Имиджмейкер. Главы 13-16.

Давай-давай. Занимайся всякой ерундой, когда на это нет времени. Хочешь владеть своим коном — владей. Слови, брось на колени и подчини. Ему хватит и одного раза, чтобы понять своё место. Искровую связь сотри — я помогу, — а ему подрихтуй архивную память. А ещё лучше надень стат-ошейник. Проблем вообще не будет: всегда рядом, всегда предан, всегда под манипулятором.

"Заглохни!" — страх заставил распрямиться, с отчаянием вцепляясь в стену, даже не замечая, что оставляет на ней глубокие царапины.

Он уже отыграл своё. Забудь. Ты — Прайм. Быть счастливой ячейкой общества тебе не по статусу. Умей использовать предоставленные шансы. Оставь себе кона, раз так к нему привязался. Он ещё может быть полезен, интересная модель, но ставку делай на праксианца. Я помогу, пропишу — он уже почти готов.

"Что?!" — Оптимус не верил, не мог верить в то, что слышал. — "Ты смеешь влиять на Проула?!"

А от тебя не дождёшься, — Прайм всё ещё не мог идентифицировать голос, но явственно улавливал в нём насмешку, раздражение и что-то ещё, остро похожее на пренебрежение. — Неужели ты предполагал, что десептикон прыгнул в твои объятия, покорённый несравненной красотой? — сколько же тяжёлого, отравляющего всё яда. — А остальные встали за тобой, сражённые твоим ораторством? Ты ведь не думаешь, что вся заслуга за немалые успехи лежит только на тебе?

Нет, конечно, Оптимус так не думал! Он был уверен, что в этом заслуга его команды, общей идеи братства, доверия, цельности... А получается, что все они идут за ним одурманенные зовом артефакта! Значит ли это, что если Матрица замолчит, то он останется один?

Соберись! Теперь мы связаны. Синхронизация с новым корпусом — процесс энергозатратный и сложный. Менять неугодные образцы с такой же лёгкостью, как ты партнёров на платформе — непозволительная роскошь. И прекрати страдать по ничего не стоящим пустякам. Перед тобою стоят другие задачи. Во-первых, тебе нужны финансы. Трион не соврал — казна пуста. Привлеки инвестиции извне.

Прайм не слушал. Он замер на первых словах артефакта, не способный переключиться на что-то другое: "Связаны? Это нельзя разорвать?"

Нет! Неразумная протоформа, ты слушаешь вообще, что тебе говорят?! У тебя мятеж под боком, недовольства и повышенная смертность, а ты думаешь только о том, как сохранить свой личный убогий мирок в прежней гармонии. Хотел изображать из себя смиренного гражданского, нечего было лезть к Главе Совета. А теперь прекрати тратить время попусту, запоминай!

"Нет! Меня не волнуют ни ваша шлакова гармония, ни ваш Совет, ни казна, ни Трион, ни вся эта ворнами траченная политика! Меня волнуют только мой партнёр, мой функционал и то, во что я верю!" — Прайм орал уже в реальности, вбиваясь корпусом в бронепласт стены, полностью дезориентированный, и даже не замечал этого. — "Я не буду твоей марионеткой! Никогда! Я найду способ нейтрализовать твоё излучение, и только тогда я буду уверен в тех, кто со мной рядом!"

Дрррянь!

С этим диким рыком, полностью затопившим в мощной вибрации красно-синий корпус, пришло забытьё всепоглощающей боли. Где-то периферийным чувством Оптимус сумел отследить, как с силой разводят его нагрудную броню, слышал собственный крик и ощущал чужую ярость, что примешалась к его собственной и к лютой ненависти артефакта.

А затем наступило облегчение. Будто кто-то разом умудрился выключить Матрицу, позволив измученному молодому Правителю Кибертрона соскользнуть в блаженно тихий оффлайн.

***

Даже до полного выхода в онлайн Оптимус уже чувствовал небывалое облегчение. Облегчение тишины. Вот когда начинаешь ценить то элементарное, что всегда имел, но не давал себе труда это осознать. И ещё поддержка, чувство тёплого привета внутри, словно разноцветный мазок на серой стене. Партнёр...

— Джазз, — не активируя оптические датчики, пробормотал автобот, чувствуя присутствие соузника безо всякого фиксирования инсигний.

— С возращением, — глухо откликнулся десептикон где-то совсем рядом. Значит, сидит под боком, сторожит.

По фейсплейту Прайма скользнула слабая улыбка.

— Где я?

— У себя, — голос партнёра был наполнен несвойственной ему горечью. — Ну и чего ты добился? Хотел себе искру сплавить или проц замкнуть от болевого шока?

— Иди сюда, — тихо попросил Оптимус, в этот клик ощущая только животную потребность ощутить родные поля и такие осторожные, знакомые прикосновения.

Джазз мгновенно оказался подле, прижимаясь всем корпусом, тесно притираясь, жадно шаря горячими ладонями по красно-синей броне. Прайма продрало ощущениями по издёрганной нейросети аж до камеры искры. Там внутри мучительно заныло. Автобот не смог сдержать стон, да и не хотел. Десептикон тут же отозвался нетерпеливым рыком.

— Что она тебе нашёптывала? — голос Джазза неуловимо вибрировал от нервозности. — Я почувствовал твоё отторжение, ярость, страх... Шлак, Оптимус, не молчи!

— Даже вспоминать не хочу, — недовольно откликнулся автобот, млея и растекаясь лужицей расплавленного металла под умелыми ласками партнёра. Это спокойствие, чужое участие, забота растворяли липкий страх, пережитый ужас. — Но уверяю тебя, что ничего хорошего.

— Это я и сам понял, — нетерпеливо фыркнул лейтенант. — Не таись от меня, Оптимус! Меня и так скручивало все это время. Как только обратно на синтетики не подсел, не понимаю.

Прайм при этих словах резко активировал окуляры и уставился прямо в непроницаемый визор бондмейта. Джазз, стушевавшись, поспешно отвернулся, но автобот успел заметить то, что от него пытались скрыть: боль, тень жгучей обиды, тщательно подавляемую панику.

— Ошейник надеть? — ласково поинтересовался он, приглаживая дрогнувшие локаторы на серебристом шлеме.

В ответ гонщик выгнулся дугой, захрипев вентиляцией, ласкаясь словно расшалившийся киберкот.

— Надевай, — севшим голосом ответил он, полностью погасив визор. — Всё равно деактиву подобно... — Помолчал, кайфуя от неторопливых, дразнящих движений Прайма, и тихо добавил, прикусив губу в конце, чтобы не сорваться на жалобный скулёж. — Ты даже не позвал...

Прозвучавший упрёк больно ударил куда-то под броню, в незащищённое место, очень чувствительное. Оптимус скривился: партнёр был прав. Он и сам не подошёл и даже не позвал своего страдающего соузника. До последнего ждал этого от Джазза.

— Тебе было достаточно пальцем поманить, — обречённо признался лейтенант, прижимаясь к грудному отсеку Оптимуса, как будто пытаясь раствориться в более мощном трансформере без остатка. — Я бы приполз, — совсем тихий, на гране слышимости шёпот.

— Я не решился, прости, — Прайм подтянул Джазза ближе к своему фейсплейту, подцепил пальцем подбородок гонщика, приподнял, вглядываясь в печальную светлую лицевую. Затем припал в нежном, лёгком поцелуе к чужим дрожащим губам, вобрав в себя вырвавшийся стон партнёра без остатка. И только когда гонщика потряхивало всего от еле сдерживаемого желания, когда его пальцы больно вцепились в его собственную броню, Оптимус оторвался от сладкого, такого вожделенного рта.

Вентиляция Джазза не справлялась, она захлёбывалась в пустых попытках охладить пылающий, словно в жерле плавильной печи, корпус. Синий визор зыбко мерцал. Десептикон замер, страшась пошевелиться, пытаясь предугадать дальнейшие действия партнёра. Он сдерживал себя из последних сил, безжалостно сжигая нейросенсоры, боясь нарушить этот зыбкий момент примирения.

— Джазз, — Оптимус знал, что это бесчестно, что партнёр сейчас полностью в его власти, не закроется и не скажет "нет", но собственный страх выжигал напрочь все благие намерения. — Скажи мне, ты тогда остался со мной по своей воле, по своему желанию?

Серебристые локаторы вопросительно дрогнули.

— Ты не чувствовал зова Матрицы, не ощущал резко возникшую потребность отдаться? Ты никогда не хотел... уйти?

Заканчивать было жутко. Оптимус не сводил лихорадочно горящей оптики с партнёра, ловя каждое его движение, фиксируя малейшее изменение в рисунке энергополей. Не дрогнул ли он при высказанном вслух предположении, не почудилось ли скрытое сожаление, тоска в общей картине настроя?

— Так вон оно что, — после долгого напряжённого молчания выдавил из себя через силу Джазз. Воздух возле него сгустился, казалось, он плывёт вокруг тонкого корпуса словно прозрачная, желеобразная субстанция. — Умно... Шлак, а она знает что делает, правда?

Прайм не шевелился и молчал как последний трус, всё так же цепляясь взглядом за чувственные серебристые губы, что сейчас зло сжимались в жёсткую линию.

— Она только обо мне такое нашептала или об остальных тоже?

Оптимус слабо кивнул, всё ещё не находя в себе силы на честный ответ.

— И ведь не оправдаешься, правда? — вымученно усмехнулся десептикон. — Не существует таких слов в этом мире, чтобы уничтожить те капли сомнения, что уже заложены внутрь сомневающейся искры. Всё равно ростки отравы пробьются наверх, как не прячь их, разрушая фундамент доверия.

Прайм почувствовал, как липкий, пробирающий до самой последней системы ледяной ужас сковывает его изнутри. Искру рвало болью от осознания правоты партнёра и собственной беспомощности.

Джазз медленно наклонился ниже, всё ещё находясь в крепком захвате манипуляторов Прайма, невесомо касаясь кончиками пальцев дымчатого стеклопласта декоративных окон на грудной броне автобота. Легко постучал по блестящей гладкой поверхности, будто пытаясь передать тайное послание тому хищнику, что залёг внутри.

— У меня для тебя сюрприз, крошка, — тихий шёпот лейтенанта отозвался дрожью в эндоскелете Оптимуса. Сейчас он точно знал, что эти слова предназначаются совсем не ему. — Ты шаркова хитрая тварь, но сейчас ты проиграла!

В это же мгновение синий визор на серебристом шлеме расщёлкнулся; розовато-красные, выцветшие когда-то окуляры цепко уставились прямо в непереносимо-синие линзы Лидера всего Кибертрона.

— Открывайся, — такой простой, такой спокойный приказ, отданный совсем не по рангу, не по статусу, но Оптимус даже не подумал ослушаться, раздвигая нагрудную броню, открывая камеру искры, являя всего себя напоказ. Джазз хищно уставился на враз утративший былой блеск артефакт. Прайм, не выдержав, сглотнул выступивший из ротовых форсунок энергон: было жутко.

— Он мой, — по слогам произнёс Джазз, скрежеща в ярости дентами, обращаясь к самому безжалостному творению их расы. — И всегда останется моим. Запомни это. Решила меня заменить?

Искра Прайма съёжилась внутри: как только догадался?

— Не выйдет, — разъярённое шипение, грозный оскал сверкающих клыков. — И ты слишком долго отдыхала, мерзкая дрянь. Много пропустила. Так что я теперь хитрее!

С этими словами десептикон раскрыл собственную камеру искры, нагнулся, вбиваясь, сливаясь с партнёром, объединяя с ним эмоциональные контуры, мысли, чувства, себя...

Обиды больше не было. Неуверенности тоже. Было чувство лёгкой неловкости за то, что не договорили, не объяснились, смалодушничали. Просьба и прощение. Настолько обоюдные, тёплые, искренние, что искра замирала от восхищения и полноты ощущений, чужого неприкрытого восторга. А затем... затем Оптимус увидел себя. Совсем молодым, курсантом. Он шёл куда-то с братом, и Ультра Магнус покровительственно улыбался ему. Молодой Правитель даже не помнил этот орн. Но тогда он ещё был Орионом, не Оптимусом — это он помнил. Угловатым, смешным, непропорциональным юнглингом — как он сейчас это великолепно понимал. Карикатура настоящего Прайма. Но вот видеозахват переместился чуть вниз, на такие знакомые пальцы в серебристой броне. Что они держат? Курительную палочку? Не важно...

Серебристый кулак сжимается, сминая содержимое в труху, и Оптимуса окатывает волна чужой безжалостной тоски, тревоги, горького сожаления от несбыточных надежд и... вожделения. Желания настолько сильного, всепоглощающего, опаляющего, что захотелось вывернуться из собственных границ корпуса, рычать и царапаться. А ещё больше хотелось расставиться под чужими неопытными ладонями, пролить на них своё перегретое масло и стонать в синий аудиодатчик так, чтобы этот мощный корпус бился в жёстких судорогах.

— Хватит... пожалуйста, — полный мольбы стон Джазза и пробившийся на поверхность ощущений коктейль из его стыда и смятения отрезвили быстрее охлаждающей мойки.

Оптимус разорвал эмоциональный контакт, бережно сдвинув нагрудную броню трясущегося, полностью обессиленного партнёра. Довольно улыбнулся.

— Так долго?

Не поднимая взгляда, невысокий десептикон коротко кивнул, неуверенно дёрнувшись, будто пытаясь сбежать. Прайм в ответ усилил хватку, и Джазз мгновенно обмяк, покорно повиснув в его манипуляторах.

— Ошейник только не надевай, — вдруг попросил гонщик, осторожно дотрагиваясь до сервопривода Оптимуса. — Он ощущения смазывает, искажает... Не хочу. Не сейчас.

— Не буду, — пообещал Лидер, под жадным взглядом полыхающих красноватых линз доставая упомянутый гаджет из сабспейса и медленно размалывая его в пыль в могучем кулаке. Раскрыв ладонь, автобот дал партнёру вволю насладиться видом медленно ссыпающихся элементов когда-то изящного украшения. И тут же цапнул вздрогнувшего Джазза за локатор, мягко заставляя прогнуться в пояснице назад, а затем и потереться паховой пластиной о свой живот. — Сам отдашься.

Собственный голос удивил жаркой чувственностью, соблазнительной развратностью. Десептикон задрожал и с тихим всхлипом протёк маслом на подвижные красно-синие пластины.

— Да, — Джазз глядел прямо, в его иступлённом взоре билась только одна мысль, имеющая хоть какое-то значение: "хочу тебя".

И Прайм отказывать не собирался: ни ему, ни себе. Он подхватил партнёра за талию, нежно прижал и одним мощным и плавным движением перекатился на платформе, полностью подминая под себя невысокого кона. Но Джазз не дёрнулся, не закрылся, только продолжил алчным взглядом следить за соузником, провокационно облизывая губы. Искушающий, приглашающий жест. Оптимус заворчал: лейтенант умел достойно ответить. Но тут же хитро ухмыльнулся. О да, он пойдёт на поводу у партнёра, но ведь заходить можно и через дальние рубежи, не обязательно по скоростному хайвею гнать?

Но Джазз, не догадываясь о столь коварных планах, послушно выгибался в надёжных объятиях, сгибая длинные, стройные ноги, разводя колени, призывно раскрываясь. И стонал так, что у Оптимуса энергон в трубопроводах непроизвольно закипал.

Прайм огладил вздрагивающий серебристый корпус, нежно, жадно, властно надавливая на самые чувствительные зоны, добиваясь ответных рваных криков. Дохнул тёплым отработанным воздухом на губы, потом на шею, игриво уклонившись от поцелуя, заставив Джазза упасть обратно на спину, сгорая в нетерпеливом ожидании. Затем плавным, быстрым движением развёл его потрясающие ноги в стороны, до лёгких щелчков крепежей и стабилизаторов. Коротко, с силой пару раз провёл по чужой интерфейс-броне, из-под пластин которой уже сбегали первые мутные ручейки. Гонщик безропотно открыл абсолютный доступ к стыковочной системе, ожидая полного, нетерпеливого проникновения внутрь, предвкушая сладкую боль и то незабываемое ощущение, пронизывающее все системы осязания удивительной наполненностью. Хотелось опять скусывать собственные губы, надеясь в бесплотных попытках сдержать полные яростного удовольствия крики. Но когда рот Прайма властно обхватил навершие коннектора, Джазз рванулся как пойманная в силки птица.

Оптимус был готов к рывку, вцепившись в узкие бёдра скраплетом, цепко удерживая десептикона на месте, повелительно надавливая в стыки бедренной брони, приказывая подчиниться, принять. Джазз извивался и шипел, брыкаясь почти в полную силу. По ещё не утихшей до конца искровой связи автобот чувствовал неловкость партнёра, его страх, связанный с подменой ролей, опасение, что эти изменения могут что-то испортить, нарушить в их общем будущем, стать помехой. Прайм осторожно пустил несколько лёгких, пробных разрядов на передающую систему гонщика, одновременно транслируя энергополями чувство защищённости, любви и желания обладать. Взлетевший к потолку высокочастотный вопль и враз расслабившийся серебристый корпус, мгновенно утративший контроль процессора, были лучшим доказательством того, что путь выбран верно.

Потирая, нежно процарапывая кольцо главного приёмного порта, Оптимус игрался с коннектором воющего во весь вокодер бондмейта, то замыкая трепещущие от его прикосновений и ротовой смазки штекеры, то зажимая их между пальцев, подвергая жёсткой стимуляции, то меняя электромагнитные потоки. Джазз бился о платформу всем корпусом, то вскидываясь, то обессилено падая вниз, нетерпеливо ёрзая бёдрами. Его пальцы намертво вцепились в шлем Прайма, то направляя, то вдруг переключаясь на остроконечные антенны, будто гонщик разрывался между нестерпимым желанием получить ещё больше запретного наслаждения и стыдом за то, что позволяет партнёру пасть так низко.

В какой-то момент десептикон пережёг воколайзер и мог только скрежетать заедающей системой вентиляции. Хладагент заканчивался, испаряясь последними каплями на раскалённой броне. Жар, стоявший вокруг двух переплетённых корпусов, заставлял сбоить датчики даже у Прайма, что уж говорить о гражданском альтмоде?

Поняв, что продержаться самому больше просто не получится, и решив, что демонстрация собственного вожделения пройдена весьма успешно, автобот рывком переместился в нужную для замыкания контуров позицию. Джазз закинул ноги ему на плечи, даже не осознавая этого, мешая прижаться к себе, крепко обнять. Оптимус только понимающе усмехнулся: партнёр был сейчас за той гранью, где о логике даже заикаться смешно. Серебристые пальцы со всей силой вцепились в праймовские плечи, не понятно, то ли пытаясь удержать бондмейта, то ли удержаться самому. Автобот просто позволил себе скользнуть вслед за Джаззом в его кипучую бурю раздирающих противоречивых чувств и ощущений, и этого оказалось абсолютно достаточно для того, чтобы словить одну из своих самых бурных и восхитительных перезагрузок. Проваливаясь в расцвеченное яркими красками возбуждения забытьё, зыбкое и прозрачно звенящее, Оптимус заставил себя последним усилием воли заблокировать сервоприводы, чтобы не повредить Джазза.

— Ты меня поплавил, ржа, — возвращение в онлайн проходило под тихий стон партнёра. Изящный кон даже не пытался расцепиться или выбраться из-под бондмейта, но смотрел вымученно и как-то совсем беззащитно. — Шлак, что на тебя нашло? Тебе что, надоело то, как я тебя ласкаю? Мог бы сказать, я бы придумал что-нибудь...

— А тебе в процессор не приходило, что я всего лишь хотел приласкать тебя? — Прайм медленно разогнул собственные тяжи, а потом очень аккуратно, предельно бережно снял напряжённые, подрагивающие ноги гонщика со своих плеч. Он нежно огладил их по всей длине, сопровождая приглаживания лёгкой, расслабляющей вибрацией.

Джазз запрокинул шлем, выгнувшись в приступе острой боли, и прихватив дентами искусанную губу, протестующе замычал. Оптимус продолжал ласкающе водить ладонями по гудящему от болезненного напряжения корпусу, пока гонщик не смог окончательно расслабиться. Только тогда Прайм вытянулся возле притихшего партнёра, и кон тут же привалился к его боку.

— На кого она меня заменить хотела?

Оптимус приласкал любимые локаторы, Джазз в ответ удовлетворённо мурлыкнул.

— На Проула, — врать и изворачиваться совершенно не хотелось, да и оскорбить партнёра недоверием тоже.

— Правильно, значит, я всё-таки почувствовал, — расстроился гонщик. Это не было обидой, просто обычная констатация факта.

— Думаешь, праксианец задержался бы на твоём месте? — хмыкнул Прайм, представляя себе, скольких мехов прогнала бы Матрица через его платформу, пока не смогла бы найти того самого, нужного. Если такой вообще существовал в реальности.

— Кто знает, — задумчиво протянул Джазз, переплетая свои тонкие пальцы с более крупными пальцами бондмейта. — Мне его даже жаль, если она и правда задела этого парня.

— Даже не сомневайся. Доступ к его искре был полностью открыт, когда я его реанимировал в Праксусе. Было бы огромным упущением с её стороны не воспользоваться столь удобным случаем.

Они помолчали, думая каждый о своём. Затем Джазз приподнялся на локте, заглядывая в уставший, но счастливый фейсплейт Оптимуса. Десептикон оценил произошедшие изменения в настрое партнёра и польщённо ухмыльнулся:

— Заканчивай уже пытаться решать всё в одиночку. И больше никогда — ты слышишь? — никогда не смей меня прогонять. Лучше сразу в искру пальни, так будет честнее.

— Закрывался? — запоздало догадался Оптимус, поморщившись. А ведь он не почувствовал, как крутило Джазза. Хотя мог бы и понять при своём опыте, что партнёр наглухо заблокировался, до конца стараясь не навредить, защитить как умел, как понимал.

— Экранировался, — серьёзно кивнул гонщик. С лёгким щелчком на место встал визор, укрыв слабое сияние повреждённых окуляров. — Иначе ты бы не смог...

Договорить Джазз не успел: его привлекли к себе и закрыли губы лёгким, коротким поцелуем.

— Спасибо, — Прайм дотронулся до щеки слабо улыбнувшегося десептикона. — Ты моя искра, моё продолжение и моя надежда. Если ты однажды не вернёшься...

— Будешь меня ждать, и я вернусь хоть от самого Юникрона, — жёстко пообещал лейтенант, упрямо поджимая губы. И тут же расслабился, нахально улыбнувшись. — Включи комлинк, партнёр, там Рэтчет уже с брийм долбится.

С этими словами Джазз без зазрения совести влез на грудной отсек Прайма и умудрился свернуться там улиткой, нежась в излучении мощной и так нужной ему искры.

*Рэтч, что случилось?* — Оптимус первым вышел на связь, вызвав медбота.

И хотя комлинк включился, линия была образована, его вызов был принят и благополучно удерживался, медбот ответил не сразу. Даже на расстоянии ощущался его гнев, что щедро выплёскивался в оскорблённом молчании.

*Я так понимаю, о шумоизоляции ты забыл, так?*

*Не успел*, — против обыкновения, вины за собою Оптимус не чувствовал совсем. Даже какое-то послевкусие от удовлетворения. И лёгкое чувство облегчения: теперь не надо скрываться от остальных.

*Ты хоть представляешь, что тут происходило?!* — голос Рэтчета был злой, раздражённый и... уставший. — *Между прочим, у нас полно юнглингов, о них вы забыли? Ещё больше придурков, кто захочет повторить сей подвиг. И... у нас, к сожалению, есть влюблённые идиоты*.

*Как он?* — тут же догадался о ком идёт речь Прайм.

*В оффлайне. Пришлось вывести насильно*, — удручённо признался Рэтчет. — *Он уже спасательную операцию готовил, вызывал трёхрежимников. Ты ЕГО Прайм, ты это хорошо понимаешь? Он не шутит, он реально так чувствует*.

*Да, уже просветили. Во многое посветили сегодня*, — многозначительно намекнул Оптимус. Он знал, что Рэтчет всё поймёт именно так как нужно. — *Присмотри за ним, хорошо? Я зайду чуть позже*.

*Он в оффлайне, пока я не решу иначе*, — хмыкнул медбот. — *А ты заходи. И не забудь прихватить своего ручного кона, ты ж его наверняка пожёг прилично. Только придумай что-нибудь, иначе он тебе шанса на сей манёвр не оставит ни единого. Сдаётся мне, не просто так он не любит медбеи*.

*Принято*, — ответил как можно ровнее молодой Правитель, обескураженный столь пугающей проницательностью обычного заштатного полевого врача с периферии.

Определённо, Рэтчет понимал куда больше, чем ему было положено, если опираться на ту характеристику, что значилась в его личном деле.