«Последняя Искра». Главы 25-40.

- А вот так. Смотри, у тебя есть маячок, но его лучше не включать. А есть внутренний канал связи. Активируй его – и я услышу тебя. А теперь – пора домой.
- Я не верю тебе. – Хатчлинг сердито засопел. – Взрослые всегда обманывают. Мама вот говорит что я лучше всех… а на день рождения меня не взяли! Потому что им стыдно что я такой, а не человек как они!! Значит, они врут мне!
- Люди слишком просты. Они называют это «ложь во благо». Когда обман лучше правды. Этот прием оправдан, когда лучше скрыть плохое… Ведь правда может убить. Но порой ложь страшнее самой страшной правды. Полагаю, твои опекуны не желали тебе зла. Наоборот, хотели уберечь тебя - вот таким наивным способом. Не держи на них зла, а попробуй понять. Всегда старайся понять! Даже если сложно, и трудно, и ты обижен или злишься. Вот сейчас – ты злишься на меня, за то, что я не могу остаться с тобой. Из-за этого ты не веришь мне. Я тоже был таким когда-то. Но если ты забудешь о своей злости, об обиде, - ты увидишь правду.
- И какую же? – Всхлипнул Вэйв, нахохлившись.
- Послушай собственную Искру. Послушай, хоть это и сложно. И ты услышишь.
…Белый бот долго смотрел на малыша, продолжая неторопливо поглаживать его крылья – сопровождая движения какой-то едва слышной мелодией-напевом. Вэйви обнял его ладонь, процессор отчего-то потянуло в подзарядку. Последним, что он запомнил, - была лицевая пластина его нового друга, и тихий, такой уютный, удивительный голос:
- Я обязательно приду, моя маленькая Звездочка. Я обещаю…
………………
Когда же он проснулся, был день. Вэйви сладко потянулся, ощущая какую-то особенную бодрость. И.. чуть не подпрыгнул от удивления: он был дома!!! На любимой кроватке, под любимым одеяльцем!!! Откуда-то доносились голоса родителей, вдалеке, за окном, гавкала собака.
- Аааааууу… - Вэйв зевнул, прогоняя остатки сна. Дверь в комнату приоткрылась, на пороге возникла Сью. Да не одна, а в сопровождении Нэда и Кэлли, и Хэлен. В руках мама держала какой-то увесистый сверток, перевязанный лентой. Из свертка доносилось подозрительное попискивание и возня.
- Ма? – Недоуменно спросил Вэйв. – Что это??? Я – дома? А мне снилось, что я…
- Потерялся? Да, мой хороший. Прости,это мы виноваты. Прости, маленький.
- А что произошло?
- Ты убежал, и заблудился в лесу. Мы искали тебя… Но никак не могли найти. Тебя нашел наш сосед. Ты лежал на окраине, и спал. И, кажется, совсем не замерз… Прости нас, солнышко.
- А это что такое? – Вэйв с любопытством наблюдал за свертком.
- А это – тебе. От всех нас! Мы решили, - раз у Кэлли было день рождения, то было бы здорово, если и у тебя будет праздник в один день с ней!
- Да… С днем рождения, Вэйви! – Кэлли бросилась к сикерлету и обняла его. – А тут кое-кто хочет с тобой познакомиться! Только осторожно – он еще маленький!
Не веря сам себе, Вэйв дернул за ленточку и нетерпеливо разорвал упаковку… и удивленно замер. Из недр квадратной картонной коробки на него не менее удивленно смотрела пара глаз-бусинок. Маленький рыжий котенок-мэйнкун высунул мордочку из-под крышки… и чихнул. Вслед за тем выглянула когтистая лапка… и ткнула манипулятор Старвэйва.
- Теперь он твой. – Сью улыбнулась, обнимая сикерлета.
- А как его зовут? – переспросил тот, наблюдая за котеночком.
- Пока никак. Ты можешь сам назвать его так, как тебе хочется! И да, чуть не забыла… вот это… оставили сегодня на крыльце. Кто – не знаю, но мне кажется, это тебе? Нэдди, передай ему, хорошо?
Тот достал из кармана небольшой пакет. Вэйв раскрыл его… и замер.
«Не сон… это все-таки был не сон!!!»
Котенок выбрался из коробки, и, мурькнув, принялся возиться в одеяле.

Белые снежинки, кружась, опустились на ткань термопледа – чтобы тут же обернуться прозрачными каплями – и упасть на землю – чтобы вновь стать льдом. Снег сыпал медленно и лениво, будто нехотя заметая все и вся. Обода колес заметно припорошило. Однако это не волновало никого.
Закрыв оптику, Тандер полу-лежал в коляске, безучастно позволяя снегу покрывать лицевую пластину. Это было приятно. Холод напоминал сикеру о том, что он еще жив, а темнота – напоминала о смерти, которую он так желал. Это желание – небытия – выражалось ни в чем, кроме этой пугающей отстраненности. Оптимус – или все-таки Орион? – стоял рядом, молчаливой статуей, также покрытой снегом, лишь струйки пара из вент-системы да патрубков на плечах выдавали его состояние. Разница была лишь в том, что один – стоял, а второй – лежал. Снегу же было все равно, он падал и падал, и ласкал губы, и нежные пластины щек, и веки оптозатворов, и стекло кокпита, выглядывающее из-под складок пледа. И антенны-гребни на шлеме, и крылья. Вот только крылья холода не ощущали.
Губы Тандера дрогнули, в странном выражении.
«…- Быстрей, перестраивайся! Отходим!
- Нет, уходи, я прикрою.
- Прочь, это приказ!
- Приказывает лишь ведущий.
- Ты разве забыл? В нашей паре ведущий –
- Ты…
- Именно. Уходи, Тандер. Я уведу их…
- Нет, Варп! НЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!!
Ветер резанул по крыльям, унося самолет в сторону. Откуда-то ударил огонь, и – крик, далеко-далеко – и так близко:
- Лети, ТиСи. Лети! Я вернусь за тобой…
- НЕЕЕЕЕЕЕТТТТТ!!!!!!!!!!!»
- Нет… - Шепот едва слышим. Образ снега, порыва ветра, голоса, и – строчек пламени – навстречу – воскресло и столь же стремительно исчезло.
Тандер напрягся. Лицевая пластина сменила выражение, со спокойного – на болезненное. Снежинки посыпались со щек, на губы.
Что это было? Так реально… Словно только что….
Откуда?
Это что… воспоминание? Или сон???
Один голос точно принадлежал ему, а второй? Варпи? Он?.. Но он же…
Тандер приложил все силы, чтобы повторить видение… Но память – эта услужливая и послушная вещь – подбросила нечто совсем иное… Но – не менее реальное.
Теперь это была комната, - обширная, просторная, – взглядом не охватить. Все предметы вокруг – и стол на прозрачных ножках; огороженная страховочной решеткой платформа, - все кажется таким большим. Под ладонями – что-то мягкое, теплое и пушистое. Оно имеет приятный зеленый цвет с нежным тепло-салатовым узором, и пальчики приятно цепляются и зарываются в эту мягкость. Он сидит на четвереньках, перед ним – нечто, напоминающее мяч, круглое и переливчато звенящее на разные лады. Ткнуть ладошкой – и игрушка поет свои песни, веселые и беззаботные. Но игру прерывают: чьи-то лапки хватают шар – и тянут на себя, совершенно без спросу!
- Мой мяч! Отьдай!!
Лапки эти – теплого фиолетового цвета, с ловкими черными пальчиками. А вот и мордашка негодника – серьезная, сердитая, оптика сияет угольками. Из-за спины едва выглядывают махонькие лепесточки – зачатки крыльев.
- Дяяяй!
- Не дям! – Еще бы! Ведь это же ЕГО мяч! Зачем он должен делиться?
- ДЯЯЯЯЯЯЯЯЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ!!!!!
- Неть! – Махонький манипулятор хватает соперника за антеннку на шлеме, и больно дергает на себя.
Обладатель фиолетовых лапок не остается в долгу, почти тут же издает отчаянный писк в ультразвуковом диапазоне, заливаясь омывателем, - но мяч не отдает; наоборот, бросается вперед и дентопластинами кусает его за кисть, рыча как кибер-котенок. Еще мгновение – и два крылатых комка, более всего похожих на кругленькие бомбочки, катятся по полу, изо всех силенок мутузя друг друга, ревя, пища и плача на все лады. Давно позабытый мяч спокойно лежал в сторонке.
Они так увлечены этим делом, что не замечают чьих-то мягких шагов, совсем рядом.Кто-то – высокий, незримый, наблюдает за дракой малышей, качая головой.
- Ай-яй-яй. Как не стыдно. Снова ны подрались. Ну что с вами делать? – Унизанные тонкими блестящими кольцами браслетов манипуляторы ловко поднимают крох с пола, перехватывая их под пузяшки. Каждый проверяется на целостность и сохранность - и каждому тут же достается по увесистому звонкому шлепку. – Будете знать, как себя следует вести. Нет, это невозможно! И трети ворна не прошло, как активировались, - а вы только и знаете, как драться!
Малыши наконец-то приходят в себя, глядя на взрослого сикера округлившимися от испуга окулярами. Тандер видит его лицо – словно сквозь дымку. Эта дымка – омыватель, он не позволяет рассмотреть деталей, но он знает, кому принадлежит эта теплая золотисто-оранжевая с зелеными вставками броня, эти изумительные изящные крылья и тихий, ровный голос. Да и шлепок-то был скорее символический. А вот манипуляторы – бесконечно родные; был лишь один мех, кто держал его так мягко… И кто пах – так особенно, чем-то сладким, и чуточку горьким, как пахли лишь крии – и цветы кристаллических деревьев, когда наступала пора вегетации. Потом. Много времени спустя, ТиСи узнает, что этот запах – духи; специальный синтезированный аромат… но никогда его не забудет.
- Ты вновь обижал Варпи, а? Ну-ка, посмотри на меня? Я прав?
- Даааниииии… - ноет малыш, и строит жалобную гримаску. Но дани, похоже, действительно рассержен. Он вовсе не улыбается, и оптика его нахмурена.
- Он не даваль мне мяч!
- И это, по-твоему, повод? Разве я не учил вас делиться?
- Не хатю делися! Мой мяч!
Почему-то дани этот довод не тронул. Наоборот, он лишь нахмурился еще больше.
- ТиСи, сколько тебе говорить! Варпи – сирота. Мы, милостью своей, взяли его под опеку, так гласит кодекс нашего рода. И тебе, как члену царской семьи, стоило бы помнить об этом. Я очень расстроен. Не думаю, что опи будет рад знать о том, что вы снова подрались. Кажется, ты совершенно не желаешь слушать меня. Что ж, прости, ТиСи, но я принял решение. Отныне Скайварп будет считаться старшим. И ты, - ты должен будешь слушаться его во всем. До тех пор, пока не научишься быть вежливым и уступать. А теперь – офф! Уже поздно.
- А сказьку? – С надеждой.
- Никаких сказок. Вы наказаны. Оба.
- Ну дааани…
Но дани уходит, уложив малышей. Свет гаснет. Два комочка, сердито посапывая, лежат в стороне друг от друга. Угольки оптики мигают во тьме. Постепенно звуки в доме стихают, а темнота кажется такой страшной… Где-то что-то скрипнуло, вздохнуло; за зашторенными окнами мелькнули подозрительные огни, так похожие на оптику какого-то чудовища…
..Комочки понемногу «подкатились» друг к другу, лапки манипуляторов сплелись. ТиСи сам не заметил, как спрятал мордашку на груди второго Птенца. А тот – обнял его, как обнимают мягкую игрушку….»
«…- Ну Варп! Ну ты только взгляни! Это же глупость какая-то! К чему мне надевать на себя эти браслеты? И вот эту всю.. чепуху?
- Не спорь! Так положено. И, к тому же, тебе идет.
- Нет, ты издеваешься! Я тебе кто, кукла?
- Отчего же? Вовсе нет. Ты смотришься довольно.. мило.
- Мило! – Смешок. – Да я скорее на фем похож, нет, позорище какое-то!
- Успокойся. – Теплые ладони – на плечах, нежный поцелуй – горячим теплом, глоссы сплетаются в одно целое, медленно, не торопясь. Томное тепло – в грудном отсеке, в Искре, - тепло ласкающее, мучительное. – Не говори ерунды. Ты прекрасней любой фэм. И, в конце концов, это – наша с тобой церемония… И я, - я хочу тебя видеть… таким. Один раз. Лишь один раз. Вспомни своего дани… Ты так на него похож!
- Ну… хорошо. А эти магитные подвески? Куда их цеплять? Не пойму.
- Глупенький! Тыт все предусмотрено. Вот, видишь выступ на шлеме, над виском? Вот сюда… да, вот так.. И с этой стороны… А теперь взгляни на себя. Ну? Видишь?
- И все-таки я похож на фэм!
- Ну, если учесть, что эта фэм широка в плечах, обладает великолепной фигурой, и в воздухе даст фору любому тетраджету!..»
«- Мне страшно, Варп. Ты ведь не отпустишь меня… там? Мы ведь – не упадем?
- Опять ты за свое. Мы тысячу раз делали это.
- Но не во время полета! – Манипуляторы вцепляются в фиолетовость брони, в каком-то жалобном жесте.
- А почему бы и нет? Просто раскройся, и все. Когда… почувствуешь. Тебе ли бояться неба? Вспомни, как ты – ты учил меня летать!
- Да… Но…
- Вспомни, Тандер! Что ты говорил тогда?
- Ну… «Просто лети, и все»…
- Так чего ты боишься? Мы просто летим…
- А если ты выйдешь в офф?
- Не выйду. Я справлюсь. Неужели ты мне не веришь? Я ведь тогда – поверил…
- Ну да. И чуть не разбился о башню сената!
- Так не я же виноват, что ее построили именно там?
Улыбка – и смех, и ветер, и танец, легкий, прихотливый.
- Доверься мне, искра моя. Я так люблю тебя…
.. Сталь касается стали, упругая трела коннектора – входит в порт, и небо вторит движениям, а Искры – Светилу, рождая вспышку сверхновой, а капли розоватой смазки – дождем капают вниз, знаменуя Слияние уз…
…- теперь-то ты мне веришь, любовь моя?
- Я верю, Варпи… ох.. я…
…………..
-…… верю……..»
………………………………………………………………………………..
- Ты не замерз? – Чья-то ладонь касается шлема, вырывая Тандера из небытия, прерывая череду не то снов, не то воспоминаний. Сикер приоткрывает оптику, - и морщится от приторного вкуса энергона. Откуда он? - Что ты наделал? Ты посмотри, все губы искусал. Что с тобой? Тебе вновь что-то приснилось?
Та же самая ладонь подносит к его губам ткань, и вытирает струйку из прокушенных дентопластинами ран. Тандер дрожит, видения еще давлеют над ним, они столь реальны, что явь кажется чем-то неестественным, нереальным. Его начинает трясти, с воколайзера срываются рыдания. Кто-то обнимает его, прижимает голову к себе, пытается успокоить. Напрасно: сикер плачет все сильней, не в силах ни поднять манипуляторов, ни оттолкнуть. Снег смешивается с омывателем, дентопластины выбивают дробь.
- Ууууу….. рррррррр………ааааррррррррррраааааааааааахххххххххх…. – Не то вой, не то скрежет разносится далеко по округе. Но никто не видит ни его, ни склонившуюся над ним фигуру, обнимающую его с отчаянием, но – не останавливающего этот плач.
- Все будет хорошо, Тандер. Все. Будет. Хорошо. Верь… мне.
………………………………………………………………………………………………
- Ответь, шарк тебя дери! Ответь!!! – Черный дес нервно метался из угла в угол командно-наблюдательного поста опустевшей базы. Когти цокали по стали пола, высекая искры, манипуляторы – теребили пластины брони на груди, словно там, внутри, что-то свербело, мешало, давило. Из приоткрытого рта, меж оскаленных зубов вырывался несдерживаемый рык.
- ОТВЕТЬ!!!!!
…Честота молчала. Уже пять орнов он пытался выйти на связь. Пять орнов не находил себе места, пять орнов изводил себя тревогой. Которую – не понимал.
Все было хорошо. Встретились. Повидались. Убедились, что живы. Соединились – наконец-то, за столько времени! Шарк, их коннект был и тороплив, и жаден – но все же слишком быстр. Не к чему было его отпускать. Еще хоть бы немного, до захода местного светила… Слышать. Чувствовать. Обнимать. Но нет, ему было НАДО уехать. Было так, к юникроновому болту, НАДО, что хоть бегом, а он – идиот разболтанный – и остановить не додумался. А теперь..
…Теперь он не желает его слышать. Или – что-то случилось. Иначе с какой целью он отключил коммлинк? Почему не приезжает, не появляется – хотя раньше всегда приезжал, хоть и без контакта. Но теперь..? Когда все – уже было? Неужели ему так… не понравилось? Или – что хуже, но не столь противно – его засекли, отследили? И – если так – то что с ним???? ЧТО, ШАРК ПОДЕРИ???????
- Мой, мой, мой… - Билась Искра. Она, растреклятая, что-то просила, что-то пыталась ему сказать, раз за разом посылая короткие, болезненные сигналы. Раз за разом била его, заставляя рычать и выть, и грызть собственные когти, и рвать покрытие платформы. Словно того, одного контакта было достаточно для того, чтобы что-то нарушить внутри, что-то важное, без чего можно было прожить – прежде, а сейчас – никак. И это чувство, этот - страх, да, признайся же наконец – именно страх! – подталкивал его, заставлял действовать, идти, искать, найти, забрать – и – не отпускать от себя, ни на клик…
Но другой страх – тут же вырастал забралом, останавливая, терзая, и он бился об этот – второй – страх, разбивая свою собственную Искру, и выл, и стонал, и плакал, - и ничего, ничего не мог изменить…
..Сигнал коммлинка в очередной раз тренькнул – и оборвался в тишину.
Баррикейд метнулся к огромному выводному экрану на панели управления пульта наблюдения – и впечатал кулак в стекло. Осколки хлынули на пол, чтобы обратиться в пыль под тяжелыми ступнями деса.

…………………………….
…Ночь. База спала, свет в коридорах – переведен на слабую диодную подсветку, однако надеяться на то, чтобы провернуть все успешно и остаться при этом незамеченным – было бы сумасбродством. Однако Санстрикера вряд ли это могло остановить, тем более что на кону стоял его брат. Шарк, почему это должно было случиться именно с ним? Почему он промолчал, не сказал ничего, когда еще что-то можно было изменить? Теперь-то все, обратного пути нет. А это было уже совсем другое, и нужно было подготовиться… насколько это возможно. Вот тут-то и была главная загвоздка.
…Автоботы настолько привыкли к использованию Оллспарка для воспроизводства, что и сами порядком подзабыли о такой любопытной вещи, как «искрение». Подзабыли – за ненадобностью. Наличие мощностей Всеискры позволяло без проблем создавать жизнь, наделяя ею готовые корпуса, что вело к свободному конвеерному производству. И даже оставшийся небольшой фрагмент позволял создавать жизнь, не прибегая к столь неудобному способу, как естественное воспроизводство, выводящее бойцов из строя на довольно долгий промежуток времени. А если прибавить сюда создательские и партнерские протоколы, и известный риск – то становится понятно, почему этот метод был отметен с негодованием как дегенеративный и неоправданный. Однако о самом существовании искрения помнили, и – во избежание – кстанавливали в обязательном порядке надежную, проверенную временем защиту, сводящую риск неожиданных сюрпризов до фактического нуля. Эта практика получила большое распространение еще в ворны, предшествующие войне, и с тех времен на свет не появилось ни одного, зажженного от любящих искр, малыша. Сикеры же, стоявшие долгое время вообще в стороне от конфликтов, скрывавшиеся за хрустальными стенами Воса, жили по собственным канонам, презирая все обезличенное, и тщательно блэдя традиции и династийность, насмехаясь над автоботами с их практическим подходом, списывая все на банальную лень.
У десептиконов же дела обстояли несколько иначе. При их радикальной позиции, в отношении размножения они оставались консервативны. Нет, соблазн завладеть Оллспарком был велик, и Мегатрон рассматривал эту мощь исключительно как экспансивную. Однако с его точки зрения, боевые единицы, образованные непосредственно Оллспарком, были лишь чем-то малосознательным, едва ли не дронами. Настоящими кибертронцами он считал тех, кто был зажжен им самим, либо его подчиненными. То же самое можно было сказать и о Фоллене. Павший сам контролировал программу воспроизводства, которую организовал и поддерживал с его ведома Мегатрон, а, после его исчезновения, - и Старскрим. Истинное дитя Воса, Король привнес свои взгляды на Немезис, где приложил все свои силы в условиях катастрофической нехватки энергона, чтобы дать жизнь двум сотням новых Искр. Как ему удалось – история умалчивает. Однако память о том, как они были покинуты на умирающем Кибертроне, вместе с голодными малышами, была слишком сильна. И, пока автоботы осуществляли собственную программу, отставив все, что связывало их с предками, - десептиконы упорно боролись за жизнь, через боль и упорство, и риск, в отсутствии медицинской помощи.
Но как им это удавалось? Можно было бы, подобно хьюманам, списать все на «мистическое чудо». Однако привыкший к точным расчетам ум кибертронца отметал всю эту ересь, равно как и всякие «непорочные зачатия» и прочее, которую так любил обсуждать в свое время Кью, когда был еще онлайн, подсмеиваясь над наивными, с его точки зрения, белковыми, доказывая, что с точки зрения биологии эти побасенки суть чушь, не имеющая под собой обоснования. Но тогда все было иначе; тогда все казалось забавным, несерьезным. Но теперь – все изменилось. Его брат, любимый, единственный брат, отношения с которым сам Санстрикер считал вполне законным партнерством, тайком задумываясь о церемонии, - умудрился Заискрить! Да еще дважды! И от кого! Естественно, от десептикона, не заботящегося о таких вопросах, как элементарное предохранение. И, естественно, бросил партнера, слинял, смылся, как последняя тварь; а Сайдсвайп остался, и теперь ему плохо. Более того, - брат в опасности. Причем опасность – не столько в неразглашении тайны. Сколько в том, что он, Санстрикер, не знает абсолютно ничего об искрении, если не считать всякую чушь да слухи. Вроде как в этот момент мех становится похожим на хьюманскую фэмму, и все такое. А вот факты… Реальные факты – их не было! Шарк! Он даже не представляет, сколько времени длится Искрение, не говоря уже о том, как спарки появляются на свет! Да откуда им знать, если их собственные Создатели давным-давно на ладонял у Праймуса?.. Так как понять, все ли идет как надо? Вдруг у Санни какие-то проблемы с этим? Вдруг.. что-то там не так? Ему больно, он чувствует себя плохо, постоянно кружится процессор, он совсем не хочет есть и его топливопровод все возвращает обратно. Что если это – признаки того, что все плохо?? Вдруг спарки погибнут??? Или – он сам? Его Сайди… нет, нет, нет!!! Надо что-то делать! Надо постараться найти ответы, и тогда… да, возможно, тогда он сможет разобраться со всем? В конце концов, справлялись же десептиконы? А ведь конструкция-то у всех одинаковая, разница лишь в знаках и убеждениях. Хотя сам факт быть похожим на десепто-мразь… арррр! Ну почему спарки Сайди – наполовину десы???!!! Зачем вообще ему все это было надо??? Синхронизация, любовь…. Зачем?? Кто все это придумал? Ведь у него же всегда был он, его брат… Они всегда были одним целым… Они приводили в ужас всю базу своими дикими выходками, они проводили ночи напролет, лаская друг друга до изнеможения. Всегда вдвоем, всегда вместе. Пока не появился ЭТОТ. Влез, как шарктикон за барную стойку… Убить бы его, выследить – и уничтожить, чтобы он никогда, никогда больше не вставал между ними! Да, это было бы лучшим выходом. А спарки… быть может, это и к лучшему? Быть может, если он займет место его создателя… если будет заботиться о Сайде… То он забудет об этом ублюдке? Ведь все забывается, нужно лишь время. А он сможет воспитать их, и кто вообще сказал, что он не справится? Сайд такой беззащитный сейчас… Нет, нет, нет. Решено. Он сделает это, но не сейчас. Сейчас – нужна информация, он должен знать все, насколько это возможно.
Санстрикер поморщился. Со стороны было забавно видеть высокого широкоплечего бота-подростка, «на цыпочках» пробиравшегося по базе в сторону медотсека. Вот только на Искре у него было как-то вовсе не весело. Увы! Выросший среди «модернизованного» общества автоботов, Санстрикер, как и его брат, как-то не озаботился в свое время вопросами размножения. Поставленная Рэтчетом защита позволяла им развлекаться на полную катушку, не заботясь о последствиях. Да и не могло их быть, последствий этих. Все было рассчитано, и так удобно. Они могли сливаться искрами сколь угодно, синхронно выходя на перезагрузку, не размыкая объятий… А теперь Сайд – его Сайд – только и думает, что о ТОМ уроде. Аррррах!!!!!!!!
…мысли Санстрикера метались беспорядочно, искра болезненно пульсировала. «Не дам, не позволю, никому!» - желание спрятать брата ото всех, не подпускать – никого, прижать к себе, не отдавать, защитить понемногу разгоралось в нем, затмевая все – но оставляя разум чистым. По какой-то непонятной причине системы его странным образом отреагировали на изменившееся энергополе его брата, а создательские протоколы - активировались один за другим, толкая на рискованный и абсурдный шаг. Впрочем, шаг этот был рассчитан и просчитан до мелочей – как и всегда, когда они с братом задумывали какую-либо каверзу.
«Несомненно, Рэтч должен знать об Искрении все. У него должны быть пакеты с информацией. Знать бы, где их искать… Скорее всего, в информатории. Но где? ..»
Оставив Сайда одного, в оффе, заперев для надежности двери отсека, Санстрикер пробирался по базе, размышляя на ходу. «По идее, в это время земных суток медотсек и информаторий должны быть пусты, - думал он, огибая угол коридора, - но где гарантии, что это так? Надо бы придумать какую-нибудь отмазу, чтоб не придрались в случае чего. Да чего там, скажу что колено опять клинит, должно проканать. А там что-нибудь соображу».
…Как хорошо, когда все продумано! Когда знаешь, чего ожидать, и в принципе уверен в успехе.
Санстрикер уверен не был. Более того, ему вдруг отчего-то стало как-то совершенно неуютно. По пути ему попались пара служащих из хьюманского персонала, что-то оживленно обсуждавших – и не обративших на кибертронца ни малейшего внимания, словно он был копировальным шкафом. Но это не успокоило. Миновав пару поворотов, Санни остановился у небольшой двери, ведущей из торца коридора, напротив окна. Служебный вход в медотсек – как правило, он был закрыт за ненадобностью, однако сейчас дверь была приоткрыта. На стальное покрытие пола падала узкая полоска света. Следовательно, в медотсеке кто-то есть. Возможно, рэтч все еще возится, вот сумашедший трудяга-маньячина, работает сутки напролет, как врезанный. Это ж свихнуться можно, от инструментов. Бррр.