Полшаникса за Искру. Главы 1-7

— Старскрим никогда не был врагом Кибертрону, мой друг. В этом и заключается его главная и самая болезненная уязвимость.

Бело-голубой автобот благоразумно промолчал: он знал, что Персептор всё равно останется при своём мнении.

— Впрочем, мы здесь не для того, чтобы обсуждать и так всем известного аэрокоммандера, — как будто прочитал его мысли красный меха, примирительно поднимая элегантный манипулятор. — В данный момент меня куда больше волнуют дела с более близких рубежей. Как мы все уже успели уяснить, игра началась, и началась она по-крупному. Остался верен автоботскому кодексу молодой Родимус или нет, по большому счёту уже совершенно не важно. Основополагающим для контрольных расчётов является тот факт, что молодой Прайм абсолютно точно играет против главной ставки Оптимуса Прайма. Есть у него в запасе козыри или нет — мы пока не знаем. Давайте предполагать худшее. Всё-таки Ультра Магнус никогда не был в числе тех, кто рискует понапрасну. Да и Джазз в виде обычного перебежчика в чужой лагерь — это, прямо скажем, катастрофа. Прецедент. Опасный, следует заметить. При обнародовании эта новость пошатнёт веру рядовых бойцов в своё командование куда сильнее, чем любое крупное поражение на поле боя, а также порядком взбаламутит и младших офицеров. А это значит, что тот плывун, на котором мы вынуждены сидеть стараниями Великой Матрицы, может превратиться в настоящее болото. А ведь только-только начала наклёвываться некая стабильность. Не буду лукавить, меня такое положение дел более чем устраивало. Со стороны десептиконов и раньше были слышны разумные предложения если не об окончательном перемирии, то о серьёзном расширении нейтральной зоны и о присвоении статуса неприкосновенности некоторым дальним колониям, но до настоящего времени никто из них не был готов предоставить гарантии своих серьёзных намерений. Сейчас же произошло немыслимое: коны созрели до того, чтобы сесть за стол переговоров! Не знаю, кого как, но меня такой порядок вещей откровенно радует. Это означает возрождение не только научного корпуса, но также забытого всеми института семьи. А в совокупности подобная новость означает скорейший прогресс во всех областях! Остаётся надеяться, что вскоре появятся не только мобильные, но и стационарные госпитали для раненых, а также настоящий жилой сектор и некая гарантия последующего возможного актива в случае списания из армии. У нас всех забрезжила надежда на будущее, господа.

Мираж слушал внимательно. В принципе, он был согласен с умозаключениями Персептора: те слухи, что долетали до него из случайных обрывков разговоров старших офицеров, также указывали на то, что не только автоботам остоквинтело до искр в оптике бездумно проливать свой и чужой энергон. Силы противоборствующих лагерей окончательно сравнялись три ворна назад благодаря капризу великого артефакта, и серьёзного переклина в ближайшем будущем не ожидалось. Дурак был Родимус или нет, но теперь он стал символом стабильности. Десептиконы же, как оказалось, даже за долгие миллионы астроциклов непрекращающихся военных действий не лишились ни благоразумия, ни настроя сохранить хотя бы те жалкие крохи, что остались от былого великолепия великой Империи. По крайней мере, созидательно настроенными вдруг оказались далеко не единицы, что позволило образовать консервативную ячейку прямо посреди фиолетовозначной верхушки. И по ржавому болту было уже всем, какие именно имена засветились среди тех, кто начал гнуть свою стратегическую линию в сторону мировой.

И тут вдруг на сцене появляется молодой Прайм в совершенно новом амплуа, да ещё с кучкой верных последователей, грозящих в любой момент своими непредсказуемыми действиями разрушить хрупкий, только что установившийся между двумя фракциями диалог. А значит, если не полностью уничтожить возможность сотрудничества, то абсолютно точно отбросить севших за стол переговоров чуть ли не к самому началу их совместного кропотливого труда. Совершенно неприемлемый вариант! И да, Персептор был как всегда прав: Джазз виделся весьма опасным предостережением. И Миражу было решительно наплевать, чем именно руководствовалась эта опасно весёлая тварь в корпусе невысокого серебристого меха, когда с поразительной лёгкостью переметнулась к сепаратистам; а то, что Проул в скором времени присвоит именно такой статус юному Родимусу и всем, кто решит остаться подле своего капитана, было уже понятно. Тогда что именно сможет помешать Джаззу испоганить им всем тут спокойный актив? Рычагов давления на удачливого диверсанта в главной ставке автоботов попросту не останется.

Бывший аристократ решительно не видел среди своих сослуживцев того, кто смог бы остановить лейтенанта. Здесь никогда не существовало никого по-настоящему близкого или дорогого для выходца с самого днища Кибертрона. Ну, может быть, из всей оптимусовской команды Джазз более-менее ровно относился только к Ред Алерту, что было непонятно и в лучшие времена, к Рэтчету и к Хромедому. И, кстати, было весьма показательным, что двое из удостоившейся уважения троицы переметнулись к молодому Родимусу при первой же возможности, а третий потихонечку спивался за бронированной дверью хирургического отсека. Конечно, Рэтчет уже давно сидел на синтене, как и почти все медики, на чьих плечах лежала обязанность обслуживать в одиночку передовые отряды. Это никогда и ни для кого не было секретом; на подобные нарушения не обращали внимания, и даже педантичный Проул закрывал оптику на единичные кляузы в сторону медблоков. Но раньше Рэтчет никогда не позволял себе серьёзные попытки проломить шлем тем неудачникам, что заставали его в моменты жёстких ломок. А сейчас это стало почти что нормой.

Конечно, синтен серьёзно дестабилизировал работу всех систем, а глава медслужбы глушил эту ядовитую дрянь уже не дозаторами — литрами! Его и так премерзкий и тяжёлый характер испоганился от тяжёлого пойла окончательно: теперь приступы ненависти к своему жалкому активу, жёсткие и затяжные депрессии по безвозвратно утерянному прошлому перемежались с обвальными флэшбэками и неконтролируемыми психозами. Лечился Рэтчет всё тем же синтеном, уплывая на волнах термоядерной отравы подальше от беспросветной реальности, а потому водоворот неминуемого падения засасывал гениального хирурга всё сильнее и сильнее. Но, как это часто бывает, знания и опыт значительно перевешивали совершенную асоциальность личности, так что за Рэтчетом не только сохранили высокий пост и звание старшего офицера, но и максимально оградили от любых нападок, укрыв от внимательных и недобрых окуляров за стенами неприступного Арка. Единственным поводом подозревать, что командование рассматривает скорую потерю своего главврача как момент неизбежный, хотя и печальный, послужило то, что несколько десятков ворн назад медботу подогнали сначала ученика, а потом и помощника. И если сломать уже успешно практикующего к тому времени молодого врача Рэтчет не сумел, хотя степень ненависти Фёст Эйда к своему начальнику можно было только предполагать, то затюкать молоденького интерна у старшего офицера получилось на отлично. Мираж успел позабыть, как звучит смех Джолта, да и просто звук голоса синего бота давно не раздавался в коридорах Арка. Молодой меха держался позади главврача безмолвной тенью, стараясь оставаться в максимально безопасной зоне от прямого поражения, и всегда смотрел либо в пол, либо в свой датапад. Но более излюбленной тактикой интерна стало незаметно исчезать при первой же появившейся возможности. Вот кого можно было смело зачислять в диверсанты безо всяких тренировок и экзаменов: школа выживания в медблоке под руководством угрюмого Рэтчета стоила куда выше любых зачётов у Айронхайда.

Но тихий голос Персептора вернул Миража в реальность. Тот умел говорить так, что его слушали. И не просто слушали — внимали!

— Не знаю, какой такой хромой шарк пробежал между Оптимусом и Родимусом, но их затяжное противостояние может вылиться в настоящую катастрофу. И если этот конфликт затянется надолго, то молодой Прайм легко наберёт вес среди молодых ботов и довольно быстро обзаведётся могущественными союзниками. А уж как тот же Джазз умеет быстро находить спонсоров и сочувствующих сторонников, не мне вам рассказывать! Тем более, что меня в последнее время терзают смутные сомнения насчёт этой непонятной для всех размолвки. Если понаблюдать за приближёнными к Оптимусу офицерами, то открывается преинтересная картина, — на этих словах учёный удовлетворённо мурлыкнул двигателем. — Несмотря на всю серьёзность ситуации, сам Оптимус практически дистанцировался от назревающего конфликта, Айронхайд же предпочитает пропадать на тренировочном поле или на заданиях, о Рэтчете я даже не упоминаю… Получается, что раскручивает колесо правосудия исключительно Проул. Также весьма подозрительным выглядит и то, что при внезапном появлении Лост Лайта мгновенно пропадает из виду Джазз. Такие совпадения не наводят вас на мысль, что суровое решение нашего тактика пустить по следу сбежавшего Родимуса аж самого Первого и Лучшего всего лишь его бесплодные мечты о полном контроле над ситуацией? Перефразирую, если я выразился слишком путано: моё мнение, что именно Джазз желал как можно скорее найти Родимуса, а Проула он всего лишь использовал как прикрытие!

Блэр с Миражом растерянно переглянулись. Оба гонщика пока не очень улавливали нить рассуждений Персептора. Учёный устало вздохнул: ему всегда приходилось разжёвывать свои мысли собеседникам.

— Наш Джазз — шикарный диверсант и ещё лучший манипулятор! Кому как не ему было знать, на чём стоит подловить беснующегося тактика, чтобы именно его и только его Проул выбрал как единственно возможного кандидата на розыск сбежавшей команды? Очень удобная отмазка и как раз в духе нашего лейтенанта: я не хотел — меня послали!

— Невиноватый я, он сам пришёл, — понимающе ухмыльнулся Мираж, теперь окончательно расслабляясь. Откинувшись на спинку кресла, бело-синий меха медленно перевёл золотую оптику на снайпера. — Думаешь, это всё было спланировано только для того, чтобы обеспечить диверсанту алиби на момент провала операции?

— Несомненно, — Персептор прикрыл диафрагмы окуляров как сытый киберкот. — Было бы удивительным, если бы Джазз не воспользовался такой шикарной возможностью.

— Но что это за операция?

— Боюсь, узнать конкретику мы сможем только в самом конце представления. Но вот цена за подобный спектакль…

— Может быть слишком высокой, — удивлённо закончил за товарища Блэр, в раздумье потирая затылочную часть шлема. — Послушайте, так, может быть, это вообще всё операция диверсанта? Я имею в виду уход Лост Лайта, Родимус… вторая ставка…

Мираж уставился на учёного, к кому и был обращён последний вопрос. Перси с ответом не торопился, всесторонне обдумывая возможную перспективу.

— Нет, я так не думаю, — наконец высказал он своё мнение. — Джазз, конечно, гений каких поискать, но обыграть сразу Родимуса, Ультра Магнуса, Хромедома, Ред Алерта, а также Проула с его отделом это всё-таки не местные интрижки проворачивать. Не того полёта сикер.

— Согласен, — кивнул Мираж. — Но вот если он действует с кем-то заодно… Отбрасываем Ультра Магнуса как плохо мобильный механизм и явный пережиток прошлого, а также Ред Алерта, как неспособного на решительные действия. Что мы имеем в остатке?

— Честолюбивого Родимуса, преданного ему до последней капли смазки Дрифта, — Персептор улыбался всё шире и шире, глядя на снисходительные взгляды представителей бывшей элиты Кибертрона. — И… Хромедома, господа. Ближайшего помощника и ученика нашего гениального и совершенно невозможного Проула.

Мираж сел прямо настолько резко, будто внутри него сработала невидимая распрямившаяся пружина.

— И Джазза… — напряжённый голос бывшего аристократа вибрировал доселе неизвестными нотками, звонкими и весьма неприятными. — Коалиция ближайшего окружения отдельно взятого тактического советника, что обернулась против него его же методами…

Вместо ответа Персептор пододвинул к себе три небольших дозатора с ярко-розовой жидкостью и последовательно опрокинул в себя заготовленные заранее напитки.

— Так это что получается? — Блэр выглядел по-настоящему сбитым с толку. — Вся эта громкая возня с молодым Праймом только для того, чтобы обломать шеврон праксианскому оплавку?!

— Или подвинуть того, кто слишком много на себя берёт, — безразлично пожал плечами красный меха. — Вариаций может быть множество. Всё равно другого объяснения я этим хаотичным действиям не вижу. Но ситуация и время, смею заметить, выбраны стратегически верно. И я бы, наверное, не смог рассчитать лучше.

Мираж был вынужден кивнуть вновь: доводы Персептора звучали очень убедительно.

— Я только одного пока понять не могу, — аристократ усилием воли успокоил заметавшуюся было в камере искру. — Ты хочешь помочь Проулу или его оппозиции?

Ядовито-предвкушающая ухмылка, исказившая тонкие губы несомненно одного из самых красивых автоботов современности, вызвала у Миража лёгкую щекотку в области нейросети.

— Проул, конечно, та ещё тварь, — Персептор игриво провёл длинными пальцами по своим губам, и настолько этот жест был неожиданным и откровенным, что аристократу невольно вспомнилось далёкое прошлое: а именно объятия и изысканные чары дорогих и недоступных как сверхновые звёзды интерботов высшего света. Чтобы завоевать такую яркую штучку, требовалось нечто куда большее, чем просто наличие кредитов. Но трахались подобные крошки настолько феерично, что ради подобных забав можно было и галактики уничтожать, не то что свои состояния. — Но праксианец уже изучен вдоль и поперёк. Он предсказуем. И на данный момент Проул решительно выступает за расширение нейтральных территорий и выведение капиталов в гражданский сектор. Сместить его сейчас было бы легче лёгкого: положение со всех сторон шаткое, в этом я вынужден согласиться с Хромедомом и Джаззом. Но для продолжения плодотворного диалога с десептиконской стороной это как раз самый неудачный момент. А потом, я сильно сомневаюсь в том, что Родимус со своей горячностью и неприятием политически сложных решений и некоторых возможных уступок выступит гарантом перемирия. Скорее он начнёт отстаивать права и свободы гипотетически угнетённых граждан, чем поставит весь проект под полное уничтожение. Противники перемирия ждать не будут. Да и наличие за его спиной Дрифта не побудит десептиконов к сотрудничеству.

— Хочешь сказать, что мы будем прикрывать бампер праксианца?! — несдержанный Блэр эмоционально выразил удивление не только за себя, но и за Миража, чей фейсплейт приобрёл отстранённое и даже несколько капризное выражение. — Перси, этот оплавок ведь нам даже спасибо не скажет!

— Я и не надеюсь на подобную милость с его стороны, — и снайпер в свою очередь бросил такой пронзительно-откровенный взгляд на Миража, что аристократу пришлось запускать дополнительный цикл вентиляции. — Но мне наболт не сдалось его "спасибо". Главное, чтобы он сумел протащить нейтральный проект в многочисленных слушаниях и поставил на этом жирную точку. За него эту работу мало кто сможет сделать. Хотелось бы, конечно, видеть в числе группы переговорщиков Ультра Магнуса, но уж лучше один Проул, чем командир притащит за собою придатком всю честную компанию во главе с перерождённым Хот Родом. В крайнем случае пролоббируем твоё участие, — выделив интонацией последнее предложение, Персептор удовлетворённо сверкнул снайперской оптикой: он прекрасно знал, что делает весьма соблазнительное предложение, а также был абсолютно уверен, что Мираж не захочет отказываться от подобной возможности вернуться на прежний уровень. — Мне кажется, твои настоящие таланты уже давно требуют более широкого профиля использования, чем монотонное ползанье под прикрытием невидимости по подземельям и канавам. И нам всем будет куда спокойнее от осознания, что за восстановление культуры взялся тот, кто знаком с её ценностями не понаслышке и не по обучающим статьям.

Мираж и Персептор не отрываясь смотрели друг другу в окуляры, безмолвно подтверждая только что совершённую сделку. Один пообещал поистине щедрую оплату, а другой принял достойную его усилий взятку. Во имя светлого будущего, разумеется. Их светлого будущего.

Отвлекло аристократа лёгкое прикосновение к бедру. Стеллсер опустил взгляд вниз только для того, чтобы увидеть, как синие проворные пальцы игриво перебираются к его паховой пластине, очерчивая каждый изгиб брони и едва касаясь наполированной поверхности. Пришло время смены декораций: переговоры завершены, а значит, пришло время для развлечений. Ведь именно такую программу ему сообщили по прибытии?

Прикосновения Блэра были изысканны и многообещающи: кто, как не гонщик, мог точно знать как именно возбуждать такого же любителя скоростей и езды без границ? Мираж с ленивой грацией забросил одну ногу на подлокотник, давая тем самым синему меха зелёный свет и благосклонно открывая более широкий доступ к интимным зонам. Блэр никогда не упускал драгоценное время: он мгновенно запустил умелые пальцы в стыки бело-голубой брони, прихватывая там тонкие проводочки, жадно потирая разогревшимися ладонями крепления. Разведчик сыто заурчал движком и откинул голову назад, подставляя оголённую шею под жадные поцелуи, чувствуя, что такими темпами они очень скоро вылетят за черту, где понятия о морали и приличиях не значат ровным счётом ничего. Но сейчас, чувствуя голодный интерес к себе и обещание давно не испытываемого блаженства, Мираж пристрелил бы любого, кто посмел встать у него на пути. Удобная маска, личина всегда выдержанного и невозмутимого представителя древнего рода — всё это будет только после того, как его ублажат. И видит Праймас, о Блэре не просто так ходили слухи как о фантастическом любовнике. Упускать такой шанс…

Стеллсер заставил себя хорошенько поупрашивать, прежде чем окончательно убрал защитную броню, закрывающую доступ к соединительной системе, под восторженный рёв движка собрата. Периферийное зрение ещё успело уловить растворившееся в чёрном проёме дверей яркое красное пятно. Мираж даже не счёл нужным сдерживать победоносную улыбку: это же надо, как сильно, оказывается, Персептору интересен проект по гражданскому сектору, что ради такого он разрешил пользовать во все порты свою любимую синюю машинку. Пусть даже только на несколько джооров, но всё-таки разрешил. И учёный мог врать кому угодно, но в глубине ледяной голубой оптики Мираж отчётливо видел слепую ярость ревности. Ублажающий ведущего Блэр должен быть просто чудо как хорош, раз его оценили в стоимость многообещающего аванса.

Хищно облизнувшись, Мираж собственнически потянул податливый сверкающий корпус на себя. Он хотел получить от этого коннекта всё и даже больше! Блэр, мгновенно уловив изменения в намерениях партнёра, тотчас притёрся ещё ближе, намекая, что он не подведёт, что он может, и что Мираж не уйдёт неудовлетворённым. Ослепительно улыбаясь, синий гонщик изящно перекинул длинную, поразительно стройную опору через стеллсера, с поистине королевской грацией осёдлывая бело-голубого меха. Мираж намёк понял и нетерпеливо огладил сверкающие бёдра с видом собственника, чем сорвал с губ Блэра тихий скулящий стон. Рэкер упёрся узкими ладонями ему в грудную броню и элегантно откинулся назад, соблазнительно прогнувшись в пояснице, опасно балансируя в чужих ладонях. Синяя паховая броня дрогнула и разошлась в стороны, открывая чужому алчному взгляду настоящее сокровище, поблёскивающее смазкой и пахнущее просто одуряюще. Зная, что сейчас можно абсолютно всё, Мираж бесстыдно запустил пятерню в чужую начинку. Блэр выгнулся дугой и отчаянно взвыл на одной высокой ноте.

Скорее исследуя, чем стараясь доставить партнёру удовольствие, аристократ перебирал чужую тонкую проводку, надавливая на незащищённые нейроузлы, подёргивая вибрирующие шланги и сбрасывая лёгкие разряды тока на блестящие жидким хромом участки. Блэр вздрагивал всем корпусом, кусая губы и что-то громко мыча, поджимался и беспомощно протекал горячим маслом на живот Миражу. Последний нашёл подобную стимуляцию своих внутренних систем весьма необычной, но однозначно приятной: тягучие тёплые жидкости легко проникали в стыки брони, с лёгкой щекоткой омывая заизолированные кабели, приятно смазывая его собственные шарниры и заставляя топливный насос гнать энергон по трубопроводам мощными, рваными толчками. Общее напряжение заметно подскочило, а система вентиляции завывала как-то уж совсем обречённо.

Блэр стонал уже не прерываясь, через всхлипы, через громкие вскрики, а бёдрами притирался так тесно, что ни о какой сохранности полировки речи уже не шло. Удовлетворённо оглядев неконтролируемо дёргающийся синий корпус, буквально вымаливающий продолжение ласк, Мираж запустил пальцы между чужих ног. Блэр с готовностью расставился так широко, как только смог, в нетерпении тихо шипя вокалайзером. Мираж с нарочитой ленью, крайне медленно заскользил пальцами по раскрытому разъёму приёмного порта, надавливая на внешнее кольцо, заставляя гонщика приподниматься выше и выше, до громкого скрежета бедренных шарниров. Но в тот момент, когда тот капая смазочными жидкостями ожидал проникновения внутрь, резко переместил манипулятор дальше. Блэр замер, словно натянутая тетива силового лука. Кажется, он боялся даже вентилировать. Конечно, рэкер понял, чего именно хочет Мираж, и от этого у обоих скоростных форсеров энергополя заметались в сладостном предвкушении.

Аристократ больше не стал размениваться на дальнейшую прелюдию — Блэр не был нулёвкой даже когда сверкающий Айакон и не подозревал о своём плачевном будущем — стеллсер сложил пальцы щёпотью и аккуратно, но властно ввёл их в уже открытый топливный шлюз. Насаженный на чужой сервопривод автобот задрожал, его пронзительный короткий визг заметался меж серых стен арендованной кварты. Но несмотря на это Блэр не отстранился и не сделал ни единой попытки прекратить эту во всех смыслах странную пытку. Оба трансформера прекрасно понимали правила игры и чётко их соблюдали. И сейчас великолепный синий корпус был продан как самый последний интербот из подворотни. А следовательно, капризы клиента для него стали непреложным законом, какими бы извращёнными и гнусными они не оставались.

Блэр тяжело вентилировал, синяя броня покрылась тонкой плёнкой выступившего хладагента. По опасно нагревшимся пластинам медленно скатилась сначала одна сверкающая капля, оставляя извилистую маслянистую дорожку, затем другая. Удовлетворённый произведённым эффектом Мираж немедленно протолкнул пальцы ещё глубже, без труда нащупывая трепещущие лепестки внутренней закрывающей мембраны, намеренно задевая их, расшатывая и заставляя шевелиться в непривычных направлениях. Синий корпус буквально колотило от напряжения. Стеллсер бросил быстрый взгляд вверх: фаворит кибертронских треков предпочёл полностью отключить оптосенсоры, стараясь сконцентрироваться на своих ощущениях и управлении системами, и только с силой закушенная нижняя губа говорила о том, что сдерживаться ему было довольно сложно. Сразу же захотелось добиться того, чтобы тот, кто был и оставался ожившей мечтой для почти любого кибертронца, запомнил его надолго. А также Мираж неожиданно понял, что хочет услышать, как от искры орёт именно этот меха: тонко, беззащитно и отчаянно. Самодовольно усмехнувшись своим смелым мечтам, стеллсер как можно шире развёл пальцы внутри чужого топлипровода и постарался максимально огладить давящую со всех сторон ребристую поверхность. При этом он иногда коротко, но резко встряхивал кистью, дабы дестабилизировать внутренние запоры и не позволить Блэру перекрыть открывшиеся течи. Партнёр на это только беззвучно открывал и закрывал рот: вокалайзер отказал почти сразу, зато ярко запылали в полумраке отсека фары и габаритные огни, пульсируя нестерпимо ярким светом.

Какое-то время Мираж позволял Блэру елозить на своих пальцах, то отклоняясь назад, то подаваясь вперёд, с интересом наблюдая, как тот пытается чисто на подпрограммном уровне перекрыть доступ к топливному шлюзу. Передающая система Блэра полностью активировалась, светодиод готовности мигал ярко-голубым, а по оголённым, блестящим от жидкой смазки контактам то и дело проскакивали белые злые искорки. Соединительное оборудование подрагивало в нетерпении, а сложные механизмы стыковочных захватов срабатывали вхолостую в тщетных попытках определить чужое стопорное устройство. Непрекращающиеся ошибки, валом посылаемые в процессор нещадно стимулируемым топливным шлюзом, заставляли раскрытые форсунки интерфейс-оборудования обильно выпрыскивать масло. Передающая система вся была в тускло поблёскивающих подтёках, а излишки жидкости стекали тонкими ручейками на урчащего от яркого удовольствия стеллсера. Но и собственное оборудование всё настойчивее начинало напоминать о себе. Нестерпимо хотелось коннекта, а не просто созерцания чужих мучений.

Отпустив вторым манипулятором дрожащие синие бёдра, Мираж перехватил ладонью чужой джампер, зажав чувствительное оборудование в кулаке. Блэр глухо застонал сквозь сжатые дентопластины, вцепившись в плечи аристократа в тщетной попытке найти в них опору. Стеллсер же властно сдвинул корпус партнёра вниз. Он знал чего хочет и уже никаких сомнений по этому поводу не испытывал. Ярко читающийся страх добровольно отдающегося трансформера, замешанный на сильном возбуждении, только подхлёстывал ещё больше, словно дорогущий тяжёлый синтетик, заставляя искру трепетать в неистовом желании вновь испытать все те низменные страсти, что когда-то были доступны по первому желанию.

Вынув пальцы из раздёрганного, слабо подтекающего шлюза, Мираж нежно приласкал принимающего меха по сверхчувствительным разъёмам прежде чем без предупреждения загнать джампер на всю длину в узкий топлипровод. Чтобы удержать стремительно взметнувшегося вверх трансформера, стеллсеру потребовалась вся его сила. Вопль Блэра чуть не выбил аудиодатчики обоим. Терпеливо замерев, давая необходимое время надсадно постанывающему партнёру для синхронизации энергополей, аристократ легонько потянул синего меха на себя, призывая того нагнуться.

Когда гонщик склонился достаточно низко, Мираж прикрыл тому окуляры ладонью и тихо прошептал:

— Я запрещаю тебе активировать оптику. Я бы тебе и аудиодатчики отключил, но хочу, чтобы ты запомнил собственные крики, — бело-голубой меха приподнялся и дотронулся лёгким поцелуем до сжатых серых губ. — Вы все говорите, что знаете теперь об аристократии Айакона всё. Я докажу тебе обратное.

Мираж медленно заскользил ладонями по чужому корпусу снизу вверх, отдельно уделив внимание так и не выключившимся фарам.

— Скажи, Блэр, тебя когда-нибудь трахали в топливный шлюз?

Вместо ответа синий гонщик отрицательно мотнул головой.

— Хорошо, — удовлетворённо заурчал Мираж. — Значит, я буду первым…

Рэкеры ведь крепкие ребята? Спрингер и Кап постоянно бахвалились перед Айронхайдом тем, что бойцы первого и главного штурмового отряда автоботов могут вытерпеть что угодно. Что ж, вот и настало время проверить.

Он не поднимал напряжение постепенно, а шарахнул сразу и на максимально возможных оборотах. Вид извивающегося и наконец-то визжащего в полную мощь вокодера Блэра впечатлял. Сверкающий, весь покрытый пятнами яркого вязкого хрома вибрирующий тёмно-синий корпус, беспорядочно вздыбившаяся броня, яркие, жалящие искры жёстких пробоев, хрип сорванного вокалайзера, и всё это приправлено нестерпимым сиянием хаотично мигающих фар, пока одна из них с громким хлопком не взорвалась изнутри с характерной голубоватой вспышкой и не осыпала всё вокруг мелким крошевом. И только тогда Мираж обхватил пальцами джампер Блэра, к тому моменту буквально светящегося изнутри, принимая на себя чудовищное напряжение, беспощадно плавящее чужие системы, замыкая контур и наконец-то обрушивая любовника в долгожданный безумный жестокий хайгрейд боли, сводящего с ума удовольствия и полной ирреальности происходящего.

Блэр заскрёб пальцами по плечевым накладкам разведчика, сдирая краску, пытаясь зацепиться хоть за что-то в бесплотной попытке противостоять безжалостному магнитному вихрю, что скручивал изнутри все его детали в безумную мешанину. Невидимая сила швырнула его вперёд, и дезориентированный гонщик с громким звоном вписался лбом в шлем Миража. Аристократ в ответ лишь безумно рассмеялся, уплывающим в глубокий ребут сознанием зафиксировав напоследок, что рот Блэра широко распахнут и из него прямо на его собственную лицевую стекает горячая струйка энергона.

Стеллсер пришёл в себя первым. Он терпеливо ждал, когда медленно активируются основные системы рэкера и тот слабо зашевелится. Мираж молча помог синему меха приподняться на подгибающихся манипуляторах, а потом расцепиться. Блэр болезненно морщился, когда осторожно снимался с джампера несдержанного партнёра, но не издал при этом ни звука. Только с перебоями взрёвывали его кулеры. С усилием сдвинув пальцами на место паховую броню, синий гонщик мелкими, предельно аккуратными шагами направился к выходу, стараясь не кривиться и держать корпус ровно. Но у самого выхода не выдержал и обернулся. Наткнувшись на взгляд жёлтой оптики, полный спокойного любопытства, Блэр криво ухмыльнулся на прощание, прежде чем за его спиной с тихим шорохом закрылись дверные панели.

Мираж приподнялся и перевёл разъехавшееся в горизонтальное положение кресло в базовый режим. Затем осмотрел то, что осталось из коктейлей на столе. По всему выходило, что оставшийся джоор он мог полностью посвятить дегустации. Выбрав сосуд с нежно-лиловым содержимым, бывший аристократ отсалютовал закрытым дверям.

— А ты и правда великолепный любовник, Блэр! Персептор знал, что прибирать к манипуляторам… Но это ведь ничего не изменит, а? — Мираж в один глоток расправился с коктейлем. Он аккуратно опустил на столешницу опустевший энергофор, несмотря на то, что внешние аудиодатчики отрубило, а на внутреннем экране мельтешили яркие пятна — дрянь разъедающей кислотой пролетела по нейросети, вызвав множественные небольшие замыкания внутренних систем.

Бывший сенатор только хмыкнул, отдавая дань уважения извращенческим пристрастиям в плане сверхзаряженного пойла учёному. Принимать в собственные топлипроводы подобную забористую дрянь не каждый трёхрежимник рискнул бы, тем более в тех количествах, в которых обычно позволял себе заливаться снайпер.

— Знаешь, Перси, а ведь это тебя не спасёт, — тихо прокомментировал случившееся Мираж, не без удовольствия стирая со своей брони следы внутренних жидкостей Блэра. — Ты совершил очень большую ошибку. Непростительную ошибку, — стеллсер поднёс к обонятельным рецепторам пальцы, испачканные в смазке синего гонщика, и втянул системой вентиляцией остро пахнущий аромат своего недавнего партнёра. — Он ещё вернётся, Перси. Как бы он ни ломался и что бы ты теперь ни делал, а он вернётся...

И на красивом утончённом фейсплейте разведчика появилась мечтательная улыбка.

***

Джазз почувствовал неладное сразу же, как только переступил порог жилого отсека. В полумраке тесного помещения метался Арт от стене к стене, словно пойманная в силки птица.

— Что случилось? — вопреки ожидаемому автобот почувствовал, как собственный корпус на автомате активирует скрытое вооружение, а боевые протоколы врубаются на полную мощность. Рявкни сейчас эта мелкая ржа "Уничтожить!" и ткни в любого меха манипулятором, Джазз бросился бы не задумываясь.

— Я не знаю! — сикер на клик замер, обхватив манипуляторами себя за плечи в каком-то подозрительно беззащитном жесте. Истерика. Пытается пока справиться своими силами.

Серый визор всполошно замигал.

— В том-то и дело, что я не знаю! Но что-то не так… Понимаешь? — вехикон подскочил к диверсанту и, вцепившись тому в плечевые накладки, отчаянно затряс. — Что-то совсем не так! Всё идёт не так…

Резко отпустив ошеломлённого автобота, Арт метнулся к двери. Но почти сразу же затормозил и остановился. Красивые крылья понуро поникли. Его тихое бормотание можно было разобрать с трудом.

— Может быть, не здесь, но что-то где-то очень плохо…

Лейтенант с усилием перевёл свои программы в сберегающий режим, а сам решительно шагнул к вехикону. Обняв самолёта со спины, насколько позволял размах стрельчатых крыльев, гонщик тихо зашептал тому на аудиодатчик, сгенерировав вокруг взвинченного истребителя настолько непроницаемо-плотные энергополя, насколько хватило его мощностей.

— Успокойся, малыш. Иногда так бывает. Ты можешь чувствовать опасность заранее, иногда даже не за себя, а за другого. Может быть, ты улавливаешь переживания тех, кто тебе дорог. Такое тоже бывает.

— Переживания? — Арт повернул шлем вбок, насколько позволяли шарниры. Задумался. — Говоришь, можно чувствовать страх тех, кто тебе близок? Но как это возможно?

Это был именно тот шанс, когда сикера без труда можно было вытащить на так необходимую Джаззу откровенность, додавить его, заставить раскрыться и слить все необходимые данные. Выжать и тем самым окончательно сломать. Нет, не снаружи — изнутри. Сломать и отбросить как более не нужную деталь.

— Не просто так был придуман ритуал бонд-связи. Это не просто красивый обряд, призванный разнообразить праздники древности, это также отправная точка во многих отношениях. Слияние искр никогда не было равноценно коннекту. Подставлять порты ты можешь скольким угодно, как и ловить системные перезагрузки. Но искру ты сможешь открыть только одному. И только этот один станет для тебя целым миром. Твоим миром. Раз и навсегда. Когда два трансформера открываются друг для друга, они не просто получают власть над другим, считывают его страхи или радости, они разделяют свой актив на двоих. Делятся своим и принимают от другого. Равновесие. Чувство заполненности и спокойствия, уверенности и силы. Никогда, нигде нет больше одиночества. Пара, ставшая единым целом. Чувствующая друг друга даже на расстоянии, поддерживающая, оберегающая…

Истребитель позволил отвести себя к платформе, полностью зачарованный тем, что говорил ему старший товарищ. Джазз уселся как можно глубже, а между ног спиной к себе усадил молчаливого самолёта. Достав из сабспейса воск, диверсант принялся осторожно втирать полупрозрачную субстанцию в доверчиво подставленные крылья. Был бы Арт настоящим сикером, никогда бы не подпустил никого к себе так близко и касаться себя в подобном уязвимом месте не позволил бы. Но десептиконская школа практически не коснулась этого малыша.

"Да какой же он, в шлак, малыш?! — одёрнул сам себя лейтенант, намётанным взглядом отмечая искусно заполированные шрамы, оставленные далеко не обычным лазерганом на сверкающих плоскостях. — Война и его пометила. И очень качественно пометила. Да и нет у таких, как он, спаркства. Не положено".

Может быть, сикер и был хорошим бойцом, но он всё равно оставался мелким. Для самого Джазза. Не об этом ли предупреждал его Хромедом?

— Конечно, это не единственное, что позволяет ощущать нам даже на расстояниях тех, кто дорог. Такая же привязанность связывает Создателей и спарков. Особенно крепки узы подобного рода, когда бэты совсем маленькие и полностью зависят от своих Альф. Но бывает, когда привязанность никуда не проходит и с течением времени. А иногда случается, что и дружба оказывается настолько крепкой, что трансформеры чувствуют друг друга, предугадывают, будто самих себя читают. Особенно это касается сикерских триад. Конечно, главным условием столь тесной дружбы является отсутствие искрового контакта в тройке. Иначе это уже соузники, а не друзья. Кстати, раньше триады собирались исключительно по зову искры, и тогда отношения в линке были предопределены самим Праймасом. Но потом, когда, бывало, за орн истребители гибли сотнями, стали осторожничать. Ведь когда бондмейт уходит в Колодец Всех Искр, это больше чем просто потеря половинки. Это потеря себя: абсолютная тишина в искре, нескончаемая боль и одиночество, настолько полное и беспросветное, что силы оставаться актив дальше мало кто находит. Вариантов для выживаний в таком случае немного: либо чувство долга должно настолько преобладать над всеми остальными чувствами, что трансформер полностью повинуется приоритетным протоколам; либо спасением может служить только наличие другой не менее прочной связи.

— Другой — это какой? — тихо спросил сикер. Он был исключительно собран, но уже не походил на искрящий ком нейропроводки. Расслабляющий массаж своё дело сделал.

— Например, к своим спаркам. Или друзьям. Или другим членам семьи. Или к своим сотриадникам. Вариантов может быть масса.

— Ты тоже к кому-то привязан?

Джазз ответил не сразу. Как объяснить, что в выжженной искре нет места чувствам? Только ярость, ненависть подпитывает и заставляет двигаться дальше. И ещё то, что он сам себе не принадлежал. Никогда. Весь его долгий актив им кто-то владел.

— Нет. Я свободен от этого.

— Ясно.

Комментировать, что ему там теперь ясно, Арт не стал. Просто молча сидел, уставившись в одну точку. Обдумывал только одному ему понятные мысли. Джазз же продолжал гладить сикерские крылья. На этот раз уже для успокоения самого себя.

Через брийм истребитель к полному изумлению гонщика плавно и совсем незаметно выскользнул из-под его манипуляторов. Вытек как песок сквозь пальцы. Самолёт извиняющимся жестом дотронулся до грудного отсека автобота.

— Ты прости, Джазз. Мне к Капу надо. Срочно.

— Конечно, — где-то внутри подняло голову незнакомое доселе ощущение: ледяное, скользкое и очень неприятное, будто его медленно погружали в бассейн с подмороженной охлаждающей жидкостью. Искру будто сковало изнутри.

Глядя, как закрываются дверные панели за стройным светлым силуэтом, гонщик пытался разобраться сам в себе. К чему бы ему испытывать такой эмоциональный всплеск при упоминании Капа? Старый рэкер тут за главного, это было ясно с самого начала. Легкотоннажник волею Праймаса был рядом с мелким дольше всех остальных, если только не брать в расчёт Импактора, Блицвинга, Френзи и тех, кому "посчастливилось" застрять на Нотр'Дален. Вполне логично, что со своими сомнениями и вопросами Арт всегда приходил к нему, как решил сделать и сейчас. В конце концов, к Капу захаживали с теми же проблемами трансформеры и постарше. Да тот же Родимус к нему до сих пор бегает! И неустрашимый Спрингер вон как долго зависел от мнения потрёпанного зелёного меха. Да и Оптимус мог иногда обратиться к ветерану за советом. Тогда к чему у него сейчас столько яростного недовольства от чужого и вполне себе логичного выбора?

Джазз умел быть честным. И не всегда это качество действовало ему во благо. Но он научился не кривить искрой хотя бы сам перед собою. Вот и сейчас пришлось признаваться, что это в нём говорит элементарная ревность. Да, он просто ревновал юного сикера к старику Капу! Удивительное дело, но он уже привык считать Арта своим самолётом. Он привык, что тот тихо бормочет о своих страхах, уютно устроившись на платформе под боком и уткнувшись лицевой в его плечо. Привык утешать, рассказывать истории или слушать сам сбивчивые рассказы. Привык видеть, как расслабляются стрельчатые крылья, свободно раскидываясь в оффлайне по платформе. Привык, что с ним уже не держат дистанцию. И к благодарной улыбке на светлых губах привык тоже. А сейчас вдруг ему предпочли другого.

Собственные деструктивные мысли Джаззу решительно не понравились. Оставаться одному именно сейчас категорически не хотелось. А потому, наплевав на доводы разума, диверсант отправился в бар. В конце концов, имеет право он пропустить кубик-другой хорошего энергона или нет?