Имиджмейкер. Главы 13-16.

Глава 14. Сколько стоит верность
Звуковое сопровождение примирения Лидера и его первого лейтенанта слышали все, кто присутствовал в жилом секторе базы. Санни, как и остальные автоботы, конечно, подозревал об отношениях Джазза и Оптимуса, но наверняка уверен не был. Что ж, несколько кликов назад все желающие получили наглядное подтверждение доселе гуляющим пустым слухам. Гонщик орал и проникновенно стонал в апартаментах Прайма так, что корпус юнглинга буквально прошивало невидимыми оверранами незнакомого доселе чувства предвкушения. Невесомая чесотка нейросети, лёгкая раскалибровка процессора и тянущее чувство в портах, похожее на настойчивый зуд, были однозначно незнакомыми, но от этого не менее приятными. Хотя это было удивительно, да.

Санстрикер стоял как оглушённый посередине коридора и глупо мерцал оптикой, толком даже не глядя никуда. Он просто поглощал завывания своего командира, пропуская через дрожащие внутренние системы, впитывая услышанное словно губка. В какой-то момент юный гонщик с удивлением осознал, что собственная моторка натужно повизгивает на холостых оборотах. А потом он оказался в жёстком захвате, не успев даже толком воспротивиться. Видеодатчики зафиксировали рядом странно напряжённого брата.

— Сайдс? — голос Санстрикера звучал очень уж неуверенно. Золотистый ламбо медленно отступал в глубину личной кварты под гипнозом тяжёлого, алчного взгляда синих линз искрового близнеца.

Щёлкнул магнитный блокировочный замок.

— Сайдс, ты чего? — испуганно прошептал Санстрикер, продолжая пятиться назад. Он не мог отвести взгляда от болезненно-сосредоточенного выражения лицевой брата. Красный блестящий корпус неотвратимо приближался, его медленные, текучие движения завораживали.

Как на охоте.

Санстрикер вздрогнул. Сайдсвайп казался сейчас настоящим хищником. Тогда, если брат хищник, то он сам — законная добыча?

— Сайдс! — попытался ещё раз дозваться до брата гонщик. Но всё было впустую.

Красный бот приблизился стремительно, затормозив прямо перед Санстрикером, не отрывая пульсирующей оптики от расширенных синих линз, внутри которых смешались удивление и непонимание. Сайдсвайп просто стоял напротив и смотрел, абсолютно молча и очень внимательно. Напряжение возле двух застывших корпусов сгустилось словно желеобразная субстанция. Санстрикер чувствовал, что вконец перестаёт ориентироваться в происходящем; но помимо лёгкого беспокойства он ощущал странное, непривычное возбуждение. Жар от нагревшейся брони брата словно обнимал его целиком. Не отдавая себе отчёта, жёлтый ламбо нервно провёл глоссой по губам. Близнец тут же перевёл хищный взгляд вниз, изучая дрогнувшие губы так, как будто впервые их увидел. А затем сделал плавный шаг вперёд, сокращая разделявшее их расстояние, и легко, но уверенно толкнул Санстрикера в грудную секцию.

Сопротивляться ни сил, ни желания, ни смелости не было. В этот клик Санни отчётливо понял, что именно произойдёт между ним и братом в самом скором времени. В синих линзах напротив он увидел не только подтверждение своей догадке, но и лёгкий оттенок извинения. Санстрикер только нервно усмехнулся: это было определённо лишнее.

Сайдсвайп как будто ждал именно этого: негласного разрешения брата. Он приблизился вплотную, притершись бронёй к броне, с силой обняв за талию неожиданно задрожавшего Санни.

— Шшш, не надо бояться, — красный мех дотронулся губами до приоткрытого рта близнеца, произнося успокоительные слова прямо в золотистый корпус. — Это должно было случиться... рано или поздно.

Санстрикер только зачарованно кивнул, глядя в потемневшие линзы брата, чувствуя как его разум начинает уплывать куда-то словно после чистейшего сверхзаряженного. Мир сократился только до тесных, сильных объятий, до осязания чужого возбуждения и неприкрытой похоти. Быть предметом страсти оказалось... приятно.

Между его ног толкнулось колено. Санстрикер тихо охнул, но послушно поддался чужому давлению. Вместо ноги тут же оказалась горячая ладонь, с силой пару раз проведя по паховой броне, надавливая, заставляя раскрыться.

— Больно не будет, — пылкий шёпот в аудиодатчик заставил сладко поджаться внутренние системы. Нейросеть скрутило от удовольствия. Где-то внутри с треском прорвалась защитная мембрана, не выдержав напряжения, и Санстрикер к собственному стыду почувствовал, как по ногам течёт горячее масло. Сайдсвайп тихо хмыкнул и прихватил дентами губу застонавшего брата. — Просто расслабься. Тебе понравится... я помогу.

Вцепившись пальцами в наплечные красные накладки, Санни неловко отвечал на поцелуи. Он никак не мог понять, что больше испытывает: неудобство от ненормальности происходящего или чистый кайф от совершенно фантастических ощущений. Было что-то неправильное в том, чтобы целовать собственного брата. Как будто себя гладишь, прижимаешь. Походило на приятное раздвоение личности. И знакомая, такая родная искра совсем рядом, что заводила куда лучше любых синтетиков, никак не способствовала объективной оценке ситуации. Чувствовать её, слышать упрямый зов, регистрировать всеми системами чужую страсть, видеть в родных окулярах тягучую нежность и непривычное желание обладать — что может быть лучше? И этот мягкий напор, доступнее любых слов объясняющий мотивы всех последних поступков брата, его решения и скрытые доселе желания, подавлял любое возможное сопротивление ещё в зародыше. И Санстрикер сдался. Просто погасил оптические датчики и откинулся в заботливых манипуляторах, позволяя делать с собою всё, что только пожелает его близнец.

Сайдсвайп не стал ждать повторного приглашения: он подхватил обмягшего брата на сервоприводы и отнёс на платформу. Опускался на тёплую, надёжную поверхность он уже не один — партнёр обвил его подобно органической лиане. Сначала Сайдс подключился к информационным портам, транслируя близнецу всё то, что ему довелось испытать сначала в затерянных между Праксусом и Симфуром подземельях, а потом за молчаливыми стенами медбея Рэтчета. Санстрикер взвыл сиреной и без дополнительного стимулирования расщёлкнул паховую броню, подаваясь в исступлённом нетерпении навстречу. Кому как не Сайдсу было знать, как жжёт сейчас в нетерпении порты близнеца? Как хочется жадных прикосновений к разогревшимся платам и штекерам? И что с того, что это были чужие воспоминания, чужая ядовитая боль? Сейчас его брат был им самим, извивающимся когда-то и тщетно молящим о перезагрузке.

Нечестный приём? Возможно.

Сайдс затаив вентиляцию вслушивался в прерывистые горловые стоны брата, рваные, надсадные. Затем потянулся и благоразумно отключил Санстрикеру вокалайзер. Подумал ещё с клик и проделал то же самое и со своим вокодером. Ни к чему им сейчас чужие расспросы.

Запустив пальцы под жёлтую броню, Сайдсвайп с жадностью потирал подвижные детали трепещущего от его прикосновений корпуса. Горячий, подтекающий, натянутый словно энергетическая тетива силового лука — такой Санстрикер рушил все логические цепи одним своим видом. Брат безмолвно вопил, открыв рот, запрокинув голову, скребя затылком шлема по рифлёной поверхности платформы. Он то отстранялся, то обхватывал Сайдсвайпа всеми сервоприводами, прижимаясь бёдрами, притираясь всем корпусом. Штекеры искрили, на раскалённой броне шипело разбрызганное напряжёнными системами масло. Газоанализаторы регистрировали просто сумасшедший запах смазки: эдакое извращённое приглашение к интерфейсу.

— Мой, — также беззвучно прошептал одними губами Сайдсвайп, подгребая податливый корпус под себя.

Вместо ответа Санстрикер обхватил близнеца ногами, практически заваливая того на себя, заведённого до сбоящих датчиков и впавшего в полное неистовство. Терпеть больше не было никакой возможности, да и желания тоже. Коннектор, проломив не тронутые никем мембраны на входе главного порта, толкнулся под скрежет модуляторов двух переплетённых мехов до упора, завершив первую болезненную сцепку. Но боль потонула под шквалом сигналов чистого удовольствия, посылаемых нейросетью, дублирующихся через искровую связь родственных искр, и процессор дал команду на перезагрузку. Сайдсвайп провалился в оффлайн намертво вцепившись в Санстрикера, словно заявлял перед всей вселенной на него права, неотвратимо утаскивая партнёра за собою в первый неконтролируемый техноэкстаз.

— Сайдс, что на тебя нашло? — трясущимися пальцами жёлтый ламбо после нескольких провальных попыток всё-таки подключил вокалайзер.

— Давно мечтал, — просто ответил Сайдсвайп, глядя в потолок и глупо улыбаясь. — С того самого мгновения, как Джазз в этих шлаковых туннелях вымазал меня в этой дряни.

— А чего ж тогда столько тянул? — искренне удивился Санстрикер, повернув шлем в сторону лежащего рядом близнеца. — Неужто за мою невинность опасался?

В ответ насмешливо фыркнули паром.

— Не знал как правильно подкатить, — признался красный гонщик, обнимая брата и прижимая к себе. — Всё нужного повода ждал.

— То есть, мне просто повезло, что Прайм сегодня Джазза завалил? — иронично изогнул надлинзовый щиток жёлтый ламбо, приподнимаясь на манипуляторе и заглядывая в расслабленный фейсплейт Сайдсвайпа.

— Или Джазз Прайма, кто это командование разберёт, — не сдался просто так красный форсер, изучая довольную и немного распутную улыбку на губах близнеца. — Не важно. Главное, что всё очень удачно сложилось, не находишь?

— Нахожу, — задумчиво протянул Санстрикер, игриво проводя пальцами по своим губам и не без удовольствия замечая, как разгораются от столь невинного движения линзы брата. — Вот только теперь есть одна проблемка, бро. Небольшая такая, но весьма долгоиграющего характера.

— Мм?

— Так как ты меня разнулил, совратил и обкатал, то тебе теперь и ответ за мою сохранность нести, а также за полное моё удовлетворение. Я натура утончённая, жадная и эгоистичная. Это я к тому тебе говорю, чтобы ты себе во всех микросхемах прописал: удовлетворять тебе теперь такую капризную ржу как я до скончания времён. Уяснил правила игры? — Санни весьма недвусмысленно улыбнулся, откровенно облапывая красивые обводы фар брата, а затем одним лёгким движением оседлал его бёдра. — Кстати, начало получилось каким-то уж больно смазанным. Поэтому я требую продолжения и разнообразия в предлагаемом репертуаре!

Сайдсвайп громко заржал, обхватывая близнеца за узкую талию и собственнически запуская пальцы в приоткрывшиеся стыки брони.

— Как скажешь, бро. Как скажешь!

***

На смотре, устроенном Мегатроном, Старскрим старался хотя бы откровенно не ржать. Одно только падение десанта точнёхонько на "приёмную комиссию", как педантично обозвал высший командный состав освободительного движения мистер Шоквейв, было достойно отдельного холо. Только Блицвинг остался стоять прямой как столб, безучастный к происходящему, да Мегатрон сделал короткий шаг к шустро расползающимся под его яростным взглядом новобранцам. Сделал, но остановился. Саундвейв со Старскримом не стесняясь спрятались за пригнувшихся Мотомастера и Онслота: первый — потому что берёг сенсорный экран маски, по крайней мере он так после утверждал; второй — потому что просто берёг себя единственного, целиком и полностью.

Было, конечно, очень много отсеянных в "запас", как со злой иронией отозвался об отчисленных с позором сам гладиатор. Тех же, кто смог показать себя достойно, мгновенно разобрали по ударным группам. Больше всего оказалось штурмовиков и боевиконов. Что, в принципе, было весьма логично, учитывая, что тайная военная база находилась на территории Каона.

Появление на учебном плацу Нокаута произвело эффект разорвавшейся бомбы, почти как в истории Блицвинга и дрена. Выход ярко-алого медика был встречен громкими криками, свистом и улюлюканьем. А невозмутимый гонщик вышагивал так, словно его задачей было покорение всех искр современности. Надменный взгляд сверкающей оптики, гордый разворот плеч, пренебрежение реальностью в каждом движении, плавное покачивание бампера — Нокаут однозначно умел подать себя. Но кульминационным моментом стало тонкое, сверкающее жидким серебром изящное копьё, которым он с игривой полуулыбкой покачивал в манипуляторе.

— Что это такое?! — не выдержал Блицвинг, на клик теряя самоконтроль, растерянно наблюдая, как любовно поглаживают ратовище тонкие алые пальцы.

— Это его личный "жезл страсти", — тут же съехидничал Старскрим. — Подобное у нашего доктора получается лучше всего, вот и пусть тренируется на желающих.

Рядом тихо хмыкнул Мегатрон, оценивающе оглядывая столичного выскочку, что не побоялся в одиночку заявиться в самое логово мятежников. Да ещё и вышагивал при этом по плацу будто интербот элитного класса по собственному будуару.

— Это энергетическое копьё, — зло буркнул стоявший в стороне Брейкдаун, кинув испепеляющий взгляд в сторону сикера. — Поражает противника электрическими разрядами. Можно регулировать мощность.

— Очень элегантное оружие, — с готовностью поддакнул Старскрим. — А я что говорю?

— Также доктор Нокаут согласился с модернизацией собственных манипуляторов, — Брейкдаун хоть и скрипнул досадливо дентопластинами, но речь свою не прервал. — В правый сервопривод ему вмонтируют циркулярную пилу, в левую — дрель из кибертрониума. Можно использовать и в бою, и по прямому назначению.

— Отлично поработали, — похвалил стантикона гладиатор. — Кстати, я решил, что Броул пойдёт твоему подопечному как зачёт автоматом. Саундвейв — оформи доктора как полагается.

Старскрим незаметно подмигнул связисту. Этот раунд остался за ними.

— Использование столь ценного и редкого материала для конструкции примитивного оружия не логично, — загудел Шоквейв. — Достать кибертрониум чрезвычайно сложно.

— Ой, да бросьте, — дурашливо отмахнулся сикер, стрельнув рубиновыми окулярами в сторону враз напрягшегося джета. — Вам Блиц быстренько ещё наковыряет. Только сачок заготовьте заранее, чтобы дары древности на взлёте отлавливать.

Мегатрон с любопытством покосился на своего партнёра. Саундвейв был готов прозакладывать свою искру на то, что в красных линзах негласного Лидера Каона лучилось хорошо скрываемое, но всё-таки веселье. А вот взглядами трёхрежимника и экс-сенатора можно было отправлять в деактив. Причём мгновенный и очень болезненный.

— Использование кибертрониума во благо общего дела куда более целесообразно, чем его расходование на медицинский инструмент, — не сдавался Шоквейв, не сводя уже привычно темнеющей в присутствии сикера линзы со Старскрима. — Даже просто сохранение малой части этого редкого сплава может принести большую выгоду в будущем. Как я уже говорил, достать чистый кибертрониум — большая проблема.

— Он дорогой? — наигранно простодушно поинтересовался Ищущий, перекатываясь с носка супинатора на каблучки-турбины.

— Исключительно, — если бы бывший сенатор имел губы, да и вообще лицевую, то он бы их сейчас зло поджал. А то и дентами поскрипел бы. Но подобной роскоши данный трансформер был лишён.

— Тогда не вижу никаких затруднений, — легкомысленно фыркнул авиатор. — Это по вашей части как раз. Ибо если какой-то вопрос можно решить за наличку, то это не проблемы, а всего лишь расходы. Насколько я могу судить, уж кусок кибертрониума мы пока всё-таки можем себе позволить купить на чёрном рынке.

Шоквейв нагнул уродливый шлем вниз, словно собирался идти на таран.

— Было бы прекрасно...

— Но не было, — перебил его Старскрим. — Всё это бесконечно нудно, не находите, сенатор? Суммы кредитов, потраченные на никому не нужный хлам, — при этом сикер неуважительно ткнул пальцем в сторону понуро стоящих "отсеянных". — Просто поражают воображение! А тем не менее, они все разъедутся по домам, продолжая свой бесперспективный функционал дальше, никак не будучи нам полезными. Но при этом вы жмотитесь на совершенно жалкий кусок металла, которого еле хватает на одно несчастное сверло. А ведь может так случиться, что именно этим сверлом будут вскрывать вашу супер-броню, чтобы добраться до возможных повреждений.

— Не нуждаюсь, — зловеще прогудел Шоквейв.

— Я даже не сомневался, — криво усмехнулся истребитель, заложив манипуляторы за спину. — Но мы, к сожалению, в отличие от вас, не столь совершенны. И нам может понадобиться медицинская помощь. К тому же, мы не планируем военные операции под надёжной защитой сотни боевиконов, а участвуем в них непосредственно. Потому крепкое сверло в сервоприводе нашего доктора сейчас нам куда важнее, чем потенциальная угроза счетам и финансовому благополучию потом. В призрачном будущем.

— Старскрим, ваше замечание абсолютно лишено логики, а содержит лишь очередной ваш каприз, не подкреплённый никакими доводами, — на этот раз экс-сенатор так просто сдаваться не желал. — Вы также являетесь частью этого самого призрачного будущего. Или ваши приоритеты и жизненные цели успели измениться?

— Отнюдь. Чтобы изменить мои принципы, вам придётся оторвать мне крылья или прострелить шлем, — сикер понимающе посмотрел на сенатора. — Но так как ничто из этого вам недоступно, вам-таки придётся поверить мне на слово, что мои убеждения всего лишь продиктованы заботой о ближнем.

Блицвинг невежливо хмыкнул, складывая серво на грудном отсеке и насмешливо изучая невозмутимого красно-белого самолёта. Мотомастер и его подчинённый в словесную перепалку не вступали, чувствуя, что заносчивый Ищущий в данный момент отстаивает их позицию и принятое решение, а значит — целиком и полностью находится на их стороне.

— Не забывайте, господа, что у меня ещё есть триада, — хитро прищурился Старскрим. — А исправность моих солётников меня как ведущего волнует в первую очередь. А некоторые устойчивые эффекты чужой работы можно обнаружить только спустя значительное время. Я хочу верить в хорошие новости, а вы, Шоквейв?

— Мне ближе использование инструментов верификации и логики, а не критерий "верю — не верю", — оказалось, даже монотонный голос может нести в себе мрачные нотки.

— В таком случае смею вам предложить просто абстрагироваться от моего назойливого общества, — широко улыбнулся сикер, вызывающе помахав крыльями за спиной. — Ибо ни моя позиция, ни мои взгляды, ни моё мнение тотальным изменениям в ближайшее время не подвергнутся.

— Очень жаль, — с нажимом произнёс Шоквейв.

— Кому как, — беспечно пожал плечами Старскрим.

Саундвейв, всё это время наблюдавший за Мегатроном, пришёл к выводу, что гладиатор получает удовольствие от таких словесных баталий. И вообще, складывалось впечатление, что ему нравятся прения в его команде. Серый трансформер поглядывал с интересом и на Старскрима и на Шоквейва и не спешил занять чью-то позицию. "А ведь он прислушивается и делает свои выводы, опираясь на доводы обоих мехов!" — неожиданно понял Саундвейв. Он запоминает, учится, прислушивается, определённо делает для себя какие-то пометки. И потом, всесторонне обдумав и прокрутив в своём процессоре незнакомый вопрос, самостоятельно выносит решение.

В этот момент степень уважения по отношению к гладиатору у офицера связи сразу поднялась на несколько пунктов.

***

Проул молча лежал на медплатформе в медбее Рэтчета. Он не мог говорить — вокодер отказал. Он не мог лить омыватель — не позволяла проклятая гордость. Он не мог дальше функционировать — было просто незачем. Но он только что дал Прайму обещание, что произошедшее никак не скажется на их личных отношениях и его дальнейшей работе.

Но сказать оказалось куда как легче — хотя при этом искра и разрывалась на мириады мелких брызг — чем потом пытаться продержаться в активе лишний клик после того, как за Праймом закрылась дверь. За чужим Праймом...

Не его... Это знание уничтожало, развевая в серый бестелесный прах саму личность, все чувства и мысли. Это было страшное открытие, хотя подспудно Проул с самого начала знал об этом в глубине искры. Чувствовал на подсознательном уровне с того самого момента как услышал среди развалин любимого Праксуса помимо голоса Оптимуса ещё один голос, весёлый и напряжённый одновременно. В нём тогда отчётливо звучали ревность и жадность. Необузданная жадность собственника. Но что-то заставляло надеяться, верить до последнего, мечтать о невозможном одинокими подзарядочными циклами. Сначала просто мечтать о встрече, а после вступления в новую должность и о более тесной близости. Да, Проул был так непоследователен и неосторожен, что возжелал своего командира и неприкосновенного для любого трансформера Прайма.

Что ж, этот куш сорвали задолго до него, как оказалось. Прайм был вполне себе прикосновенен, но для других, серебристых ладоней. Не для белоснежных... Пальцы в белой броне могут лишь пожимать протянутую синюю ладонь согласно уставу и в строго предписанных ситуациях, да держать датапады, в которых отражена будто в писании вся жизнь самого дорогого искре трансформера.

Он хотел ненавидеть Джазза; хотел — но не мог. Не получалось. Тактик открыл файл с изображением первого лейтенанта Прайма и долго рассматривал голограмму на внутреннем экране. Изящный, вызывающий, вальяжно-опасный, таинственный и просто очень, квинтессонски красивый мех. Понимал ли Проул Прайма? О, да! Он его прекрасно понимал. Глядя на лёгкую ухмылку, притаившуюся в уголках чувственных серебристых губ, на лукаво поблёскивающий визор и привлекательные локаторы, праксианец ясно видел, что даже появись он первым, Джазз легко бы переключил на себя всё внимание неопытного вчерашнего юнглинга. Проулу попросту нечего было противопоставить столь необузданной, почти противоестественной смазливости, коей по истине в эпических масштабах обладал автоботский диверсант.

Праксианец остановившимся взглядом смотрел в белоснежный, как и его броня, потолок. Ни единого пятнышка. Ни единой тени. Безупречно... безупречно скучно, как и он сам. Всё что он может предложить, так это безграничную преданность и самоотверженную любовь. Его страсть постыдна в своих проявлениях. Оскорбительна не только для Прайма, его партнёра, но и для окружающих. Ну так преданность от него и так ждут, иначе не предложили бы столь опасную и ответственную должность, не сделали бы поверенным во все тайны и планы. Не обратились бы за бесценными советами. А любовь... а что любовь? Никого не интересует, что ты носишь в своей искре, пока это не вредит общему делу. Любить не воспрещается. Воспрещается желать, искать встреч и близости, забываться. А именно до этого и опустился — страшно сказать — заместитель, первый помощник Правящего Прайма! Счастье ещё, что всё это непотребство произошло на закрытой базе, среди своих. Случись подобный срыв в общественном месте, и только деактив... точнее самодеактив, чтобы хоть как-то обелить в глазах народа своего Лидера.

Гордость уступила страху. Страху и отчаянию, когда праксианец деактивировал один за другим эмоциональные контуры, перенаправив освободившиеся мощности на логические цепи и мощный процессор. Медленно угасали эхо переживаний и яркий вкус боли, нежности и страсти.

Одинокая, непрошенная капля кристально чистого омывателя прочертила тонкую дорожку по застывшей словно маска лицевой.

***