел поверхностную диагностику всех систем. Показатели были в норме, и связист успокоился… по крайней мере, на время... до следующего экспериментального перепрограммирования. Которое, к слову, обещало состояться очень скоро…
Потому-то красный автобот и заперся в собственном отсеке, предпочитая без лишней надобности никуда не выходить. Если кассеты вскоре отнимут – что ж, делать нечего, но пока он будет наслаждаться каждой минутой такого хорошо знакомого, но давно позабытого единения. Да и сама атмосфера уюта затягивала, словно трясина – и Бластер даже не делал попыток вырваться, погружаясь все глубже и глубже… теряя собственную Искру в биение ее пяти сестер.
Сейчас даже не верилось, что он мог обходиться без этого столько времени – это казалось форменным, ничем не оправданным сумасшествием… мазохизмом – так называли это явление люди.
Да уж, действительно, самый настоящий мазохизм.
И вместе с тем росла внутренняя неудовлетворенность с каждой минутой, проведенной на платформе для подзарядки… Желание не заглушал ни энергон, ни одиночество, ни громкая музыка. Искра рвалась наружу, страстно требовала чего-то иного. Совсем иного – запретного, но, наверняка, сладкого… как и любой запретный плод.
Благоразумие оставило кассетника на четвертый день после попытки перепрограммирования Лазербика – вот-вот должен был вернуться Прайм, и так излишне задержавшийся на саммите (ох уж эти люди, умеющие делать проблемы буквально из ничего), а с его возвращением дело могло принять опасный оборот. К тому же, наверняка лидер таки вспомнит о своем «ненадолго» и, горестно вздохнув, возвестит, что больше не может злоупотреблять доверием своего связиста. Что будет дальше, Бластер представлял слабо, но можно было предположить, что после беседы с командиром подопечные в деке не задержатся. А уж что говорить о том, чтобы пробраться в ремблок…
Именно поэтому кассетник, решившись, включил оптику и, тихо помолившись Праймусу, чтобы все прошло удачно, выскользнул из своего отсека.
Было около восьми вечера – именно в то время шел довольно популярный мексиканский сериал, за разворачивающимся сюжетом которого следило большинство автоботов. Даже Рэтчет подсел пару неделек назад – появившийся среди главных героев хмурый врач-патологоанатом просто покорил его Искру. Потом, кстати, начинался другой сериал – «Скорая помощь», и медик с профессиональным интересом (и непрекращающейся критикой) упоенно смотрел уже его. Так что в запасе у связиста было около двух с половиной часов (ибо потом, после просмотра, начинались активные обсуждения судеб персонажей и произвола сценаристов и режиссера), и их он намеревался провести с пользой…
Ремонтный блок встретил темнотой и едва слышным жужжанием аппаратуры – Рэтчет в принципе редко когда держал оборудование включенным, чтобы не расходовать энергию, и вот сейчас также обошелся минимумом… позволяющим поддерживать Саундвейва в стазисе.
Связист автоботов нервно огляделся, пытаясь определить, есть ли камеры в помещении (ибо обычно на такие вещи внимание как-то не обращаешь), но работающих не оказалось. Сразу вспомнилось, что белый трансформер вообще крайне неодобрительно относился к вторжению в личную жизнь своих пациентов, а потому еще на Кибертроне, когда речь зашла о старом ремонтном блоке, очень долго спорил с Ред Алертом о том, что безопасность – безопасностью, но и врачебную тайну никто пока не отменял. К слову, победителем из спора вышел Прайм, велевший параноику довериться к врачу. Похоже, доверял ему Ред Алерт до сих пор… только по-своему.
Данное обстоятельство оказалось Бластеру на манипулятор – ибо только сдвинутый на процессор мог под наблюдением зайти попроведовать врага… даже без задних мыслей – слухи бы поползли по базе мгновенно, и репутации вместе с доверием пришел бы конец.
Так что кассетник еще раз «вздохнул» и снова осмотрел помещение. Саундвейв лежал на крайней платформе, отгороженной от взглядов плотной ширмой – это автобот скорее почувствовал, нежели просчитал.
В тишине пустого ремблока очередной «вздох» показался оглушительным – Бластер сам вздрогнул от неожиданности, нервно сжал и разжал кулаки и, решившись окончательно (хотя, признаться, коленные суставы слушались плохо), сделал первый шаг к ширме. Дверь за его спиной автоматически закрылась, напомнив о том, что главное-то он пока как раз не сделал, – а потому связист быстро набрал на панели код блокировки, настроил собственные системы на повышенную чувствительность, чтобы почувствовать приближение возможных незваных посетителей заранее, и, уже более не сомневаясь, быстрым шагом направился к Саундвейву.
И остановился, едва увидел старого врага.
Десептикон выглядел… ну… мирно. Хоть и по-прежнему устрашающе – огромный, массивный, темный… квадратный… Но все равно мирно.
Наверное, этому способствовало отсутствие его внушительного пулемета… или то, что теперь его энергетическое поле было куда как слабее, не пыталось подавить… даже наоборот – притягивало, приглашало…
«Праймус, что я делаю?» – связист краем процессора понимал, что все это выглядит весьма странно, если даже не сказать – подозрительно. Что он не должен здесь находиться, что недели две назад ему бы никогда не пришла идея зайти сюда… но вот сейчас он стоит здесь, дрожа, будто фемка перед ее первым интерфейсом, а Искра требует большего. И противостоять у Бластера нет ни сил, ни желания.
Черная ладонь легла на прозрачную деку десептикона, лишенную фиолетового знака, прижалась… надавила с силой, будто желая, чтобы стекло пошло трещинами… а потом погладила…

* * *
- С этим надо что-то делать, man, - невысокий трансформер, ловко спрыгнув с уступа, изящно приземлился позади синего истребителя.
Тот молниеносно развернулся, машинально вскидывая манипуляторы и активируя лазерные винтовки, закрепленные на плечах. Неожиданный собеседник, на которого были направлены дула, тут же поднял руки, показывая, что в них нет оружия
- Глушитель дрожит?
- У самолетов нет глушителей, - автоматически возразил Тандеркрэкер, и только тут осознал кто, собственно, явился на встречу вместо Бластера: - Ты?
- Я, - Джаз широко, совсем не искренне улыбнулся.
Он, как всегда, казался расслабленным и несобранным, даже его энергетическое поле не выдавало внутреннего напряжения… которое, как был уверен сикер, первый лейтенант точно испытывал.
Истребитель пару секунд придирчиво осматривал автобота, недоверчиво мерцая линзами, но, в конце концов, опустил манипуляторы. Негромкий гул винтовок тут же стих.
Еще мгновение они молчали, разглядывая друг друга в сумерках и не двигаясь, чтобы не спровоцировать врага на необдуманные действия. Тандеркрэкер постепенно приобретал все более мрачный вид, а Джаз – наоборот, шире улыбался. Когда его улыбка стала уже неестественно широкой, охотник хмуро поинтересовался:
- Зачем явился?
- Ну, уж не затем, чтобы пялиться на твою кислую физиономию, - фыркнул диверсант и неожиданно серьезно продолжил: - Нужно спасать Бластера.
- Мне нет дела до вашего связиста…
- До нашего, может, и нет… - согласно кивнул Джаз: - Что насчет вашего? – увидев, что сикер удивленно взглянул на него, автобот чуть подался вперед: - Кажется, Саундвейв до сих пор нужен Мегатрону?
- Нужен… - медленно ответил Тандеркрэкер, складывая манипуляторы на кабине. Его голос стал глуше: – Желательно, в не разобранном и не перепрограммированном виде.
- Уил и Ко слишком заняты своими разработками, чтобы тянуть манипуляторы к угрюмчику, - визор на секунду мигнул. – Так что он пока цел и невредим.
- Пока…
- Угу… - лейтенант многозначительно добавил: – Пока…
Тандеркрэкер, пригасив оптику, наклонил голову, обдумывая полученную информацию. Он понимал, чего хочет черно-белый трансформер, но его процессор никак не мог принять это. Предположение было немыслимым – чтобы автобот (к тому же такой), да поступился принципами Алого знака и пошел на добровольную… добровольную и безвозмездную сделку с десептиконом? Немыслимо… невозможно… Если только…
- Бластер – твой партнер? – сикер скорее утверждал, а не спрашивал, и в его голосе прозвучало неожиданное понимание.
- Ну… типа да, - Джаз прислонился к скале. - Но на самом деле мы с ним в натуре меломаны, - тихий, какой-то горький смешок. – Музыка, летун, вяжет сильнее интерфейса. Провода-то с кем угодно попутаешь, а о прекрасном поговорить Искра к Искре…
- Понимаю.
Диверсант про себя улыбнулся – в этом он и не сомневался.
Истребитель снова опустил голову, разрывая зрительный контакт.
Мозаика складывалась, правда, не хватало пары деталей, но эта проблема решалась довольно просто – стоило только задать нужные вопросы.
- Почему я? – снова взгляд на лицевую пластину лейтенанта, отчасти скрытую непроницаемым визором. Десептикон смотрел внимательно, будто пытаясь поймать мастера уверток на лжи.
- Почему ты? – без улыбки переспросил Джаз. Сикер кивнул. – Ну, ты даешь, летун… А к кому мне было постучаться? К Старычу? К твоему партнеру? Может, сразу Мегатрону о рандеву валентинку послать?
- Скайварп – не мой партнер, - неизвестно зачем возразил охотник.
- Я не про интерфейс толкую, - огрызнулся лейтенант.
Оба замолчали, буравя друг друга взглядами.
- А, по-моему, обратиться к Мегатрону – не такая уж плохая идея… - десептикон машинально потер подбородок – такой человеческий жест, подумалось диверсанту, в его исполнении смотрелся очень… естественно. Даже удивительно естественно.
- Ага, не плохая… просто бредовая…
Улыбнулись они одновременно: Тандеркрэкер одними уголками губ (правда, крылья все же слегка шевельнулись), а Джаз по привычке сверкнул безукоризненно белыми дентопластинами.
Снова замолчали. Черно-белый трансформер – ожидая, пока враг сформулирует вопрос, синий – пытаясь это сделать.
- Как ты догадался использовать этот код? – в голосе десептикона уже не было хорошо скрываемого недоверия – оно сменилось любопытством. Да и сам истребитель держался уже не так напряженно.
Лейтенант оглядел сикера с ног до головы, состроил странное выражение лицевой пластины и, удобно устроившись на каком-то обломке, поинтересовался:
- Летун, у тя процессор не варит или вычислять лень?
Тандекрэкер также смерил его долгим взглядом и хмыкнул:
- Шпионил…
- Нет, шлак, у Праймуса выпытал, - в тоне не было насмешки – наоборот, Джаз словно изо всех сил пытался показать, что обращается к противнику как к неожиданному союзнику… «в доску своему парню». – Бластер сам не свой по базе шатался… вернее, сидел в отсеке и не вылезал… а тут вдруг приспичило ему «вентсистемы проветрить». Я, ессно, локаторы навострил, но успел только к концу свиданьица, - трансформер поморщился, вспоминая о чем-то довольно неприятном, связанным с той прогулкой. – Про код расслышал, а он у старины Бластера был один, связанный с кассетой… Ну, я и рискнул тебе передать приглашение, пока мы махачом сегодня утром занимались на дамбе, - небо окончательно потемнело. Звезд видно не было – погода стояла на удивление дождливая, и, хотя сейчас поток воды с небес прекратился, все было затянуто тучами. – Дождался вечера и пришел сюда, хотя, признаться, не особо надеялся, что ты явишься… Но ты оказался тут… - вопрос «почему» повис в воздухе, и Тандеркрэкер его уловил.
Сикер молчал долго, но Джаз, обладавший удивительным терпением, ждал, покачивая ногой. Да и время пока не поджимало…
Начал накрапывать дождик – мелкий, противный, способный моросить долгими часами. Съежившаяся на камне фигурка лейтенанта в темноте казалась одинокой и какой-то совсем уж неприкаянной. Даже визор светился непривычно тускло, – а, впрочем, это вполне могло показаться из-за пелены дождя.
- Мы с Саундвейвов не приятели, - слова были подобны каплям, неторопливо чертящим мокрые дорожки на синих крыльях. Диверсант слегка шевельнулся, показывая, что внимательно слушает. – Но даже такому… угрюмчику, - и снова крылья дрогнули, - надо иногда использовать вокалайзер не только по службе. Саундвейв однажды рассказал об опосредованных связях. Что это, почему и как образуется. Упомянул о последствиях.
- И о том, какая каша заварится, если кассеты одно кассетника поместить в другого на продолжительное время, - визор засветился чуть ярче. – Тем более – в таком количестве и с такими сильными полями… - Тандеркрэкер согласно кивнул. - Я эту инфу тоже откопал, как только заметил, что Бластер слишком уж… замкнутый. Долго пришлось возиться, - признался Джаз, запрокидывая голову, чтобы взглянуть на небо. – Везде – одни намеки на намеки, никакой конкретики.
- Прайм ведь не знает? – диверсант молча покачал головой. – Почему? – это было еще более странным, нежели желание черно-белого трансформера отдать вражеского воина. Оптимус Прайм, бессменный лидер автоботов, был мудр, подчиненные искренне любили его и уважали. Если верить слухам, то ничего сколько-нибудь важного от него не утаивалось. А тут такое…
Джаз уселся по-турецки и, подперев ладонью подбородок, вздохнул:
- Оптимусу рассказать, конечно, можно… Но вот доложил бы я ему по всей форме и по уставу, и что?..
Тандеркрэкер чуть приподнял оптогрань.
- Что известно двоим – уже не секрет. Ты, поди, знаешь это, Крэк.
- Догадывался, - сдержанно ответил истребитель, пропустив мимо аудиосенсоров вопиющую фамильярность.
- Вот и я о чем… - наверное, лейтенант чуть пригасил оптику, но за визором этого было не видно. - Ты прикинь, что будет, если наши узнают про… все это, - эмоциональный взмах рукой. – На Миража клеймо «предатель» только из-за вашей скорости чуть не поставили… Да Бластера проще сразу разобрать на запчасти, а оставшееся в сидишник спрессовать.
- А деактивация Саундвейва и кассет?
Диверсант взглянул на собеседника с таким выражением лицевой пластины, будто он предложил только что пойти к Мегатрону и признаться в вечной любви.
- Сказать такое одному из «хороших» парней… - Джаз присвистнул. – А говорят, ты шутить не любишь…
Тандеркрэкер ничего не ответил – может, сами автоботы и считали себя «хорошими», но они не были ни добрыми, ни наивными. По сути, если подумать, после стольких тысячелетий войны между «красными» и «фиолетовыми» было не так уж мало отличий. А на манипуляторах вот этого конкретно балагура-диверсанта энергона было чуть ли не больше, чем у самого истребителя.
Конечно, диверсии редко когда подразумевали прямое устранение противника, но как последствия… Да, как последствия это точно предполагалось.
- Ладно, серьезно, это мне не по нраву, - лейтенант снова сменил позу. – Да и представь реакцию Бластера, если б его прелессссти деактивнулись все разом.
- Представляю…
Черно-белый трансформер ойкнул и выражение его лица стало виноватым:
- Извини.
- Ничего, - спокойно качнул головой Тандеркрэкер, но первый лейтенант все еще выглядел крайне сконфуженным.
Джаз ведь специально, ввязываясь во всю эту… мутотень, не поленился и пересмотрел файлы с информацией обо всех возможных фигурантах в деле… Особенно уделив внимание тому десептикону, с кем должен был непосредственно контактировать. И про него как раз черным по белому было напечатано: «Сменил две триады, потерял трех солетников».
В первой триаде, к тому же, он был ведущим, и неплохо слетался с ведомыми. Во время очередного рейда что-то у десептиконов пошло наперекосяк, и на базу Тандеркрэкер, в итоге, вернулся один.
Потом синий истребитель засветился в другой тройке, но ее командир вскоре погиб. Впрочем, оно и неудивительно – тогда верх одерживали как раз автоботы, и сикеров бросили в самое пекло… и это пекло опалило им крылья.
Триаду расформировали, распихав ведомых по другим командам. Вот так вот Тандеркрэкер и стал летать с нынешними своими напарниками.
Три смерти… три триады… А сейчас стоящий напротив, задумчивый десептикон третий – замыкающий в звене. По всей видимости, для истребителя это было роковое число.
- Не важно, - повторил с нажимом сикер, и Джаз, кивнув, поспешил уйти подальше от скользкой и весьма болезненной для собеседника темы:
- Вот, так что резонов вляпаться во все это у меня масса, по-хорошему.
- Вижу, - согласился десептикон и поднял голову, чтобы взглянуть на затянутое свинцовыми тучами небо. Дождь как-то незаметно закончился, и сейчас потихоньку разъяснивалось. – План-то хоть у тебя есть, лейтенант?
Диверсант подарил Тандекрэкеру еще одну ослепительную улыбку и, спрыгнув с обломка, снова оказался рядом, почти вплотную. Протяни манипулятор – и можно будет обвести четверку на белом капоте.
- Мой план, летун, прост… как и все гениальное.