Полшаникса за Искру. Главы 1-7

Послышался глухой скрипящий звук. Арт опознал его без труда: так скребут когтями по стене. Значит, идёт новая волна. Вскоре отсекающее капитана от реальности безумие вновь вернётся. Вехикон обречённо опустил шлем. Он ненавидел эти резкие смены настроения. Конечно, поговорить хотя бы несколько кликов с почти нормальным Родимусом было приятным разнообразием на фоне уже привычных яростных рыков и проклятий. Но за этим приходила настоящая ломка, когда процессор ещё способен частично обрабатывать информацию, а голодающие системы уже требуют новый допинг. Тогда в ход шли угрозы, мольбы, а потом капитан просто отупляюще монотонно начинал колотить в дверь, в стены, пытаясь всеми способами выбраться наружу.

— Знаешь, мне не помешал бы деактиватор, — тихо заговорил второй Прайм, как всегда начиная с самых обычных, незатейливых просьб. — Не то чтобы я не могу терпеть, просто я немного устал от всего этого. Все эти разогревы систем, скручивание нейросети… Никогда не думал, что все сочленения могут болеть разом. Теперь у меня подобный опыт имеется. Ты не мог бы позвать Эйда? Он мог бы попробовать просунуть инъектор в щель под дверью...

Разумеется, под дверью не было никаких щелей. Дверная панель вообще глухо и плотно прилегала к бронированным стенам. Для того, чтобы слышать друг друга, им приходилось напрягать голосовой модулятор и выкручивать на полную аудиосенсоры. Хотя что там приходилось выкручивать Родимусу, Арт не знал. Вполне возможно, что эта дрянь обострила все чувства капитана, как придала ему мощь и силу печально известного Оверлорда. Но кон был модернизированным шестирежимником, а Родимус был всего лишь Праймом. Очень странным Праймом, надо отдать должное, но никаких модификаций корпуса после перестройки его Великой Матрицей вроде бы не наблюдалось. Если, конечно, не брать в расчёт полностью отказывающий разум, чудовищную тягу к чужому энергону и деактиву, жестокости и применению физической силы, а также пугающе выцветшие окуляры. Ранее яркие, сочные, пронзительно синие, сейчас они напоминали разрядившийся ураниевый стержень. И с каждым орном, как казалось Арту, излучение Родимуса притухало.

— Сэр, вы же знаете правила: открывать к вам двери строго запрещено, — Арт знал, что разговаривать сейчас с капитаном бесполезно, это приведёт лишь к новым проклятиям — тот уже под действием — но ничего не мог с собою сделать. Он не мог вот так просто развернуться и молча игнорировать того, кто так много для него сделал.

— Шлак, малыш, если у тебя есть другие идеи, как облегчить эту сводящую с шестерёнок боль, я их со всем вниманием выслушаю, — на удивление нормально проговорил Родимус, не срываясь ни на безумных хохот, ни на дикое подвывание, продиктованное невозможностью добраться до жертвы. Арт поймал себя на мысли, что категорически не хочет знать, что делал молодой Прайм с Дрифтом всё то время, пока они были заперты вдвоём в каюте.

— Я не знаю, сэр, — вымученно признался сикер, опускаясь на колени перед усиленной калёными заклёпками дверью. — Если бы я мог…

Но этого капитан уже не услышал. Вот теперь молодого Прайма накрыла удушающая волна ярости, которую он столько сдерживал силой несгибаемой воли и своим знаменитым упрямством.

— А если ты ни квинта не знаешь, жалкое подобие протоформы, тогда какого шарка свой приёмник разеваешь?! Открывай дверь! Откройте эту долбанную дверь, подонки, это приказ! Это приказ вашего командира, вашего Прайма! Шлак, когда я доберусь до вас — а я доберусь! — я выпотрошу вас по очереди и вырву ваши искры! — командир бесновался за стеной, как смертельно раненый шарктикон, бросаясь всем корпусом на стены, судя по ударам, выл и хрипел вентиляцией. — Предатели! Подлые трусы! Вы все всего лишь пыль на мои сервоприводах! Жалкие ошмётки…

Неожиданно ругательства оборвались, и Арт погрузился в мягкий океан потрясающе красивой музыки. Нежная трогательная мелодия обволакивала как облака в спокойном дрейфе, унося его на своих бесплотных крыльях подальше от кошмара реальности. Сильные руки без труда вздёрнули его наверх. Сикер в удивлении поднял шлем, желая знать своего спасителя.

Джазз. Лейтенант дотащил обессиленного вехикона до стола и усадил того на прежнее место, а сам задумчиво обернулся к ощутимо сотрясающейся двери. Арт же с облегчением понял, что к нему лично у лейтенанта вопросов нет, а потому только плотнее прижал ладонями к аудиодатчикам примагниченную к его корпусу портативную аудиосистему. Всё гениальное было как всегда просто.

***

Этим вечером никаких расспросов о прошлом не было. Джазз занимался своими делами, с головою погрузившись в одолженный у Арта датапад, полностью игнорируя присутствие сикера в небольшой кварте как явление. Почему-то из-за этого вехикон чувствовал себя подло обманутым и брошенным. Хотя, по идее, ему следовало бы радоваться, что хитрый турболис наконец-то оставил его в покое. Но собственное, уже удачно распалённое эго никак не хотело смиряться с мыслью, что ему предпочли какой-то безымянный девайс, пусть даже с необходимыми отчётами или данными. Вот именно сегодня особенно сильно хотелось разговоров, участия, тепла или хотя бы жалкую видимость заботы. Но уделять внимание крылатому не спешили, а выпрашивать у офицера Первой Ставки снисхождения к себе любимому сикеру казалось слишком унизительным. Посему Арт улёгся на платформу абсолютно молча, всячески делая вид, что не настроен на диалог, и показательно отвернулся лицевой в противоположную от соседа сторону. В оффлайн пришлось выходить принудительно, вспомнив советы Эйда относительно быстрого расслабления перевозбуждённой нейросети в экстремальных условиях. Хорошо, что никаких симуляций не было: разум смог очиститься от негативных эмоций и хоть как-то отдохнуть.

Джазз покосился в сторону недовольно пыхтящего самолёта, даже в горизонтальном положении умудрившегося устроиться настолько неудобно, воинственно вздёрнув узкие крылья, что ни о каком искровом равновесии в его случае говорить не приходилось. Но диверсант не лез, предоставив Арту самому решать, насколько ему сейчас необходим откровенный разговор, а также личный проводник сквозь собственные страхи и неуверенность. Вехикон он там был или нет, но с лихвой демонстрировал все замашки взаправдашнего сикера: упрямство, гонор и совершенно здоровый эгоизм. Гонщик ухмыльнулся: форсер как есть, только с закрылками. Помогать Арту в этой задачке он не планировал, идти на поводу у мелкой крылатой ржи тоже. В конце концов пусть знает, что Джазз не является бесплатным приложением кварты, а также пусть подумает над тем, что информацию лейтенант может добывать и другими путями: сотрудничество с юным упрямцем никак не панацея.

Конечно, диверсант рисковал. Арт был непредсказуем и в силу возраста, и в силу альтмода и конструкции, и в силу нестабильности сильно потрёпанной какой-то тварью психики. Но постоянно идти на поводу у вехикона не входило в список наиболее значимых дел, а следовательно, ситуация требовала скорейшей корректировки. Пусть подуется, пообижается, авось в следующий раз уламывать не придётся. Добровольное сотрудничество никто не отменял. А Джазз искренне считал их отношения именно деловым сотрудничеством на добровольных началах.

Зато благодаря показательной отставке освободилось несколько джооров для сопоставления найденной информации с файлами, имеющимися в обширных автоботских базах архивов. И Персептора позлить тоже не мешало, что-то учёный непозволительно расслабился.

*Перси, как насчёт небольшого опроса?*

*Лейтенант. Есть детальные вопросы? — сразу же пресёк возможность просто потрепаться рэкер. — Я сейчас на задании, отслеживаю передвижение особо важной для командования цели. Так что хотелось бы увидеть от вас большую конкретику, чем в прошлый раз*.

Неспроста этот красный болт намекнул на свою должность в настоящем времени. Быть снайпером — это не просто умение бить точно по цели, это прежде всего умение просчитывать эту самую цель, а иногда и опережать её на шаг. Именно поэтому снайперами могли становиться далеко не все. Широко известных у автоботов было всего несколько, и трёх лучших Оптимус в итоге прибрал к манипуляторам. Только с Персептором до конца отработанный прежде манёвр не удался: бывший блестящий учёный и представитель аристократии не пожелал бросать верный отряд рэкеров, где он всегда был на особом положении. Не то чтобы Персептор зарывался — нет. Но почитание своих заслуг как бойца и как светоча науки ему были одинаково приятны. Тем интереснее стало, когда Кап уговорил Спрингера принять в отряд Блэра — бывшую звезду самых модных гоночных треков. Эти двое в одно мгновение нашли общий язык, образовав красно-синий тандем на зависть многим. Два недосягаемо-прекрасных соразмерных корпуса, знающих толк в удовольствиях и умеющих устроиться с шиком даже посреди раздолбанного боевого поля. У Блюстрика и Миража подобной репутации не наблюдалось, хотя один был ближайшим помощником Проула, а второй не только в прошлом носил звание нобиля, а также являлся самым настоящим сенатором, но и был единственным выжившим с редким даром невидимки. Миража диверсант тактику уже не уступил, быстренько утащив неслыханное сокровище в свой отдел и всячески оградив того от нападок первого заместителя Прайма. Оптимус на этот раз всецело поддержал первого лейтенанта, и Проулу пришлось послушно отступиться со своими претензиями и непомерными аппетитами.

Что ж, таким напоминанием Персептор подбивал сразу несколько мишеней. Во-первых, он давал понять, что неподкупен и действует только так, как сам посчитает правильным. Во-вторых, учёный не только напоминал о том, какое положение занимает в самом элитном отряде автоботской армии, но и о своих несомненно значительных заслугах для алого знака в целом. В-третьих, он недвусмысленно указывал Джаззу на его место, а также на то, что даже будучи первым лейтенантом самого Оптимуса, гонщик ещё не успел нарастить себе манипуляторы необходимой длины, чтобы суметь достать до самого знаменитого снайпера. А ведь там были ещё в-четвёртых, в-пятых и шлак его знает сколько ещё!

Диверсант, предвкушающе оскалившись, с радостью принял вызов, скинув учёному в ответ полностью отсортированный пакет данных по подсмотренной технике полётов вехикона, а также то, что сумел достать за это время на Эвритме и Кимии. Ко всему прочему роскошеству прилагался небольшой, но весьма ёмкий и неудобный для пособника родимусовой команды вопросник. А уж Джазз постарался, формулируя заковыристые вопросы таким образом, что юлить было совершенно невозможно и каждый ответ предполагал собою развёрнутую мини-лекцию. Пусть теперь кто-то другой двигает своими знаменитыми шестерёнками, в полной мере сознавая, что не тому свой характер решил демонстрировать. Жизнь научила гонщика проглатывать и не такие оскорбления с беспечной улыбкой, даже в полной отработке находить нестандартные решения поставленным задачам и выходить в итоге победителем. Своё звание первого лейтенанта он не через платформу получил. Нет, конечно, платформа там тоже присутствовала — это входило в его круг прямых обязанностей как ближайшего теневого помощника и доверенного Прайма — но стать самым удачливым диверсантом никакой коннект даже со всей армией скопом помочь бы не смог. Так что Джаззу тоже было чем гордиться.

Что ж, Персептор умел признавать свои просчёты.

*Информация получена. Я постараюсь в кратчайшие сроки подготовить полный отчёт со всеми выкладками и переброшу данные сразу же, как только проведу синхронизацию. Могу в ответ засвидетельствовать только уважение, лейтенант, вашей прозорливости. К тем же самым выводам команда Родимуса пришла лишь спустя пару астроциклов*.

Джазз ответил кратко — глифом, совмещающим в себе понятия внимания и уважения. Обмениваться любезностями с представителем прежней элиты ему было не с манипулятора. Да и Миража рядом не было, чтобы тешить себя надеждой сделать прожжённого публичной жизнью, имеющего неоспоримую известность в определённых кругах трансформера на его привычном игровом поле. Сдержанность же могла быть расценена в этом раунде как достойное соперника поведения.

Персептор явно оценил и сам ответ, и всю подборку начальника отдела по специальным операциям целиком, а потому Джазз не без внутреннего трепета осознал, что только что нажил себе по-настоящему идейного противника. Зная Персептора, его небывало высокий коэффициент интеллекта и пугающую точность прицела, и не только оптического, можно было не сомневаться, что в будущем скуки не планируется.

— Надеюсь, птенчик, что ты того стоишь, — с мечтательной улыбкой протянул диверсант, подмигнув оптикой в сторону мирно подзаряжающегося Арта.

***

Сверв растерянно оглядел товарищей, что собрались в баре по первой просьбе его хозяина.

— Он везде! Куда не пойдёшь — там теперь Вирль! Такое ощущение, что его клонировали или размножили, — при этих словах Хромедом неосознанно передёрнулся. Бармен же продолжал размахивать манипулятором с зажатым в ладони сосудом с коктейлем. — Я уже просто не понимаю, чего он от меня хочет?

— Расслабься, он просто ухаживает, — не выдержал Арт, но, увидев совершенно ошалелый фейсплейт металлурга, быстро добавил. — Да, согласен, ухаживает он дебильно. Но ведь это же Вирль! Ты же не ожидаешь от него древневосских поэм под звёздами или приглашения в лучшую заправку Монакуса?

— Нет, конечно же, я не ждал ничего такого… Да я вообще от него ничего не ждал! И не жду! И не хочу ждать! — Сверв нервно провентилировал. — Но даже если представить, помыслить, допустить, что Вирль ухаживает… Да, мне надо будет как-то свыкнуться с этой мыслью… Но там был СКРАПЛЕТ!!! Зачем мне скраплет, выкрашенный в невозможно розовый? Дохлый!

— Ну… сейчас в моде розовый, — неуверенно предположил Фёст Эйд, упорно изучая стоявший перед собою куб. — По головизору говорили… в прошлом декацикле.

— Эйд, ты издеваешься? — потерянно прошептал Сверв, медленно опускаясь на своё место. — А что мне делать, когда ему надоест ухаживать? Это же… — бармен эмоционально замахал сервоприводами, пытаясь придать большую глубину своим переживаниям. — Это Вирль! Сегодня он принёс вам энергон и крии, а завтра — разнёс в шлак ваш квартал. А чо? — как любит говорить он сам — он разносторонняя личность, фигли!

— Ну, пока ему не надоело же? — пожал плечами Хром, бросая быстрый взгляд на вехикона.

— И сколько длится это "пока"? Несколько орнов? — самозабвенно предавался истерике невысокий трансформер, оглядывая свой небольшой уютный бар с таким видом, как будто прощался с ним навеки.

— Ну, ворн-то точно будет, — тихо хмыкнул из угла Кап, впрочем, не поднимая взгляда от рабочего датапада.

— Ворн? — не сразу понял Сверв, с удивлением оборачиваясь к старому рэкеру. — Как ворн? Мне Эйд… эта… операцию же несколько орн назад сделал только…

— Тебе Вирль всё это время в баре за энергон платил? — тут же понял намёк Арт, пристально глядя на присмиревшего металлурга.

— Конечно!

— Исправно? — продолжал давить сикер.

— Всегда, — непонимающе оглядел товарищей Сверв.

— Ну вот! — хлопнул бармена по плечу Фёст Эйд, сияя широкой улыбкой. — Смотри, сколько он за тобою ухаживал! И ведь не надоело же до сих пор?

— Ухаживал? Оплата в баре за энергон — это ухаживание?!

— Для Вирля? — деланно изумился Арт. — Несомненно, друг! Обычно это заканчивалось по другому: пиф-паф, и платить либо уже незачем, либо уже некому. Смекаешь?

Сверв немного посерел, пытаясь обработать полученную информацию. Через какое-то время он упал фейсплейтом в стол и мученически простонал:

— Вынужден признать: я ему нравлюсь…

Друзья обменялись понимающими улыбками.

— Поздравляю! Наконец-то ты это понял! — поздравил несчастную жертву страсти Хром. — Значит, теперь ты сможешь выработать подходящую стратегию.

— Как остаться актив? — Сверв поднял голову со столешницы и умоляюще заглянул в лицевую хакера.

— Как воспитать эту безумную вертушку под себя, — невозмутимо откликнулся Арт.

— Он же маньяк! — негероически взвизгнул металлург.

— Знаешь, у всех свои недостатки, — философски изрёк со своего места Кап. — Но посмотри на эту ситуацию с другой стороны…

— Теперь у тебя есть Вирль! Он неустрашим, безжалостен, весел, неутомим, с ним не скучно, — поддержал эстафету Хром. — И его все боятся! Ну, почти все.

— Соответственно, теперь большинство если не будет бояться тебя, то будет хотя бы относиться с большим уважением, — энергично закивал головой Арт. — Личный телохранитель — это же круто!

— Бесплатный телохранитель, — авторитетно припечатал главврач Лост Лайта.

— Но Блэр… — совершенно несчастно протянул Сверв, переводя взгляд с одного собеседника на другого. — Я просто думал…

— А что Блэр? — фыркнул паром Хром. — Скажи Вирлю, что желаешь заполучить Блэра, и вертолёт тебе припрёт его перевязанного бантиком. Потом, правда, будут разборки.

— Нет, — встрял Кап. — Потом он попытается его убить. Ибо Вирль ко всему прочему ещё очень ревнив.

— Убить? — Сверв уже был не рад, что вообще активировался когда-то на свет. — А без "всех убить" совсем никак?

— Если ты продолжаешь хотеть Блэра, то никак, — уничтожил последнюю надежду несчастного влюблённого старый рэкер. — Но если ты захочешь Вирля без Блэра, то все будут живы. Обещаю.

— Это хорошо, — как-то совсем безрадостно заключил Сверв. Уголки его губ совсем опустились вниз, придав круглой лицевой комичное выражение.

— Да ладно тебе. Сдался тебе этот гонщик! Он же искрит проводкой по всему что блестит, а также проводит половину своего функционала в попытке натереть себя всякой дорогой дрянью, — отечески обнял Сверва за плечи Фёст Эйд. — Совсем другое дело такой настоящий солдат как Вирль! Ему вообще налить, сколько на его броне царапин.

— Вот именно, — раздражённо буркнул Сверв. — Когда он выключает свой окуляр, вообще непонятно, это живой трансформер или груда хлама!

— Ну… — Хром тщетно пытался сдержать смешок. — Только ему не говори, лады? Ты, в общем-то, абсолютно прав, приятель. Но и здесь есть плюс.

— Да неужели! И какой же?

— Ну, Вирлю точно будет не всё равно, насколько хорошо или плохо выглядишь именно ты! А если он сумел уяснить для себя, что тебе приятно принимать оплату за энергон, и даже оплачивал всё это время заказанные порции; или, что тебе неприятно выметать детали чужих корпусов из бара, и прекратил разбирать посетителей на запчасти, — то у тебя сохраняются все шансы суметь донести до его процессора, что тебе приятно и полезно для искрового равновесия хорошо выглядеть. Готов поспорить, что в таком случае полироли, воск и смазка на твоей полочке будут стоять всегда, даже если для этого Вирлю придётся совершить набег на личную кварту Мегатрона!

По озадаченному выражению фейсплейта бармена было понятно, что о таких далёких перспективах он пока не задумывался.

Протокол 4

Оптозатворы с трудом разомкнулись, пытаясь поймать в фокус движущийся в опасной близости объект. Это удалось далеко не сразу, а когда всё-таки получилось, Сто тридцать второй испытал смесь совершенно противоположных чувств: от облегчения, что боль очень скоро наконец-то закончится, до совершенно неконтролируемого ужаса, потому что умирать категорически не хотелось. Перед ним стоял автобот, и логика подсказывала, что ожидать от врага снисхождения не стоит. За всё время короткого обучения он ни разу не слышал, чтобы жалких клонов, подобных ему, брали в плен или тратили на них драгоценные ресурсы.

Но когда оптика самопроизвольно перезагрузилась и сикер только спустя некоторое время сумел восстановить видеозахват, автобота с элегантными колёсами за плечами видно уже не было.

Джазз, внимательно ловивший каждое слово вехикона, застыл. Он безошибочно узнал и себя в этом мимолётном описании, и ту короткую встречу. Сложное задание, много деактива. Добивать противника в совершенно аварийном состоянии он тогда просто не захотел. Нет, всё-таки судьба интересная штука…

А через несколько джооров начался бой. Никто не обращал ни малейшего внимания на разбившегося, распластанного на камнях летуна. Очередной взрывной волной его отбросило словно игрушку в канаву и присыпало землёй. От удара отказали адуосенсоры. И теперь картина ожесточённой, но короткой схватки протекала в абсолютной тишине, подсвеченная яркими взрывами, осколками чужих развороченных внутренностей и сереющих корпусов. А потом и это всё исчезло.

В небольшой кварте, на самой окраине нейтрального поселения, на самой границе бывшей великой трансформерской Империи, в течение самого светлого за свой короткий функционал декацикла молодой самолёт наконец-то получил возможность узнать, что такое быть счастливым. Он познавал жизнь через неторопливые беседы с двумя меха, что не только подобрали его среди деактива и мусора, но и приняли как своего, укрыли, починили и подарили заботу и тепло. Именно там он получил своё имя, новую броню и обрёл веру…

Слушая тихий голос сикера, звучавший с такой щемящей нежностью, что внутри всё перекручивалось в спазмах боли, Джазз пытался представить по чужим скупым описаниям тех ботов, сумевших отогреть и сохранить крохотную, неопытную и уже такую испуганную искорку, упавшую волей Праймаса в их бережные ладони. Низшая каста, дешёвые шлюхи, торговавшие перезагрузкой и удовольствием, смогли разглядеть в разломанной груде металла того, кому было ещё хуже. Те, кто находился на самом дне даже в период беспощадной войны, нашли в себе силы и смелость не только протянуть манипулятор помощи, но и поделиться тем немногим, что имели. И с кем? С врагом, с жалким клоном…

Джазз уже знал, что это за планета и когда именно происходили описываемые вехиконом события. Предчувствие чего-то мерзкого и отвратительного давило изнутри будто выталкиваемый поршнем из жерла доменной печи раскалённый металл. Но он продолжал слушать. Он должен был слушать. "Все не при делах", — так, кажется, сказал тогда Хром. Что ж, теперь кое-кто был в деле. И этот кое-кто не умел сдаваться.

Лейтенант послал короткий запрос Персептору касательно всех событий, произошедших на Форкии, планете-колонии на самом дальнем кольце пограничных кибертронских территорий. Он был там лично, отслеживая перемещения десептиконских челноков. Где-то в этом созвездии, согласно полученным тогда данным разведки, находился завод по производству оружия. Оказывается, там же разместили и линю сборки боевых клонов. Сейчас, конечно, это уже не имело никакого значения. Свою миссию он выполнил как всегда отлично: завод обнаружил, координаты удачно слил автоботскому флоту. Видимо, Арт тогда стал свидетелем как раз бесславной гибели десептиконского завода. Жаль, он ничего тогда не знал о дрейфующей на орбите станции. Нужно было бы и её заодно зачистить. Да так, чтобы до основания!

Джазз припомнил собственные ощущения от пребывания на Форкии: обычная заштатная колония, как и такие же поселения-близнецы на соседних планетах; пристанище сбежавших от войны. Перенаселённые, погрязшие в нищете, но тем не менее весьма успешно отбрыкивающиеся от навязываемых Кибертроном правил. Что самое интересное, именно в тех краях по непроверенным слухам обитала большая часть элиты, спешно покинувшей осаждённую столицу более сотни тысяч ворн назад. Конечно, Форкий не был Монакусом с его блеском и полным отсутствием правил, зато оказался прекрасным местом для желающих залечь на дно, чтобы иметь возможность и дальше вершить свою закулисную политику. Во всём этом проглядывалась горькая ирония: попасть из десептиконских тисков в известную выгребную яму лживых автоботских моралистов — это нужно обладать просто потрясающим "везением".

Когда Арт стал описывать место, где находился, Джазз невольно скривился. Нейтральный сектор… да как бы не так! Форкий держали в жёсткой хватке выходцы из кибертронской богемы. По количеству шлемов среди простого населения преобладали нейтралы, но жёлтолинзовые не имели никакого политического веса. Фактическая власть принадлежала родовитым айаконцам и выходцам из погибшего Праксуса. Это лейтенант знал точно. Но если верить тому, что говорил Арт, выходило, что грязная политика Кибертрона удачно прижилась и на пограничных колониях. Как и там, на Форкии существовала высшая, то есть правящая верхушка, затем шла привилегированная каста лизоблюдов, потом пролегал тонкий слой хитробамперных зажиточных торговцев и, наконец, монолитным основанием для всех этих дармоедов выступал самый низший и самый многочисленный класс — рабочие. Интер ты или шахтёр, вкалываешь на заводе или в слесарном цеху — без разницы. Ты являешься целиком и полностью заложником выстроенной системы. Ты жалкий раб, не понимающий одной простой истины: несмотря на все красивые речи правителей, свободы у тебя никогда не было. Каждый орн будет похож на предыдущий. Постыдное, выматывающее выживание.

Скрипнули денты. Лейтенант уже в который раз задавал себе один и тот же вопрос: так ли уж не прав был Мегатрон, когда заставил захлебнуться напалмом всех этих зажравшихся тварей? Оптимус всегда говорил, что всё изменится, что всё в их манипуляторах, и что для лучшей жизни не обязательно рушить до основания прошлую. Но если сейчас всё возвращалось, проступая уродливыми пятнами ржавчины из-под наспех нанесённых слоёв краски, то возникал очень неприятный вопрос: за что же они в таком случае всё это время боролись?

Кулаки сжались неконтролируемо. Он протянул сервопривод и, прикоснувшись пальцами к оголённым контактам в основании медно-серого шлема, послал слабый разряд, мягко выводя вехикона в оффлайн. Арту требовался отдых, а ему требовалось время подумать. Как знамение именно в этот самый момент пришёл ответ от Персептора со всеми официальными отчётами по Форкию за последние несколько ворн. Джазз тяжело провентилировал и принялся за штудирование пугающих воображение терабайт информации. К следующему сеансу он должен ориентироваться в тамошней обстановке, как будто сам там жил, а не полагаться лишь на смутные воспоминания глупого птенца. Ему катастрофически необходима цельная картина, а не жалкие фрагменты.

***

Вместо приветствия после открытия дверной панели Хромедому прилетел в лицевую кулак. Удар был точный, отлично отработанный и мощный. Видеозахват моментально сбился, рот наполнился энергоном из разбитых губ. Даже не видя противника, не успев считать залоченные энергополя, хакер уже знал, кто его настолько грамотно отправил в полный нокдаун. Треск вырываемых из придверного коммуникатора проводов только подтвердил догадку. Кликом позже на шейный отдел нейроствола нацепили подавитель, а манипуляторы сковали за спиной блокираторами.

— А теперь поговорим, — яростно прошипел ему в лицевую Джазз.

Что ж, нечто в подобном духе мнемохирург ожидал с того самого момента, как заключил сделку с этим изворотливым шарком. Одного он тогда не предусмотрел: что гонщик окажется таким быстрым.

— Я тебе уже сказал, что говорить тебе ничего не намерен, — хакер сплюнул на пол натёкший в рот энергон, силясь подняться с пола. Его мгновенно вздёрнули вверх, заставляя встать на колени. Опасно скользнувшие к центральной топливной магистрали остро заточенные когти объяснили лучше любых слов, что дальше рыпаться не позволено.

— А придётся, — процедил сквозь денты старший офицер Оптимуса, приближая свою лицевую к фейсплейту мнемохирурга. Уголок рта гонщика опасно подёргивался. — Я больше не намерен тыкаться как слепыш в абсолютном вакууме незнания! Мне нужна информация касательно того, где и когда Арт лишился своего корпуса, — это раз. Два — я хочу точно знать, кто, где и когда ему продублировал нейросеть. Три — что с ним не так. Если этот десептиконский оплавок опасен, я хочу это знать сейчас, а не потом, когда он выпотрошит мне мозговой модуль!

— Он не опасен, — болезненно скривился Хромедом. — Да, он переделан. Да, он был переписан. Да, его безжалостно перекроили как одноорновую игрушку, но он НЕ ОПАСЕН!

— Его окуляры, как они работают? Что это за фасеточные линзы вообще, к чему такие сложности? Плюс у него скрытое вооружение по всему корпусу. Он буквально нашпигован оружием! Как это всё подключается к нейросети, точнее к раздвоенной нейросети? Это что, была подготовка к более значимому апгрейду? — проигнорировал слова нейтрала Джазз, больно стискивая в кулаке намотанные на ладонь чужие провода. Не стонать от боли у Хрома получалось только чисто из принципа. Принципа, ставшего уже давно жизненным кредо: "Не возьмёшь!"

— Ты собираешься мне тут устроить допрос по-проуловски? — с вызовом бросил прямо в лицевую разъярённому лейтенанту мнемохирург. — В таком случае тебе понадобится стол. Это его фирменное. Без этого теряется весь эффект.

— Он так и с тобой делал? — сразу же заинтересовался Джазз, скользнув взглядом по красивой лицевой выходца Симфура. — Я всегда думал, что его силовые методы с помощью электрошокера существуют только для конов.

— Брось, лейтенант, они для всех, кто посмел перейти непогрешимому Проулу дорогу, — бесстрашно заявил хакер, про себя прикидывая, что терять ему уже особенно нечего. — Я прекрасно знаю, что лично для твоего усмирения тактик пользовался всегда другим девайсом. Стат-ошейник, не так ли? — при одном упоминании ошейника синий визор лейтенанта заметно поблек, а броня едва не покрылась ледяной коркой. — Я нашёл эту несомненно красивую игрушку в ящике его стола. Догадаться, для кого подобная вещица припрятана, не составило большого труда. Но ты можешь не обольщаться на этот счёт. Наказание через коннект не твоя прерогатива. Как только ты действительно встанешь у него на пути, он не колеблясь вырвет твою искру самолично, но перед этим заставит слушать собственные вопли, сжигая в шлак вокодер. Познаешь на личном примере всю прелесть плавящихся внутренних контактов и окончательно замыкающейся нейросети. Если по камере искры шарашит полный заряд — ощущения фантастические.

После этих слов диверсанта заметно ослабил хватку, но вытянутые из-под брони провода не отпустил.

— Ты хочешь сказать, что всё это время знал о запрещённых приёмах допросов пленных?

— А ты хочешь сказать, что знать об этом не знал и ведать не ведал? — ядовито уточнил Хромедом, неприятно улыбнувшись. — Или то, что он лично не опускался до всех поголовно допросов, делало редкие случаи его работы с избранными десептиконскими офицерами чем-то иным, чем продуманные, особо извращённые пытки?

— Я не знал, правда… — тихо сказал Джазз, и почему-то Хром сразу же поверил гонщику. — Нет, я знал, конечно, что он мастак бить фейсплейты, знает все болевые точки у любой трансформы и не гнушается применить свои знания на практике, заставив свернуться в жалкую пружину тех храбрецов, что издали бесстрашно расстреливали наших, но чтобы током по камере — я не знал.

— Ну, теперь знаешь, — прогнал лишний цикл вентиляции хирург. — Так что не просто так командиры десептиконской армии предпочитают разрядить лазерган себе в процессор, а не попасть к вам в допросную. Законы, соблюдение этики, морали и прочего мусора, придуманного для полных идиотов, по мнению Проула более уместно соблюдать на открытых заседаниях. Когда же речь идёт о получении информации или, наоборот, о возможности не допустить её утечку, праксианец стирает границы своих полномочий. Это ещё с полицейского управления пошло.

— Почему же ты никому ничего не сказал?

— Слушай, лейтенант, ты где-то успел особо опасный вирус подхватить? — бесстрастно поинтересовался Хромедом. — Или у тебя все платы окислились? Я мнемохирург! А мой партнёр архивист, и плюс у него абсолютно бесполезная трансформа. Я не безгрешен. Сначала я поддавался на уговоры и верил в обещания и те праведные речи, что он толкал за толстыми стенами своего кабинета. А он ведь отличный оратор, знаешь ли, когда припечёт… Потом я позволил себя шантажировать. Потом я боялся за Ревинда.

— А потом? — тихий голос Джазза прозвучал почти издевательски.

— А потом, — гневно заорал в светлую непозволительно смазливую лицевую гонщика окончательно выведенный из себя хакер, — а потом мне всё остоквинтело! И ваш непогрешимый Прайм, который зачитывал чужие речи из архива, и его непрекращающийся пафос, и ты со своими убеждениями, что имеешь полное право уничтожать играючи любого, публично выворачивая наизнанку чужую искру, а затем равнодушно выбрасывая попользованного как вторсырьё за порог! Синтетики, коннект, оружие, тайны — любые ваши прихоти только для того, чтобы блистательный Джазз получил своё; то, что он считает принадлежащим ему по праву только на основании непристойного факта, что его трахает сам Прайм!

Оглушительной звук пощёчины эхом отскочил от безмолвных стен.

— Прекрати истерику, — ледяным тоном потребовал лейтенант, окончательно выпуская из захвата своего бывшего приятеля.