Имиджмейкер. Главы 13-16.

Хватка пальцев в антрацитовой броне разжалась. Лицевая Джазза была печальной и задумчивой.

— Иди. Координаты тебе сбросил. Тебя уже ждут. Он настоящий профи. И, что самое главное, согласился на зачистку блоков памяти, — Проул в изумлении вскинул оптику на диверсанта. — Тебе понравится. Должно понравиться, — с нажимом добавил Джазз и неожиданно подался вперёд, впиваясь в глубоком, хищном поцелуе в губы тактика.

Проул попытался вырваться, но ничего не получилось: удерживать этот шарк умел ничуть не хуже его самого. А чужая глосса уже вовсю орудовала внутри, кусая колкими зарядами датчики, исследуя чувствительную поверхность и поглаживая форсунки. И пока праксианец пытался вытолкнуть чужеродное тело из собственного рта, Джазз опять провёл его. Гонщик споро раскусил припрятанную капсулу за щекой, и чуткие сенсоры Проула опалила незнакомая ему по составу кислая присадка. Ярость придала сил, и тактик сумел наконец-то вырваться из унизительного захвата, метко заехав ногой в коленный шарнир лейтенанта. И хотя Джазз, болезненно охнув, согнулся, улыбка на его лицевой была ещё шире, чем в самом начале их разговора.

— Давай, малыш, не упусти свою возможность! У тебя всего четыре брийма, чтобы добраться до цели. Я просчитал — тебе хватит. Дальше ты подставишь свои порты первому встречному.

— Ты влил в меня синтетик? — вконец оквинтел Проул, не веря собственным аудиодатчикам.

— Всего лишь возбудитель, — игриво подмигнул ему визором серебристый мех, выталкивая праксианца из облюбованного им неприметного угла проулка под тусклый свет фонаря.

— Ну и гад же ты, — не удержался Проул, разворачиваясь к первому лейтенанту спиной. В правдивости слов этой бестии сомневаться не приходилось.

— Не боись, твоё задание я закончу, — крикнули ему вдогонку. — Тем более, я этого шарка прекрасно знаю. Тот ещё кадр!

***

Включился Старскрим уже на земле. Как его сажали или ловили — он не помнил вообще.

Помнил дикий полёт, что аж крылья от перегрузок ломило, бешено сменяющиеся показания приборов, ошибки на мониторе. Потом выполненный на гране фантастики почти акробатический трюк, когда он уходил от тарана Рэмджета в последний клик, и спарковский восторг, когда в ответку совершенно вальяжно срезал ему собственной заточенной гранью крыла турбину. И чёрный дым, крик поверженного врага, что крутясь поломанной игрушкой летел к поверхности Кибертрона.

А потом провал.

И в следующее мгновение удар парализатора, жгучая боль от вогнанных прямо в нейтроствол когтей-ингибиторов, стазис-наручники.

И ещё взволнованная лицевая красивой фем-сикера, кажется, Слипстрим. И её слова, что сумели-таки прорвать туман забытья: "Ты победил!"

Только это пьянящее чувство победы не давало отключиться окончательно. Не давало тронуться рассудком в тесной камере, почти полностью обездвиженному, изломанному, но не сломленному.

Он первый! Он лучший.

Он сумел доказать.

Больше ничего не имело значения.

— Кто ты? — голос, раздавшийся почти рядом, откуда-то сверху, подействовал словно отрезвляющая пощёчина.

Старскрим вздрогнул и активировав оптику, поднял взгляд на посетителя.

За энергетической решёткой стоял самый красивый трансформер, которого когда-либо доводилось видеть Старскриму. Высокий, широкоплечий, статный, с мощными крыльями за спиной, в белоснежной броне с небольшими красными вставками — в первые мгновения сикер решил, что к нему снизошёл сам Праймас. Но через пару кликов, какие занял процесс калибровки зрения, Ищущий понял, что перед ним просто обычный шаттл. Правда, надо отдать ему должное, очень красивый шаттл.

— Старскрим, — просто ответил авиатор, не стесняясь разглядывая нежданного визитёра.

— Так ты правда партнёр Мегатрона, гладиатора из Каона? — яркая синяя оптика заметно поблекла. Неужели этот удивительный мех расстроился?

— Правда, — сикер понимал, что соври он сейчас, и этот шаттл, может быть, помог бы ему. По крайней мере свидетелей, что Рэмджет принял пари добровольно, было куда больше, чем изначально мог надеяться летун. И пусть сотриадники падшего вызвали полицию, но проигрыш этого наглеца был зафиксирован всеми желающими, как и случайными зрителями тоже. Официально властям предъявить ему было нечего. Праксус к делу не пришьёшь, он всего лишь намекнул тогда в своей речи на личную причастность к разрушению ненавистного города. Но отчего-то именно этому трансформеру врать не хотелось вообще. Может быть потому, что синяя, удивительно глубокая оптика смотрела так открыто, честно... в самую искру смотрела.

Старскрим не выдержав, отвернулся. Он и сам не мог понять, почему незнакомец оказывает на него столь сокрушительное воздействие. Кто он ему в конце концов? Он даже имени этого джета не знает...

— Скайфаер, — представился шаттл, как будто прочитав мысли коротко вздрогнувшего сикера. — Как же тебя угораздило?

— Что именно? — с горькой улыбкой ответил вопросом Ищущий, упорно глядя в грязный пол тюремной камеры. — Связать себя с боевиконом или вызвать на поединок чести того, кто предал тебя при первой же возможности?

— Так это был поединок чести? — в голосе шаттла прозвучало немалое уважение.

Старскрим только медленно кивнул.

— Кстати, как он? Я хотел отомстить, но не деактивировать, — сикер с полным изумлением даже для самого себя понял, что и на этот раз ничуть не покривил искрой. Он действительно не желал деактива Рэмджету. Точнее, больше не желал. Он выиграл, он унизил противника, и этого оказалось более чем достаточно для некогда уязвлённой гордости авиатора.

— Нормально, — по изменившейся тональности глубокого, такого приятного тембра чужого вокодера Ищущий безошибочно определил, что Скайфаер улыбается. — Его солётники смогли перехватить, а потом и посадить. Это они вызвали наряд?

— Они или кто из их дружков, не важно, — устало отозвался Старскрим, прикрывая оптику. Заряда после перелёта в Вос, а затем рискового сражения между звёзд катастрофически не хватало на поддержание всех систем. Сикер как раз подошёл к тому моменту, когда предстояло решать, что оставлять активным, а что отключать, чтобы сохранить ускользающие крохи энергии.

— Эй, с тобой всё в порядке? — совершенно искреннее участие джета отозвалось болью где-то в камере искры. Как можно быть в порядке, когда ты изгнан, растоптан и вынужден выживать на задворках истории, будучи одним из самых лучших, в то время как другие, абсолютно бесталанные, получают от жизни всё играючи, не затрачивая на исполнение своих капризов ровно никаких сил?

Видимо, сегодня был всё-таки не его орн. Или это так камера действовала на логические цепи? Но Старскрим не сорвался по своему обыкновению, не огрызнулся, а только совершенно спокойно, голосом смирившегося со своей участью, ответил:

— Всё хорошо. Спасибо за заботу.

Какое-то время он сидел в тишине. А может и отключился, сикер уже не отдавал себе отчёта. Всё как-то подозрительно смазалось, скрылось в сером шуме усталости. Жаль, наверное, если этот красивый джет ушёл...

— Ты можешь подвинуться ближе к решётке? — нет, удивительно, но Скайфаер не ушёл. Всё тот же приятный, низкий голос на этот раз был полон тревоги. — Я не могу до тебя дотянуться.

Старскрим активировал оптику и уставился на белоснежного крылатого трансформера. Что он хочет от него? Ах, да... подвинуться ближе. Сил не оставалось даже на анализ такого простого вопроса: "зачем". Ищущий просто попытался сдвинуться с места: молча, упорно, судорожно сглатывая энергон из разбитых губ. Сколько он так жалко ковырялся, Старскрим не знал, просто в какой-то момент почувствовал, как его крепко ухватили за манипулятор, вывернутый назад и удерживаемый наручниками.

— Потерпи немного, сейчас будет больно.

— Да куда уж ещё больше... ооо... — только и смог что выдохнуть истребитель, буквально захлебнувшись собственным возгласом. Если он думал, что ему было больно до этого, значит он ничего не знал о настоящей боли вообще. Сейчас его продрало так, как будто ему впрыснули кислоту в саму нейросеть. Если бы сикер мог согнуться или хотя бы свернуться, он бы это сделал — и плевать на гордость. Но он не мог, блокираторы лишили его даже такой малости.

— Тише-тише, — широкая ладонь необыкновенно нежно погладила по трепещущему, покрытому сетью трещинок крылу: утешая, пытаясь облегчить страдания. — Скоро всё закончится, ты главное держись!

Почему-то вспомнились пальцы Саундвейва, что всегда так ненавязчиво ласкали острые грани, лениво скользя по ним вверх-вниз. Такой дружеский, такой сокровенный для них двоих жест. Больше никто, никогда... Старскрим застонал. Всё исчезало за белым шумом, накрывающим процессор будто песчаная буря на органических планетах, что навсегда погребает под собою неосторожных путников. А затем пришло облегчение, и мощные потоки энергии пульсирующими толчками потекли в измученный корпус.

Сикер широко распахнул оптику, в полном ошеломлении уставившись на Скайфаера. Он что, заряжал его за счёт себя?! Но тянущийся тугой жгут кабелей в блестящей оплётке от белоснежного корпуса к закопчённым разъёмам красно-белого истребителя неоспоримо подтверждал столь нелепую мысль: да, джет питал отключающегося сикера за счёт себя, отдавая свою жизненную энергию с потрясающей щедростью. Так они и сидели абсолютно молча, уставившись в оптику друг друга через тускло светящуюся энергетическую решетку: скованная, стальная, изящная птица, в бессилии привалившаяся боком к стене, и стоящий на коленях перед ней прекрасный, величественный джет.

— Всё, хватит. Мне хватит уже, — наконец просипел Старскрим, не отрываясь от удивительной синевы линз напротив. — Что я могу дать взамен? У меня ничего нет, — при этом тонкие губы авиатора трогательно дрогнули; он не кривил искрой — у него действительно не было ничего кроме крыльев за спиной, верного звена и мыслей о мести. И ещё партнёра.

Нищий, амбициозный сикер... какая ирония.

— Мне ничего не надо, — как-то беспомощно улыбнулся Скайфаер, аккуратно отсоединяя силовые кабели от поблёскивающих смазкой разъёмов более лёгкого трансформера.

— Так не бывает, — тихо и уверенно возразил Старскрим. Его красная изогнутая оптика лихорадочно мерцала.

— Но мне правда ничего не надо от тебя. Я просто хотел помочь. И я мог помочь, — джет смотрел открыто и беззащитно. Так смотрят спарки на своих Создателей. Такой огромный, такой мощный и такой слабый...

— Нет, — упрямо закусил губу сикер. — Я не оставляю долгов. Придумай что-нибудь. Ну же!

Скайфаер медленно скрутил провода, потом убрал их под броню. Почему-то долго смотрел на свои манипуляторы, настолько бесполезные сейчас.

— Хорошо, — наконец решил джет. — Твой поцелуй будет достойной платой за мою помощь, я полагаю.

В другой ситуации Старскрим бы польщёно усмехнулся. Но не сейчас. Сейчас всё было по другому. Это был другой мир, другая реальность, и здесь на полу сидел какой-то другой Старскрим.

— Придержи, — велел Ищущий, неловко заваливаясь на бок, зная, что его плечо заботливо поймает и поддержит белоснежная ладонь, не дав соприкоснуться с энергетическими прутьями.

С какой-то болезненной сосредоточенностью впившись в оптику склонившегося Скайфаера затравленным взглядом, сикер запрокинул шлем, вытянув шею, пытаясь дотянуться до чужого рта. Через клик израненные губы встретились с нежными, осторожными губами шаттла. Легко соприкоснувшись, трансформеры медлили довольно долго, только касаясь чувствительных поверхностей, регистрируя чужие запахи, тепло, вкус. А потом лёгкое касание мгновенно переросло в нечто большее, глубокое, дикое, первобытное. Спустя долгих несколько бриймов задыхающийся вентиляцией, весь покрытый каплями конденсата, взъерошенный и смущённый сикер отстранился от джета и отвернулся, пряча перекошенную лицевую, сбоящую оптику и потёки омывателя на щеках. Старскрим яростно кусал губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу мучительные стоны. Искра безудержно пульсировала внутри, сжимаясь от нестерпимой боли.

Где же ты, Мегатрон?! Где ты, шлак тебя возьми, когда ты так нужен?..

Где же ты был всё это время, Скай?...

Сикер не слышал, погружённый в омут отчаяния и раздирающих изнутри противоречий, как джет, пошатываясь словно наэнергоненный, поспешно покинул тюремный отсек. Он здесь был больше не нужен. Он был лишним.

За сикером прилетели...

Глава 15. За тобою вслед
Не говори мне — да,
Не говори мне — нет,
Нам на двоих с тобой
Сто сорок тысяч лет.
Предательский рассвет,
Назад дороги нет.
(с) Дом Кукол "Тише-тише"

Проул успел. Успел ввалиться в снятую заранее кварту и трясущимися манипуляторами заблокировать дверную панель. После чего всё, на что у него хватило сил и ускользающей словно песок между пальцев гордости, так это скрежеща дентопластинами съехать по стене на пол, уткнувшись лбом в дверной косяк. Только не умолять, только не просить... Его тут же бережно, но крепко обхватили за пояс, прижимаясь гибким корпусом к спине, прямо между вздрагивающих дверце-крыльев. В аудиодатчиках раздался тихий, такой чувственный шёпот:

— Расслабься. Я всё сделаю сам. Только позволь...

И Проул позволил. Позволил проникать чутким пальцам под броню, послушно оголил все разъёмы, штекеры и к чему там ещё хотел получить полный доступ этот трансформер? Но он так и не смог заставить себя активировать отключённую в самом начале оптику. Он был хорошим, послушным мехом, как того и хотели все вокруг. Не сдерживаясь — да и влитое в него этим шлакосбросом юникроново пойло даже намёка не оставило на какую-то там сдержанность — тактик орал, стонал и повизгивал. Его выворачивало от жажды коннекта, от желания урвать хоть толику тех безумных наслаждений, что выпало счастливым билетом другим, более удачливым парам. Автобот безропотно сливал масло, топливо и всё, что только могли сбросить его системы. Чёрно-белый корпус извивался и дёргался, иногда практически скидывая с себя вынужденного "наставника" в делах интерфейса. Праксианец всегда думал, что является вполне себе искушённым в этой области трансформером. Что ж, никогда ещё его так жёстко не макали лицевой в собственную отработку. Он был просто спарком по сравнению с тем, кто умело управлял сейчас его каскадными перезагрузками, тонко дозируя боль, нежность и низменную похоть.

Проул отдавался сексботу, но желал другого трансформера. Высокого, сильного, с узкими бёдрами и такими широкими плечами... И у того, кто смотрел на него перед внутренним взором всё то время, пока его умело стимулировали, были просто потрясающие острые антенны. Синие, прекрасные антенны. И невинный, открытый взгляд бездонной оптики. Этот мех смотрел на него немного грустно, сочувственно и так по-доброму, что Проул уже не знал от чего больше орёт: от возбуждения или горького отчаяния. Ибо с каждым толчком чужого корпуса он неминуемо отдалялся от своей мечты и единственного смысла существования.

А потом... потом память хотелось безжалостно отформатировать, чтобы не вспоминать самые чудовищные джооры во всём его активе. Сравниться по испытанной тем орном боли мог лишь тот момент, когда Проул осознал, что у него больше нет Праксуса. Что его любимого, строгого и прекрасного города вообще больше нет. Нигде.

Зачистка района. Обычная штатная операция. Плановый график. Когда-то он сам проводил подобные рейды по злачным местам подконтрольного участка.

Фейсплейтом в пол, манипуляторы за спину, блокираторы на сервоприводы.

И как достойная приправа к этому безумию — удушающий запах неволи.

А ещё просто чудовищная боль от недополученного удовлетворения. Нейросеть выворачивало наизнанку, штекеры постыдно искрили, а смазка упрямо стекала по белым бёдрам вниз. И это у всех на виду, за решеткой, в грязной камере среди настоящих отбросов общества. Проул старался абстрагироваться от окружающей его картины, но у него ничего не получалось. В таком состоянии он не мог себя контролировать, только замереть, стараясь не тревожить лишний раз горящую нейросеть, и молча терпеть.

***

— Проул, — глубокий властный голос вырвал старшего офицера автоботов из водоворота обступивших его со всех сторон кошмаров.

Тактик не сразу сумел настроить окуляры на приём видеосигнала, пару раз беспомощно мигнув ими, прежде чем голубые линзы загорелись ровным светом под полупрозрачной полоской визора. В проёме за энергетической решёткой стоял... Оптимус!!! Искра всколыхнулась, опалив защитную камеру, и тут же замерла. Нет, это был не Прайм. Почти его двойник, почти что точная копия, но не он.

Только клик спустя из архивов нехотя всплыло имя: Ультра Магнус. Старший офицер элитного подразделения Стражи в Высоких Палатах, командир Элитгарда, можно сказать, выкормыш Альфа Триона. Шлак... Доигрался.

Проул собрал остатки сил, стараясь не обращать внимания на пульсирующую чистой болью нейросеть, на скрученный эндоскелет; он упорно попытался принять хотя бы просто вертикальное положение. Нужно сохранить жалкие ошмётки достоинства. Не для себя — нет, для его Лидера. Оптимус ничем не заслужил обрушившийся на него позор.

Решетка ярко полыхнула и исчезла. Мощный сине-красный бот оказался совсем рядом, подхватил тактика под манипулятор, удержал. Проул, кроша собственные денты от напряжения, всё-таки удержался на ногах и через несколько долгих кликов, показавшихся ему целой вечностью, сумел наконец восстановить равновесие. Всё это время элитгардовец учтиво поддерживал его, ничего не говоря, не отстраняясь, а только внимательно изучая такой же глубокой синей оптикой, как и у Прайма. Вот только взгляд этих окуляров был строгим, жёстким, даже угрюмым. Обычно... Но не сейчас. Проул понимал, что сейчас в этом взгляде что-то не так, в нём присутствуют оттенки чего-то нового, незнакомого, но в нынешнем своём плачевном положении процессор никак не мог уловить ускользающую от внимания разницу.

— Я в курсе, — очень тихо сообщил ему Ультра Магнус, делая шаг к выходу из камеры. — Следуйте за мной, офицер.

И Проул потащился за ним, с трудом переставляя ноги, скрипя словно старая несмазанная развалина. Он старался не рычать при каждом шаге от острой рези во всех шарнирах, удерживая картинку перед окулярами только на знаменитом праксианском упрямстве. К его несказанному удивлению, он почти не отставал от командира элитной Стражи. Можно было бы потешить себя мыслью, что его самоконтроль остался на уровне, но Проул умел смотреть на вещи трезво, опираясь на логику, а не свои мечты. Из чего могло следовать только одно: Ультра Магнус подстраивался под его неуверенный, короткий шаг.

Сине-красный мех остановился перед вытянувшимся в струнку начальником охраны тюремного блока.

— Мне нужен отсек для допросов. Прослушку, видеозапись отключить. Если узнаю об утечке хоть одного байта информации за пределы отсека — деактивирую на месте.

Энергополя несчастного служащего сжались настолько стремительно, что даже находящиеся в полном раздрае протоколы тактика это засекли. Да, Ультра Магнуса боялись до слива топлива.

Что ж, допрос был вполне логичен при данных обстоятельствах. Он мог и не выйти никогда из печально известного помещения — в этом Проул тоже отдавал себе отчёт. Такие ошибки не прощаются. Для него оставалось только одно — держаться.

Когда за спиной закрылась с громким скрежетом бронированная дверь, праксианец, не выдержав напряжения, вздрогнул. Праймас, ему хотя бы на несколько бриймов остаться одному! Пусть это постыдно, пусть это низменно, но самоудовлетворение принесло бы сейчас неслыханное облегчение. Да, временное. Да, это не полноценный коннект. Но, сбросив хотя бы излишки напряжения, он смог бы вновь анализировать происходящее вокруг, а не только бросать все жалкие остатки сил на попытку удержаться онлайн и не рухнуть на пол, завывая как последний синтетический наркоман, не получивший вовремя необходимой дозы.

— Со мной связался Оптимус Прайм, он объяснил ситуацию. Старший лейтенант Джазз внёс некоторые корректировки в первоначальный план и прояснил некоторые моменты, — сразу же определил цель своего визита Ультра Магнус. — Твои затруднения мне известны. Я не имею возможности пригласить медика: допустить даже малейший намёк на возможность обнародования столь опасной информации мы не можем. Своими силами ты не справишься: твоя энергетическая система уже задействовала все резервы; нейросеть находится на гране аварийной блокировки.

Проул безучастно слушал, только отступил при этом к стене, прижавшись к спасительной опоре спиной. Так стоять было куда проще: гироскопы сбоили нещадно, комната медленно начала вращаться вокруг. Это было плохо. И слова Ультра Магнуса только подтвердили неутешительные выводы тактика. Сколько у него ещё времени, прежде чем наступит стазис, предварительно форматнув всё, что останется без должной защиты к тому времени? А фаерволы обрушивались с пугающей скоростью...

— Тебе необходимо закончить начатое. Полная перезагрузка завершит восстановление и запустит обновление залоченных участков.

Праксианец рассмеялся бы от столь дикого предложения, если бы у него оставались хоть какие-то силы.

— Сэр, вы можете выйти? Оставить меня одного...

— Исключено, — синие окуляры смотрят прямо, и в их глубине проглядывает толика сочувствия.

— Всего пара бриймов, — отчаянный шёпот растворяется в отсеке для допросов.

— Мне очень жаль, офицер, — что ж, Проул не ошибся, это было извинение. Удивительное и столь бесполезное в настоящий момент открытие. — Я понимаю, о чём вы думаете. Вы не сможете самостоятельно решить свою проблему.

"Приведите того хлыща, он знает что делать! И не пропустите бесплатное представление, сэр, такого вы точно больше нигде не увидите," — хотелось заорать это во всю громкость вокалайзера, но тактик сдержался, в который раз за этот злополучный орн стискивая денты до скрежета.

Ультра Магнус приблизился, обхватив Проула за пояс, помогая преодолеть сейчас почти недосягаемое расстояние до одинокого стола с двумя скамьями в самом центре помещения. И прежде чем праксианец успел обработать почти отключающимся из-за перегрева процессором следующие события, он оказался лежащим на столе, всё ещё с зафиксированными манипуляторами за спиной. Обжигающей болью отдались вывернутые крепления дверце-крыльев.
Выдержка дала первую трещину: крик вырвался непроизвольно и вспугнутой птицей заметался в тесных стенах.