Имиджмейкер. Главы 7-12.

Взрыв.

Оглушающий, бросающий на колени, выбивающий воздух из систем вентиляции.

Собственные протоколы защиты, сработавшие на автомате, блокирующие слуховые рецепторы.

Нет, взрыв не обычный. Не граната и не заряд. Мысли проносятся мгновенно, процессор чётко обрабатывает полученные данные, посылаемые импульсами от внешних сенсоров и датчиков. Броня в полном порядке — никаких повреждений. Звуковая волна? Похоже. Слишком мощная... значит, звуковая бомба. Да, по показателям подходит. Только обычно используют свето-звуковые бомбы, чтобы не только оглушить, но и ослепить. Следовательно...

Корпус послушно разворачивается, манипуляторы привычно взлетают вверх, повинуясь приказам пеленгаторов, выставленных на изменение значений давления окружающей среды. И ладони смыкаются, зажимая в стальных тисках протестующе дёрнувшийся тонкий корпус. Оптимус успевает порадоваться, что ранее принял решение об отключении оптики; сейчас окуляры мгновенно загораются ровным синим светом, успевая обработать быстрое движение изящного манипулятора с полоской чего-то сверкающего в кулаке. С поразительной грацией Прайм перехватывает серебристое серво дентами, чуть сдавливая чужие механизмы, намекая на полную капитуляцию. Уголок рта Джазза бешено дёргается: признавая поражение процессором, он не в силах принять его искрой. Затем ладонь гонщика разжимается. Бликующая в свете догорающей облицовки стен тонкая гибкая полоска соскальзывает на мощное плечо в красной броне. Даже не коснувшись пока столь удивительного подарка своего партнёра, Прайм уже знает, что это такое. Матрица внутри ликует: всё-таки мыслит лейтенант с артефактом примерно одинаково. В одних и тех же плоскостях мыслят.

Стат-ошейник. Джазз неподражаем даже в этом.

Перехватывая гонщика за шею, пережав пальцами жизненно важные магистрали, понимая, что этот серебристый шарк будет отчаянно драться до последнего, Прайм только тогда выпускает из дентопластин чужой сервопривод и освободившимся манипулятором нащупывает ошейник. Джазз молчит, только хищно кривит губы, мрачно отсвечивая синим визором. Быстрое уверенное движение — и гибкая узкая полоска плотно охватывает серебристую шею. Десептикон протестующе выгибается и утробно рычит те клики, когда Оптимус настраивает ошейник на себя.

— Поводок, — требует он, придерживая дрожащего лейтенанта за сверкающую тонкую и шарково прочную полоску из крохотных, плотно подогнанных друг к другу металлических звеньев.

Сопротивления уже не может быть — оно сломлено. Джазз открывает сабспейс и протягивает своему командиру и Лидеру изящную блестящую цепочку. Молча.

Как только фиксирующий карабин защёлкивается на ошейнике, Прайм опускается на пол, укладываясь на спину, заставляя своего бондмейта усесться себе на живот. Больший мех всё сильнее натягивает цепочку вверх и на себя, принуждая гонщика до хруста брони прогибаться в спине, нагибаясь всё ниже и ниже.

— Ты проиграл, — ухмыляется красно-синий трансформер, собственнически оглядывая изящный корпус, что сейчас находится полностью в его власти. Это возбуждает.

— Я твой, — тихий шёпот Джазза еле слышен, ему всё ещё сложно признать себя побеждённым.

— Ты даже не представляешь себе насколько ты мой, — многозначительно говорит Прайм, продолжая натягивать тонкий, но такой прочный поводок, одновременно блокируя передвижение чужого корпуса ладонью на узком серебристом бедре.

Джазз шипит, пытаясь сопротивляться, а потом только тихо стонет, уже не сдерживая себя, провокационно выгибаясь в чужих серво, полностью разложенный на чужой броне, открытый, текущий.

— Подставляй порт, — шепчет на аудиодатчик партнёру красно-синий плечистый мех, просовывая между чужими бёдрами свою ладонь и проводя глоссой по шлаково чувствительному сенсорному рожку на серебристом шлеме.

— Доминируешь, да? — охает гонщик, послушно убирая щитки паховой брони, кайфуя от сильных, ритмичных поглаживаний внешнего кольца принимающей системы. — Ну же!

— Какой нетерпеливый, — Оптимус тихо смеётся. — Нет, сейчас всё будет по моим правилам. Ты проиграл — и ты мне должен!

— Шлак... — горячее облако пара вырывается из щелей наплечных накладок Джазза, выдавая степень его возбуждения и негодования. — Будешь мучить?

— Буду, — легко соглашается молодой Прайм, нежными касаниями поглаживая стыки чужой брони, раздразнивая чувствительные сенсоры, скидывая одинокие слабые разряды на приоткрывшуюся проводку.

Лёгкая стимуляция, призванная скорее показать его власть над десептиконом, чем серьёзно вывести на пики острого наслаждения. Но не сейчас, когда стат-ошейник блокирует любую возможность к сопротивлению. Джазз какое-то время ещё покусывает губы, притираясь к горячей более мощной броне, к чужим серво, потом начинает тихо, на пределе слышимости постанывать, нетерпеливо раскидываясь ещё шире на крупном корпусе. Прайм терпеливо ожидал того момента, когда партнёр выгнется до скрипа в тесно сомкнутой броне, коротко всхлипнет, сам потянется за поцелуем. Автобот теснее обхватил гонщика за пояс, повелительно потянув на себя, но дотронуться до жадно раскрытых губ не успел.

*Правящий Прайм!* — прозвучал вызов на личной, доступной только для посвящённых частоте. Дворцовой частоте. — *Я — Физфайер, Главный Церемониймейстер Высоких Палат. Лейтенант Джазз сообщил мне ваши позывные на случай чрезвычайных обстоятельств*.

*Я так понимаю, что они произошли?* — откликнулся Оптимус, одновременно расширяя канал на ещё двух доверенных трансформеров: Джазза и Айронхайда.

Партнёр замер на нём, вцепившись пальцами в наплечные накладки. Клик спустя возникло ощущение присутствия личного телохранителя.

*Мне очень жаль, мой Лидер, но я вынужден сообщить об утаивании от вас на протяжении прошедших орнов крайне важной информации*, — голос древнего Физфайера был напряжённым, полным горечи и вины. Старому церемониймейстеру не нужно было ничего объяснять, они все прекрасно понимали, почему именно Совет держал Правящего Прайма как можно дальше от серьёзных дел и ответственных решений. — *Три орна назад Тарн охватили волнения. К его границам была направлена регулярная армия. Всё, что находилось в распоряжении Айакона на данный момент*.

*Всё?!* — Оптимусу даже не пришлось изображать полное ошеломление. — *Какого рода волнения в Тарне?*

*Бунт, Правящий Прайм. Тарн полностью взбунтовался против Совета и нынешнего режима. Зафиксированы похожие волнения в Каоне и Восе. Представители сикеров заверили Совет, что разобраться в собственных владениях смогут достаточно быстро, усмирив недовольных. В Каон были направлены два батальона солдат и почти все полицейские патрули из Симфура и Праксуса*.

Великая Матрица внутри нагрудной брони передала сигнал опасности и предупреждения.

*Это ведь не всё, что вы хотели мне сообщить, так?* — Прайм уже знал, что самое страшное впереди.

*Полбрийма назад авиация Тарна сбросила первые бомбы на Праксус. У меня нет полных сводок с места событий, но те данные, что я имею возможность перехватить, говорят о катастрофических потерях среди мирного населения*.

*Я понял вас, Физфайер. Соблюдайте осмотрительность: если Альфа Триону или Совету станет известно, что меня предупредили именно вы...*

*Мой Прайм, я принёс вам клятву верности. Для меня вы истинный Прайм, избранный Великой Матрицей. Я буду верен вам до самого конца — цена не имеет значения. Будьте осторожны, я прошу вас только об этом*, — с этими словами церемониймейстер пропал из эфира.

Несколько кликов трое трансформеров хранили молчание, затем в нагрудной броне Оптимуса обжигающе полыхнуло, выводя его из спасительного ступора.

*Джазз, Айронхайд — вы всё слышали. У нас нет больше времени. Хайд, пакуй повреждённых ботов на крейсер и отправляй с Рэтчетом на нашу базу. Кто остался на ходу?*

Боевикон отозвался мгновенно: *Санстрикер. Его повреждения были минимальными. Он полностью восстановился*.

*Тогда бери его и выдвигайся в сторону Праксуса. Мы с Джаззом нагоним вас. Как Прайм — я должен знать что происходит. И я должен помочь своему народу!*

*Есть посадить повреждённых на крейсер и выдвинуться в сторону Праксуса*, — бодро ответил Айронхайд и также покинул выделенный канал связи вслед за придворным.

— Оптимус, — тихо попросил Джазз, приподнявшись на манипуляторах, упираясь ладонями в красную нагрудную броню. — Очень тебя прошу, не геройствуй понапрасну. Для этого есть мы с Хайдом. Нас можно заменить, а ты у нас один.

Автобот нежно привлёк к себе встревоженного соузника, коротко касаясь его губ в примиряющем поцелуе.

— Джазз, я — Правящий Прайм. У трансформеров и так уже давно не было настоящего Лидера. Им не хватает веры. Я не могу прятаться за ваши спины. Но я обещаю не лезть на рожон.

— Мне этого хватит, — серебристый десептикон мотнул шлемом, намекая на ошейник. Тонкая сверкающая полоска мгновенно расщёлкнулась, повинуясь воле своего нового владельца.

Оптимус бережно убрал цепочку и стат-ошейник в свой сабспейс, усмехнувшись в сторону удивлённого Джазза.

— За тобой должок, партнёр. И прощать я его так просто не намерен.

Гонщик криво усмехнулся прежде чем, подпрыгнув, уцепиться за обломок верхней плиты, выбираясь на поверхность Кибертрона. Оптимус включил антигравы, следуя за лейтенантом.

Устремившись на всех скоростях в сторону древнейшего из городов, оба меха мрачно наблюдали за ярко-алым маревом на горизонте и огненными вспышками, то и дело расчерчивающими тёмное безразличное небо словно на сегменты.

***

Крейсер пристыковался к эвакуационному шлюзу личной базы Прайма. Обслуживающий персонал терпеливо ожидал у входа повреждённых трансформеров с двумя медплатформами, оборудованными антигравами. На одну погрузили рычащего Сайдсвайпа, что рассыпал искры из-под встопорщенной опалённой брони, на другую бережно уложили Бамблби, где он с тихим стоном тут же свернулся в жалкое подобие личинки скраплета. Мираж пошатывался, но шёл сам, ещё и помогал переставлять ноги немного помятому Бластеру. Клиффджампер вообще делал вид, что он полон сил и готов к новым подвигам, несмотря на лихорадочно мерцающую оптику.

Отключив голосовой модулятор у орущего уже в голос Сайдсвайпа, чтобы не мешал, медбот сноровисто осмотрел аристократа и специалиста по связи.

— Значит так. Я вам очень советую топать отсюдова на всех ваших скудных мощностях, — зло сверкнул на них синей оптикой Рэтчет, разворачивая походный набор медика, где опасно сверкали острыми гранями ужасающего вида пилы и разнообразных модификаций крюки. — Ничего такого, требующего моего срочного вмешательства, я у вас не наблюдаю. А что прыгать несколько орнов живенько не сможете, так и отлично! Меньше шума на базе.

Ни Мираж ни Бластер совершенно не возражали, с нескрываемым облегчением покидая стены медбея. Снаружи их ждал Клиф, готовый оказать помощь в коротком, но знаковом походе до их личных отсеков.

Рэтчет обернулся к скрежещему дентами от боли Бамблби, что робко бросал на него испуганные взгляды.

— Ну-с, пациент, на что жалуемся? — губы Рэтчета подрагивая, растянулись в хищной усмешке, и жёлтый мех неожиданно почувствовал себя препарируемой органической букашкой на столе фанатичного учёного.

— Рэтчет, — жалобно попробовал он переключить внимание медика на соседа по несчастью. — А как же Сайдс? Ему же совсем... плохо.

— Ах, да... Сайдсвайп, — садистки промурлыкал бело-рыжий трансформер, обращая наконец внимание на бьющегося в медицинских захватах красного меха, по всей броне которого уже стекали целые потоки смазки, перемешанной с энергоном. — Кстати, посмотри внимательно на эту чудесную картину, малыш... Я сказал смотреть! — рявкнул Рэтчет, и юнглинг послушно повернул шлем в сторону беззвучно голосящего друга. — Именно так выглядит жёсткий недоинтерфейсинг. Вообще, я приятно удивлён тем уроком, что лейтенант преподал вам, неразумным чушкам. Запомните всем коллективом и надолго.

— Ч-что с ним? — Бамблби от ужаса не мог отвести взгляд от причудливо извивающегося корпуса. Он изгибался, пытаясь рассмотреть происходящее, так сильно, что скрипели выворачиваемые из креплений шарниры.

— Праймовский партнёр вымазал его весьма интересной химической дрянью, что стимулирует нейросеть, сбивая её базовые настройки и заставляя коротить от каждого движения. То есть, чем больше он дёргается, тем больше импульсов прошивает его изнутри. Они, по сути своей, ложные. Но тот, кто попадается на такую обманку, торчит от эффекта "натянутых струн" похлеще чем с самых похабных синтетиков, — благосклонно пояснил Рэтчет, начиная рыться в ящиках рабочего стола. — Иными словами, он сам себя возбуждает. Активацией этой дряни может быть любая вибрация извне. А дальше идёт по накатанной. Главная фишка — что в этом состоянии нельзя перезарядиться без посторонней помощи. Почти. Хотя, слышал, некоторые умельцы могут коротнуть себя при помощи собственных шаловливых пальчиков. Но мелкому такая наука, конечно, не по рангу пока. А вот имиджмейкер наш явно знал, что использует. Однозначно на себе, гад, проверял и неоднократно! Не удивлюсь, если он и пальцами себя может довести до техноэкстаза, а то и подручными средствами.

— Подручными — это как? — вконец ошалел молодой мех. Теперь вид измочаленного неразделённым желанием Сайдсвайпа совсем не возбуждал: было в такой агрессивной, полной и бесстыдной открытости текущего изо всех швов корпуса что-то отталкивающее и пугающее. Перед оптикой тут же возник образ Кейда из бара в Полихексе, такой чувственный, полный волнующей нежности, тихой страсти.

— Объяснять долго, — хмыкнул Рэтчет, довольно подмигнув съёжившемуся Бамблби. — А вот наглядная демонстрация расскажет о процессе куда лучше, чем ещё одна нудная лекция. Лучше один раз увидеть, чем несколько раз услышать!

— Не надо демонстрации! — запоздало понял намерения медика жёлто-чёрный мех, боясь даже предположить что ожидает впереди несчастного красного близнеца. Запах палёной проводки, что стал неумолимо растекаться по помещению, ужасал. — Я всё и так понял! Рэтчет, пожалуйста...

— Подумай лучше о себе, мелкий, — хмыкнул бело-рыжий медбот, доставая из ящика странного вида приспособление, ощетинившееся пуками проводов, заканчивающихся зловещего вида штекерами и длинными иглами. — Кстати, ему будет хорошо... наверное. Хотя, какая разница. Пусть за актив ещё спасибо скажет, идиот. Зато бездумно путаться проводкой отучится моментально. Браво лейтенанту, я его явно недооценивал!

Когда Бамблби уразумел, что Рэтчет в руках держит имитатор коннектора, только проапгрейженный по последнему писку моды каких-то садистов нижних уровней, он чуть не взвыл в голос.

— Сайдс, прости меня! Прости... пожалуйста... пожалуйста... — шептал захлёбывающийся собственным омывателем Бамблби, не в силах отвести взгляда от белых манипуляторов, пропихивающих в порт красного близнеца модернизированный вибратор. Сайдсвайп при этом с готовностью приподнял тазовую секцию, практически сворачивая себе с креплений сервоприводы, со всей силы колотясь шлемом о поверхность платформы. Он что-то орал изо всех сил, по светлому фейсплейту потоком лился омыватель, но тишину медбея наполняли лишь звуки хлюпающего смазкой главного порта, скрежет напряжённых до крайности внутренних систем, да глухие удары брони.

— Поееехали, — хохотнул Рэтчет, активируя жуткую игрушку, закреплённую внутри корпуса ламбо.

Сайдсвайпа выгнуло дугой, его рот широко открылся, линзы ярко вспыхнули, словно изнутри корпус прошил мощный электрический разряд. Красного близнеца прошило мелкой дрожью, а затем его сервоприводы разом ослабели, и юнглинг с грохотом рухнул на платформу.

— Теперь можно и озвучку вернуть, — с заботливо-приторной улыбкой медбот активировал вокодер Сайдсвайпа, и отсек мгновенно заполнился долгими, рваными стонами, тихими подвываниями, чувственными всхлипами и совершенно не характерным для мехов хныканьем. — Вот видишь, Би, ему сейчас очень хорошо! А будет ещё лучше.

— Шлак... — не выдержал Бамблби, памятуя о том, что Прайм сейчас далеко. И Прайм, и Айронхайд. И никто больше не рискнёт перечить свихнувшемуся процессором медботу. Никто им с Сайдсом не поможет, не вытащит из этого ожившего ада. Им... Шлак, шлак, шлак!

Бамблби дёрнулся, когда на его собственных ногах надёжно защёлкнулись магнитные захваты. Он мотнул шлемом и замер, не в силах пошевелиться под ледяным, таким отрешённым взглядом синих окуляров.

— А теперь, малыш Би, настала твоя очередь, — от голоса Рэтчета все системы юнглинга сковал настоящий, первобытный ужас. — Я тебя сейчас буду чинить, но ведь ты же будешь орать? Это проблема. Я предлагаю тебе на выбор два варианта решения этой досадной неприятности. И сразу хочу предупредить: деактиватора у меня нет. Все мои запасы вы выгребли на эту дурацкую игру подчистую. Делать заказ у медиков Триона я не буду — много чести. Любите играть в настоящих бойцов? Что ж, играйте в них до конца. На поле боя в качестве обезболивающего используется либо удар арматурой по шлему, либо палка в денты. Но ты слишком юн, а мы всё-таки не на поле боя. Пока... Хотя молодой Прайм туда очень сильно рвётся.

Искра Бамблби пропустила одну пульсацию, сжимаясь в тугой комок обжигающих мрачных предчувствий.

— Так вот, возвращаясь к нашим шарктикончикам, — осклабился Рэтчет, склоняясь над молодым мехом и помахивая перед его лицевой какой-то склянкой. — Первый вариант: мы тебе даём сверхзаряженного с синтетиком, тебя слегка развозит и ты не орёшь. Второй вариант: коктейль имени Меня Великолепного наверну я, и мне будет откровенно плевать, орёшь ты там или не орёшь. Ну, что выбираешь, а, боец?

Бамблби взвыл сквозь стиснутые денты. Но остатков ускользающего от ужаса разума хватило, чтобы указать взглядом на подозрительную пузатую склянку, зажатую пальцами в белой броне.

— Вот и умница, — ободряюще мурлыкнул Рэтчет, откупоривая ёмкость дентами, выплёвывая пробку в угол медбея и разом вливая огненную жидкость в жёстко зафиксированный рот Бамблби.

Юнглингу показалось, что собственные трубопроводы либо взорвались, либо просто расплавились от разъедающей их дряни, что подобно кислоте пробиралась всё глубже и глубже. Рядом очумительным фоном звучал визжащий на самых высоких нотах Сайдсвайп.

***

Отложенные решения, потерянный момент, упущенные возможности — именно так выглядели дымящиеся руины Праксуса. Сколько ворн Оптимусу? И за всё это время он так и не нашёл времени посетить прекрасный город Кибертрона. Старейший, гордый, немного надменный Праксус, где раскинула свои корпуса в причудливом переплетении по разным уровням единственная на всю Империю Полицейская Академия. И вряд ли теперь он где-нибудь сможет найти хотя бы жалкий отголосок фантастических кристаллических садов, разбитых учёными под хрустальными куполами, что известнейшие исполнители воспели не раз в бессмертных холо. В этом городе наука и искусство соседствовали со скучными сводами законов и юриспруденцией. Что ж, теперь всю гармоничную красоту этого поистине удивительного места ему придётся изучать только по чужим видео и голограммам.

Оптимус перешёл в робоформу, осторожно ступая по оплавленным уличным плитам. Под ногами скрипело прозрачное крошево стеклопласта из выбитых взрывной волной смотровых окон в гражданском секторе. Хотя о каких окнах может идти речь, когда почти нет целых стен? Праксус всегда утопал в ярком сиянии: жилые кварталы, подсветка садов, фонтанов, площадей. Здесь не было промышленности, зато здесь располагались лучшие кафедры и лекционные залы. Для обеспечения энергией город, мирный, открытый всем ветрам как на ладони, был окружён по периметру небольшими реакторами. Несколько реакторов располагалось и в центре: для садов, для Академии, для демонстрационных стендов и лекториев. Те, кто утопил город в деактиве, знали точно что делают и как нанести большие разрушения. Бомб было сброшено не так уж много: поднятые по тревоге истребители-перехватчики с Воса быстро взяли под контроль воздушное пространство над Праксусом, но для спасения холодной, соразмерной красоты этого поистине удивительного места подобных действий было катастрофически мало. Повреждённые реакторы взрывались один за одним, повинуясь невидимой цепной реакции, сметая огненной волной многоуровневые дороги, витую строгость жилых построек, погружая город в яркие сполохи совсем иного рода — взрывов, пожаров, тлена.

Оплавленная обшивка стен, свисающие с осколков былого великолепия застывающие разноцветные капли стеклопласта, глыбы разбитых, вывороченных плит и погребённые подо всем деактивные, серые корпуса. Огненный вихрь, пролетевший по широким улицам, не пощадил никого и ничего. Некоторые трансформеры были навечно вплавлены в огромные, причудливо преломляющие свет волны прозрачного витринного бронепласта, будто памятник беспощадной ненависти, что толкает одних на уничтожение других. Застывшие в нелепых позах корпуса напоминали беспомощных органических жуков, увязших в каплях смолы, навечно замурованных в остановившемся мгновении. Мехи, фем, спарки... Здесь можно было увидеть самые разные корпуса, со странными формами и редкими альтмодами. Но, конечно, чаще всего в вышину безразличного неба робко топорщились закопчённые дверце-крылья коренных уроженцев Праксуса. Только у них, имевших колёсный альтернативный режим, были пусть и декоративные, но крылья, что роднило строгих, выдержанных праксианцев с бесконечными межзвёздными просторами. Немало шуток ходило на тот счёт, что неспроста праксианцы поселились в таком близком соседстве с сикерами. Крылатые трансформеры были частыми гостями в Праксусе и наоборот. Но не теперь. Теперь свободный, устремлённый острыми шпилями в самую высь, вечно свободный Вос сможет принять под свои стены только беженцев — тех, кому посчастливилось выжить.

Прайм стоически терпел сильную тупую боль в груди. Матрица плакала, изливая волны страдания вокруг себя. Она скорбела и звала тех, кого была призвана направлять и защищать. Её безмолвный плач укутал тонким саваном догорающий город. Артефакт просил прощения у навечно погасших искр за своё долгое молчание, своё бездействие, свою неспособность защитить. Искра Оптимуса вторила Великой Матрице, пропуская через себя остаточный фон от чужого ужаса, что до краёв наполнил чадящие маслянистым дымом обломки зданий. Погребённые под завалами улицы сейчас были одновременно и пустынными и наполненными до краёв призраками совсем недавнего прошлого. Они бродили бесплотными фигурами между останками своих домов, не желая покидать родные места, не в силах поверить в то, что их больше нет. Духи прошлого — их никто не видел и не ощущал, отчего плач прозрачных колышущихся на ветру теней становился ещё горестней. Но древний артефакт ощущал их всех — до последнего; а благодаря ему способность видеть ушедших обрёл и молодой Прайм.

И призраки видели Оптимуса, ощущая его неуместным гостем в их скорбном мире, укоризненно провожая Правителя пустыми провалами глазниц, поворачивая вслед разбитые шлемы, протягивая к нему обломанные манипуляторы. Один совсем крохотный, почти прозрачный бесплотный корпус даже подлетел к Прайму, пытливо заглядывая тому в лицевую. Лидер Кибертрона замер посреди улицы, не смея пошевелиться. Он чувствовал себя как нашкодившая бэта под строгим взглядом погибшего спарка. Сколько было ворн этому малышу: пять, шесть? Но маленький призрак вдруг печально и грустно улыбнулся, растворившись посеребрённой дымкой в мерцающих, жутковатых отсветах опадающих пожаров.

— Оптимус? — окликнул его Джазз, остановившийся в нескольких шагах сзади.

Прайм вздрогнул. За эти короткие клики он успел позабыть, что принадлежит миру живых. Он был уверен, что призраки забрали его с собою — туда, где он будет вечно объяснять им, почему так произошло, почему никто не уберёг их, не пришёл на помощь. Никогда он ещё не был так рад голосу своего партнёра. Оптимус не смог подобрать слов, способных выразить всю испытываемую им гамму чувств, понадеявшись, что красноречивый взгляд скажет всё лучше него самого. По короткому кивку Джазза стало понятно — теперь лейтенант будет рядом. Он чувствовал, а, может, и знал — потому и позвал обратно...

Боль отпустила. Медленно уплыла, как давно позабытое ощущение.

Великая Матрица затаилась внутри подобно обозлённому хищнику, что свил своё длинное тело в тугие смертоносные кольца, готовясь к решающему броску.