«Последняя Искра». Главы 1-24.

…И вслед за этим – вспыхнуло воспоминание. Плотные овальные колбы, круглые, такие же, а внутри каждой – тоже жизнь. И мысли, такие же, роятся вокруг. «Жить» - пищат эти мысли. Вэйв знает, - так думают его братики и сестрички. Он сам еще совсем протоформыш, он еще не знает, кто он, и как его зовут, из чьих имен сложится его имя. Но это ощущение – чужих мыслей – он запомнил…
- Старый я уже, зубы не те! - Усмехнулся Грэг, наблюдая за сикерлетом.
- Дядя Грэг, смотри! – Вэйв продемонстрировал старику гладкий овал яйца.
- О, отлично, молодец, пацан! И да, зови меня «дед», - и тебе удобней, и мне приятней.
- Дед… А что вы с ним сделаете?
- Как что? Отдадим твоей маме, она вон ужин сделает.
- Его нельзя убивать. – Насупился Вэйв, прижимая к себе яйцо.
- Почему ж это? – Грэг прищурился удивленно.
- Там – жизнь. – Ответил сикерлет, и, подумав, вернул яйцо в гнездо.
- Хм… Хочешь сказать, из него появится цыпленок?
- Я не знаю. Я просто чувствую. Там – жизнь. Нельзя убивать. Я тоже был таким. – Он поежился.
- Выходит, ты тоже из яйца вылупился?
- Меня сделал даничка. Я вырос в капсуле, потом я ее разбил, и даничка взял меня. Я – хатчлинг. – Смущенно отвел оптику малыш. – Но я – человек.
- Ну точно, куренок! – Улыбнулся Грэг. – Думал я, что будут у меня внуки, но чтоб такой…
- Не убивайте его. Может быть, там тоже – маленький хатчлинг? – Вэйв склонился над гнездом, словно защищая его.
- Да не буду убивать, не буду, глупый. Хех, странно. Слыхал я, что есть такие, как ты. Да только все говорили, что вы – убийцы. Мол, в Чикаго кучу народу поколошматили. А ты, смотрю, не такой. Брешут, видать, про вас. По ящику все брехня. Сколько, вон, нам ни обещали, - да ничего не сделали, только налоги растут.
- Мой даничка – не убийца! – Вэйви растопырил закрылки и вновь зашипел. – Даничка самый добрый!!! Его всегда все обижали! А он никого не убивал! Он плакал все время, и хотел домой!!!
- Ну-ну, успокойся. Я хоть и старый, да не слепой. Не похож ты на убийцу, вон, цыпленка - и того защищаешь. Я ж говорю – врут все. Вот только зачем? Эх, что с людьми стало… - Он погладил малыша. - Эт хорошо, что ты мне про яйцо-то сказал. Я вот все думал, что наш старый Билл понапрасну корм клюет. Ан нет, видать ошибался. Вот что, положим-ка мы это яйчко Бланке, несушке, да поглядим. Нам цыплята нужны. Да и Хэлен порадуется.
- Она не любит меня. – Ответил Вэйв, роясь в следующим гнездышке.
- Да брось! Всех она любит. Даж меня. Просто характер такой, вреднючий. Все-то ей перья распушить надо. Ты вот что, сам ей и скажи, что птенчики будут. И ей приятно, и тебе.
Вэйв замотал шлемиком.
- Деда, я не пойду. Она сказала, что убьет меня, если я буду мешаться ей.
- Она и меня убивает уже сколько лет. Чушь все это. Ладно, вместе пойдем. Но потом.
- А ты куда сейчас?
- К лошадкам. Пора их в стойло вести, вечер уж.
- А кто такие – лошади? – Вэйв подпрыгнул, да так, что чуть не свалился с настила. Грэг подхватил бестолкового, в последний момент, и вернул на землю.
- Мама тебе лошадей не показывала? Ну так пойдем, покажу.
- А они большие?
- Сейчас сам увидишь. Только яйца надо б все же собрать. А ну-ка, посмотри, есть тут такие, которые на сковородку пойдут?
…………………………………………………………
Оптимус Прайм потер маску. Нервное, ставшее привычным, движение.
Маска давила на фейсплет, маска мешала. Даже когда она была деактивирована – все равно лидер автоботов ощущал ее, словно чужеродный элемент. Пожалуй, этот глитч Рэтч мог бы убрать за пару сеансов, но Оптимус знал – это глубже. Это внутри. Лишь внешние проявления того, что затаилось внутри. Не маска давила на лицевую пластину – но что-то внутри сдавливало Искру. Неприятно и монотонно. Маска была лишь сублимацией истины: войну он проиграл.
Нет, официально – он был и остался победителем. Сэнтинел при всей своей прозорливости поставил не на ту карту, а Мегатрон был слишком слаб, чтобы стать достойным противником. Вообще все это нападение, колонны, прочее – напоминало скорее бутафорскую постановку «в лицах». Из серии тех, что когда-то давно ставили на Каонских подмостках. Выразительно. Основательно. Эмоционально – вполне достойно пьески биологического автора-театрала. Из всех, пожалуй, лишь он один понимал, что все это – не более чем фарс. Не было ни предательства Сэнтинела, ни опасений. Он, Оптимус, всегда имел при себе карт-бланш. НЭСТ – маской. Люди – ресурсом и исполнителями. Десептиконы – горсткой бунтарей-неудачников. Все ресурсы этой планеты давно были в его манипуляторах. Энергон, довольство, комфорт… Тогда, в Чикаго, ему стало почти жаль Мегатрона. Проржавевшая, никуда не годная броня, раны, причиненные им же еще в Гизе, жалкий недо-бластер.
Были ли они врагами? Хороший вопрос. Когда-то они были братьями. Искра – от Искры. Не поделившими что-то очень важное. Вот только что?
Он убил его, поставив точку в их споре. И – жирное многоточие – в своих сомнениях.
Ему всегда нравилось править. Сэнтинел ошибался тогда, сказав, что на земле они – лишь машины. Нет, Земля – стала и новым домом, и вполне благополучными угодьями. К чему лишние эпитеты и титулы, когда и без них все находится в их манипуляторах? Брат не понимал этого. На что он рассчитывал? Что Оптимус пойдет на уступки? Зачем? И Кибертрон, о которой тот так долго грезил, - зачем? Нет больше Кибертрона, это был лишь ржавый труп прежней мечты о доме. Теперь у них было новая Родина. Живая.
Осколков Оллспарка более чем достаточно для воспроизводства. Тем более что скоро вернутся другие – те, кто еще остался на дальних автоботских колониях. Вернутся они – вернется Империя. Теперь, когда Кибертрона – этого символа вечной войны – нет, все успокоятся. Правда, часть десептиконов осталась. Но их немного. Что значат 200 загнанных полу-дронов, обесточенных, забившихся по щелям, безискровых? Да ничего. Истинных десептиконов не осталось.
Точнее, ПОЧТИ не осталось. Умом Оптимус понимал, что на свободе осталась еще некоторое количество вполне активных Искр истинных кибертронцев, включая нейтралов. Но эти Искры никак не проявляли себя. Разбросанные по всем континентам датчики временами выдавали сигналы дронов, но то была мелочь. В его личной картотеке числились пропавшими без вести несколько имен. Кто-то вроде как видел их погибшими, другие уверяли, что – нет. Останки остальных были успешно утилизированы, - проще говоря, отправлены в переплавку. Каких-то частей, впрочем, не досчитались. Но тут уж наверняка было дело рук человеческих. Люди – как муравьи, всяк норовил урвать кусочек от трупа поверженного врага. Какая дикость. Впрочем, чего ожидать от примитивного племени, до сих пор расчленяющих своих почитаемых мертвецов, и хранящих разрозненные останки как реликвию?
Но в целом жизнь налаживалась. И все же Оптимус проиграл.
Он выиграл эту войну. Практически без потерь. Выиграл гладко и успешно.
Но за всем блеском победы он не заметил главной потери.
Оптимус Прайм – тот, прежний, Оптимус, - погиб. Погиб – внутри, уступив место кому-то другому. Жестокому. Властолюбивому. Расчетливому рабовладельцу с чистым взглядом святого и грязными манипуляторами убийцы.
Пальцы манипулятора вновь потянулись к маске.
Рэтчет может устранить нарушение нейронной связи в цепях.
Но даже он вряд ли сможет воскресить прежнего Оптимуса.
- Что там с датчиками? – голос лидера автоботов звучал сухо и равнодушно.
- Неизвестно. – Последовал столь же равнодушный ответ. – Мы засекли сигнал, в двух сотнях миль южнее Чикаго. Сигнал четкий, красивый, - но слабый.
- Остальные датчики?
- Молчат. Но не мог же он раствориться! Системы распознавания расставлены в порядке, исключающем возможность потери цели. Такое чувство что тот, кого мы засекли, знал схему расстановки.
- Но почему тогда сигнал отобразился?
- Это был контрольный датчик. Мы поставили их в дополнение к основным, в трудно контролируемых зонах. – к примеру, в джунглях, в приграничных территориях. Осталось высокогорье – но туда ни один кибертронец не полезет, слишком тяжелый климат. Да и территории там почти непроходимые.
- Есть анализ сигнала?
- Так точно. – Глава разведки НЭСТ протянул Оптимусу распечатку. – Колебания низкие. Однако сигнал устойчивый.
- А сигнатура-то знакомая. – Оптимус всмотрелся в показания. – Но маловероятно. Гибель носителей схожих снергополей зафиксирована и подтверждена.
- Прикажете удвоить наблюдение за этим районом?
- Приказываю удвоить наблюдения за сотрудниками. – Хмыкнул Прайм, раздраженно мигнув оптикой.
Люди. Так. Безнадежно. Тупы…
- Оптимус, можно? – Рэтч вошел как всегда, без стука.
- Да? – Отозвался Прайм, откладывая в сторону распечатку, что все еще машинально вертел в манипуляторе. Подобрал. И снова отложил.
- Слушай, не хотел тебя отвлекать. Кхм. Что случилось? Выглядишь неважно.
- А. – Отмахнулся тот.
- Снова дес?
- Снова люди. Эти создания упорны в своем предательстве.
- А конкретней?
- У нас есть цель. Судя по показаниям – какая-то юникронова чушь. Не то Старскрим, не то Саунд. Насколько я знаю, кибертронцев с этими показаниями не существовало.
- Уверен? – Медик взглянул на Лидера снизу вверх.
- В чем? В том, что те двое не успели наплодить себе подобных, пока Мегатрон пребывал во льдах? Очнись, Рэтч! Для созревания хатчлинга нужно самое малое двадцать ворн. Двадцать! У нас есть данные по всем появившимся за этот период хатчлингам. Спасибо архиву Арка. Среди них были и бэты Старскрима. И Саундвэйва. Да у кого их только тогда не было. Но помеси между этими двумя не было зафиксировано ни одной! Так что подобное сочетание технически невозможно.
- Либо это младенец. – Резюмировал Рэтч, в свойственной ему спокойной манере.
- Невозможно. Для того, чтобы вырастить хатчлинга, - если это действительно он, - нужна масса условий. Защита. Наличие наставника. Температура. И шаркова пропасть энергона. Да не какого-нибудь, а детского. На высокозаряженном хатчлинг деактивируется быстрее, чем созреет. Не мне тебе объяснять! Наконец, нужен инкубатор. Ты можешь себе вообразить, что здесь, на Земле, имеется инкубатор? Это же громадное излучение, и опять-таки, энергон. Это невозможно, док.
- По некоторым данным, на Немезисе был инкубатор. И руководил воспроизводством именно Старскрим.
- Рэтчет. – Оптимус прошелся по кабинету, сцепив пальцы манипуляторов. Высоко подвешанные системы освещения отбрасывали блики на идеально гладкую броню. – Ты мой старый друг. Но сам посуди. Нэмезис был уничтожен. Фоллен пал. Мегатрон – был лишен энергона и сил. Старскрим находился в том же положении, Саунда – туда же. Ты можешь хотя бы вообразить себе, что кто-то, - Оптимус сделал на этом слове акцент, - кто-то добровольно, тратя энергию, отправляется на гибнущий Нэмезис за соларный цикл до уничтожения, и забирает оттуда хатчлингов?
- Нет. Но это не означает, что этого не могло произойти. Старскрим всегда был хорошим создателем и защитником хатчлингов.
- Допустим. Но сам посуди. Были ли у личинок шансы выжить на Земле? Они были обречены на гибель. Нет, Рэтч. Это чушь. Я готов поверить в то, что нас посетил сотриадник Старскрима, либо наши системы чудят. Либо в то, что явился Юникрон. Но не в то, что у нас под носом кто-то таскает с собой бэту Скрима и Саунда, а мы об этом и не ведаем!
- Успокойся. – Рэтч вздохнул. – Оптимус, послушай. Что-то тут не так.
- Сам знаю. – Лидер автоботов выпустил пар из вент-системы. – Просто я не понимаю. Кто-то дурит нас в открытую.
- Возможно.
- Но КАК это возможно? У НЭСТ огромный штат. Сотрудники прошли отменное обучение. На кой шарк нам эта прорва белковых, если они ни на что не способны?
- Полагаю, все же способны. – Медик улыбнулся. Что-то было странное у этой улыбке. – К чему винить всех подряд? Вполне возможно, что из сотен истину знает лишь один.
- Что ты предлагаешь? – Оптимус в упор смотрел на Рэтча. Тот невольно поежился – взгляд голубой оптики казался пустым, лишенным жизни. Оптимус изменился, и эта перемена в нем становилась все заметней.
- Я предлагаю начать с проверки учета складов энергона.
- Полагаешь, с этого следует начинать?
- Хочешь вытащить цепочку – ищи свободное звено. – Медик вновь улыбнулся. – К тому же, проверка складов в любом случае не повредит. Что-то слишком часто некоторые личности мне стали жаловаться на боль в процессоре.
- Разберемся. – буркнул Прайм. – Есть что еще? Ты же не за этим пришел.
- Лучше бы за этим… Рэтч раскрыл внутреннюю камеру хранения, извлекая некий, упакованный в защитную колбу, предмет. – Думаю, тебе будет интересно взглянуть.
…Посторонний наблюдатель мог бы удивиться, заметив в такой глуши полицейскую машину,- ведь до ближайшего населенного пункта было несколько часов езды. Да и расположенный там городок был тихим и мирным, а местный шериф предпочитал более экологически чистые виды транспорта… Тем не менее, факт был фактом: редко, да можно было заметить гладкий черный силуэт, мелькнувший в отдалении. Вот только, пожалуй, вид у этой машины был несколько потрепанный. Ну да что в этом удивительного?..
Баррикейд много раз задавал себе вопрос – почему он выжил там, где погибли все остальные? Зачем?.. В чем была угрюмая насмешка судьбы? Зачем?? Чтобы до конца существования мучиться от осознания того, что из всех десептиконов остался функционировать лишь он один?!
…Прежняя десептиконская база в Скалистых горах была его убежищем, все еще надежно экранировавшим энергополя десептикона. Почти вся территория базы была заброшена, более-менее жилыми выглядели лишь диспетчерская и медблок. И то – только благодаря единственному, обитавшему на базе десептикону. Так было… не так больно на Искре от осознания собственного одиночества. Никогда больше здесь не прозвучат шутки Блэкаута и смех Броула, не разразится очередная ссора Мегатрона и Старскрима… Никогда больше Рэведж не будет в шутку ловить Лазербика, а Саунд – разнимать своих кассетников… Никогда… вот самое жестокое слово из всех…
Кейд зарычал от отчаяния, охватившего Искру. Последняя надежда на возрождение Кибертрона, бэты, забранные с Немезиса, - и те были обречены на гибель… Если бы можно было найти хоть какой-нибудь способ добраться до Намибии… тогда все могло быть по-другому…
Но способа не было. Автоботы все заставили своими датчиками, как сетью. Попытка проскользнуть равнялась самоубийству.
Все было напрасно.
Кейд опустился в глубокое кресло, когда-то принадлежавшее лидеру десептиконов, и притушил оптику.
Как тихо…
Где-то капает вода, мерно постукивая по полу. Если включить воображение, то можно представить, что это чьи-то шаги. Но наваждение развеивается, а за ним – будет еще тяжелей. Лучше не думать, забыть. Погрузиться в стазис…
Не получается. Потому что рано или поздно он очнется. Не будет ли пробуждение страшным? Или сны – страшнее яви? Стоит лишь отключить оптику, уйти на подзарядку, как….
…его атакует серебристый мечник. Автобот наносит удары, блокируя выпады гиролезвия и уходя от контратак словно смерч… Серебряный смерч… Враг, противник, которого нужно уничтожить… Это была последняя стычка, последний бой, в котором он должен был погибнуть. Либо – погибнуть он. Он машинально уворачивается, отражает атаки, бросается вперед, - убить! Уничтожить! – Но серебристая тень легко уходит в сторону, а Искра почему-то замирает и болезненно сжимается при взгляде на него…
Что произошло в том бою? Почему он выжил? Да, его корпус был здорово покалечен, - но не смертельно. Близко к камере Искры, - чтобы причинить боль, - но так далеко, чтобы убить. Или все это было ложью? И бой, и атаки, и желание уничтожить друг друга?
Атака с воздуха началась неожиданно. Снаряд ударил совсем рядом, разбросав противников в стороны.
Был ли это знак?
От земли поднимался дым, рядом рвались другие снаряды.
Голубая оптика в последний раз встретилась с темно-алой.
Они смотрели друг на друга – молча – так долго.
«Не уходи! Наш бой не окончен!» - Кричал мысленно Кейд.
«Не уходи!! Не сейчас!!» - Кричал Серебристый.
«Останься!»
«Не могу…»
Лишь вновь ударивший взрыв заставил их оборвать тот безмолвный диалог.
Тогда – им пришлось уйти. Словно что-то осталось недосказанным, неощутимым, как неоконченный танец.
«Хватит! – с раздражением подумал Кейд, глухо рыкнув. – Уже и наяву начал мечтать…»
Почему он тогда ответил – так? Почему – ушел? Струсил, испугался того, что – может случиться? Жив ли тот, Серебряный? Хранит ли его безупречно гладкая броня следы его когтей? А, шарк. Была б рядом хоть одна живая Искра, было б не так тяжело.
Или нет?..
В последний раз бросив взгляд на пустые экраны, десептикон приготовился к очередной ночи, которая пройдет в тоске и отчаянии. Тяжело шагая, прошел в свой отсек. Лег на платформу, накрывшись привычным термоодеялом. Манипулятор машинально нырнул в пустоту рядом.
«Почему? Почему?..»
На мгновение ему показалось, что в темноте блеснули две голубые искры.
«Вернись…»
……………………
Вечернее небо было чистым – и великолепно прозрачным. Датчики – были внизу, небо – было свободно. Гладкий силуэт скользнул вниз – и тут же – пошел в сторону, быстро, легко, подставив крылья солнцу. Как тепло… Ласковые лучи словно погладили обшивку, отразившись от зеркал закрылков. Еще виток, и еще – неспешный, спокойный полет. В этом районе можно было принимать «солнечную ванну» спокойно, не опасаясь встречи с людским воздушным транспортом. Дать себе волю расслабиться, отдохнуть, погреться. Впереди – ночь, вновь ему предстоит мерзнуть в заброшенном ангаре на старом военном аэродроме, переоборудованном в склад. Этот объект считался давно позабытым, и там можно было скоротать время.
Он ненавидел ночи. И – любил. Любил за то, что ночь давала свободу. Ненавидел – за страх. Любил – вот так кружить, отбросив мысли и все, свободно. Здесь не было ни людей, ни ботов, - никого. Только степь, поросшая жидким кустарником. Казахская степь, или как там она называется?
Про себя он называл это место «заповедником». Небольшой пятачок – сто километров на двести, ограниченный воздушными путями земных судов и прочим. Это была его территория.
Вот уже много времени прошло с тех пор, как навсегда умолк сигнал Старскрима. Как исчез Скайварп. Только это вот солнце все еще грело и ласкало его. Узнав о смерти ведущего и сотриадника, своего бонди, - он навсегда отключил датчики оповещения. Есть ли кто еще живой – его не волновало. Они всегда были другими – гордые дети небес. Род блистательного Воса оборвался. Старскрим ушел первым. За ним – был Скайварп. Он так и не успел оставить ему свою искорку…
К чему теперь все? Зачем?
..Еще поворот. Грей, солнце. Грей крылья. Более ничей ласковый манипулятор не коснется их. Никто не притянет его к себе, позволив слиться во время полета.
Взревев двигателями, истребитель начал новый круг…

………………………………………
- А вот и лошадки. – Грэг подвел сикерлета к загону. Трава здесь была почти вытоптана, земля – покрыта массивными круглыми отпечатками. Старвэйв зажмурился. Садящееся солнце било в оптику, пахло чем-то незнакомым. Малыш застыл, не в силах пошевелиться. Что-то огромное было рядом. Он слышал шум, и протяжное уханье, и фырканье. Какие знакомые звуки!
- Ну, что ты стоишь? Пойдем. Они добрые, не тронут тебя.
Старвэйв отчаянно замотал шлемиком. Тогда Грэг сам подхватил его на руки, и понес куда-то, мимо жердей.
-Ну, глазки-то открой. Чего зажмурился?
Вэйв вновь замотал шлемом, его била дрожь. Эти огромные тени… они были совсем рядом!!!
- Ах ты, маленький мой трусишка.
Вэйв сглотнул «слюнки» смазки и приоткрыл оптику. Прямо перед ним была чья-то громадная морда. Вэйв видел два огромных блестящих черных глаза, опушенных ресницами. От этой морды веяло теплом и чем-то особенным. А перед самым личиком Вэйва был розовый влажный нос с круглыми, глубокими, словно воронки, ноздрями. При каждом вздохе из этих воронок вырывался горячий воздух.
…Ночь. Лагерь. Кто-то громадный склонился над бочкой, такое же тепло, и такой же ветер, и уханье, глухое, - а потом – хруст, падение, ужас…
Воспоминания сжали Искорку сикерлета словно тисками. Из-под линз безмолвно потек омыватель.
- Так, это еще что? Ну-ка, пацан, возьми себя в руки. Вот, знаешь что? Дай-ка ему яблочко. Это не страшно. Ну же. – Грэг извлек из кармана куртки паданец и вложил в ладошку Вэйва. Тот икнул, сжимая остро-пахнущее круглое яблоко с розоватым бочком. – Давай-давай, они это любят. Это Сноу, он добрый старик. Угости его, увидишь, все хорошо будет.
Вэйв в нерешительности протянул лапку с яблоком вперед, неловко ткнувшись в мягкую мокрую мочку носа «чудовища». Конь фыркнул, громко, Вэйв пискнул от страха. Морда приблизилась к его личику, недоверчиво обнюхивая. Затем толстые губы существа раскрылись, и мягко, аккуратно обхватили яблоко. К несчастью, Вэйв от страха не мог разжать коготки. Конь потянул яблоко на себя, сикерлету показалось, что он собирается его слопать.
- Ах ты, дурачок. Пальцы-то разожми, что ж ты в яблоко-то вцепился? - Грэг сам перехватил лапку Вэйва, помогая тому отпустить паданец. Получив, наконец, желаемое, животное довольно захрупало. Вэйв сидел на руках Грэга ни жив ни мертв. Крохотное крылышки его трепетали, птичьи лапки – и те сжались в кулачки.
- Дедааа… - наконец пропищал он. – Он хотел меня съееесть?
- Вовсе нет. Он хотел съесть яблоко. Видишь? А вот я ему еще одно дам. Смотри. – Грэг достал плод покрупнее, и протянул коню. Тот с видимым наслаждением продолжило трапезу. – Лошади не едят малышей, тем более таких как ты.
- А что они едят?
- Как что? Травку, сено, плоды, вот, как эти вот яблоки. Зимой хвою хрумкают, комбикорм. Как будешь лошадь кормить – так она тебя и возить будет.
- А как это – возить?
- А вот так! – Грэг подхватил не успевшего опомниться сикерлета, и в один миг ловко усадил того на спину Сноу. Вэйв взвизгнул от удивления… и восторга.
Впервые он был так высоко!!! Земля, и даже Грэг, - были далеко, и травка, и забор, а дом – показался издалека таким маленьким! Его лапки и попка ощутили под собой что-то непередаваемо-мягкое и шелковистое, и очень-очень теплое. Это теплое – двигалось, равномерно, шкура вздрагивала волнами.
- Ты за гриву, за гриву держись! – Грэг окликнул изумленного и счастливого малыша, потрепав животное за пряди длинных – как у мамы – и жестких – как папина бородка – волос. Вэйв послушно вцепился в эти пряди коготками. Грэг растреножил коня, и, подхватив того за узду, повел за собой по загону. Вэйв снова взвизгнул. Под шкурой заколыхалось, задвигалось, ноги животного вздымались и опускались, бока колыхались из стороны в сторону, а вместе с ними – и Вэйв, совершенно не ожидавший такого поворота событий.
- Держись-держись, - Ободрил его Грэг, направляя Сноу за собой. – Да ты не сиди как каменный. Обхвати бока лапками, вот так, почувствуй его, как он двигается. Вот так, молодец.
Вэйв послушно рытянул лапоньки во всю длину, и попытался прижать их к бокам коня – насколько мог. Так действительно оказалось удобней держаться. Конь неторопливо шел вперед, вдоль загона, и поперек, - а сикерлет торжествовал. Как же это было замечательно!! Деревья, дом, старая дедушкина машина, двор, лес вдалеке – все проплывало мимо, но это было особенное движение.
«Интересно, а когда я полечу в первый раз – будет также здорово?» - Подумалось Вэйву. Справа от него вилась дорога, уводившая в сторону города, и терявшаяся в перелеске. Потянувшись, Вэйв кинул взгляд на дорогу… и вновь заверещал – но уже от счастья. Там была мама!!!!!!! И она шла домой – точнее, не шла, а ехала на велосипеде, ловко перебирая ногами. За спиной у мамы была сумка-рюкзак. Волосы стянуты в узел, но несколько прядей свободно вились на встречном ветру.
- Маааамаааа!! – Вэйв чуть привстал на лапках, чтобы помахать ей. Она должна его увидеть! Он! Сам!!! Катается на этом Огромном, Ужасном Звере!!!!!!! Пусть мама знает, что Он – Вовсе Не Трусишка, А Очень-Очень Храбрый!!!!
Сью, конечно же, заметила своего малька, и помахала рукой в ответ, - и, кажется, даже улыбнулась. Солнышко било сикерлету в оптику, мешая четко разглядеть мамино лицо. Но она не могла не улыбнуться ему!!
- Мааамаа! Смотри!!! Я… - Вэйви хотел привлечь ее внимание. И тут произошло неожиданное. Крохотные – пока еще – турбины дожигателей у него на спине неожиданно сработали. Вообще-то они активировались и раньше, чуть-чуть, едва заметно. Механизмы перестраивались соразмерно возрасту и росту малыша, и такая тренировка позволяла системам понемногу производить настройку, прогонять масло, разрабатывать узлы турбин. Придет время – и экзоскелет сикерлета окрепнет, броня станет устойчивой к перепадам давления и температур, станет прочной. Начнут понемногу раскрываться швы трансформации, подготавливая организм юного авиатора к полноценной перестройке и обретению альтмода. Но сам-то Вэйв этого не знал и ведать не ведал! Всякий раз, когда турбины активировались, у него возникало щекочущее ощущение, словно что-то зудело и чесалось. Мама с папой по-прежнему каждое утро и перед сном растирали его маслом, и это помогало снять этот зуд. Также чесалась и броня, сигнализируя о том, что начался первый период роста хатчлинга. Почти все основные системы его еще дремали, да и, сказать по правде, толком держаться вертикально он научился всего-то каких-то три недели назад. Не удивляйтесь: развитие процессора значительно опережало рост корпуса. Сами Сью и Нэд определяли его психологический возраст как нечто среднее между трех-пятилетнем малышом. Говорил он вполне осмысленно и разумно, но вот реакции выдавали в нем совсем маленького ребенка.
Так вот, надо было такому случиться, что то ли от восторга, то ли от пред-ощущения полета – турбины на спинке сикерлета ожили. Разумеется, выработанная ими энергия была ничтожна. Ее вряд ли бы хватила и на то, чтобы на сантиметр приподнять сикерлета в воздух. Да даже сдвинуть его увесистое тельце! Но при работе выделялся горячий воздух. Очень горячий! Топлива, естественно, пока не было, но сопровождалось это резким гудением. Бедняга Сноу, ощутив, как по спине словно утюгом прошлись, да еще и что-то явственно рвануло совсем рядом, мигом забыл о яблоках и прочих радостях жизни. Бедолагу вела лишь одна мысль: спасаться!
..,Конь взбрыкнул, и, игнорируя попытки хозяина остановить его, понесся галопом, - а вместе с ним и перепуганный сикерлет, вцепившийся в гриву мертвой хваткой и верещавший что было сил.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы старому мерину взбрело в голову помчаться прочь. Однако коняга был верен своему хозяину, и потому направился в одно-единственное, с его точки зрения, безопасное место – конюшню, где и остановился, сердито всхрапывая и тряся гривой. От пережитого ужаса бедняжка Вэйв выпал в глубокий офф. Лошадь вновь фыркнула, и сбросила оставшегося без чувств горе-седока аккурат на стожок соломы у стены стойла.
…Вернувшись онлайн, Вэйв обнаружил себя дома, в постели, укрытого одеялами. Рядом сидела Сью и тихо плакала, из соседней комнаты слышались возмущенные голоса взрослых.
- Он же мог убиться! Ты! Дурень стоеросовый! – Громыхал голс Хэлен.
- Пап, ну зачем, а? Он же мелкий совсем! О чем ты думал? – Это был Нэд.
- Да ничего с ним не случилось. – Оправдывался Грэг.
И только Сью просто плакала, поглаживая тонкую лапку.
- Мамочка… что случилось? – Вэйв пошевелился. Тельце отозвалось болью. – Почему все так ругаются?
- Маленький… Мой хороший! – Сью обхватила его руками, и прижала к себе. – Мы… мы просто очень испугались!
- А что случилось? Я упал? Да?
- Ну… просто так вышло. Я не должна была тебя оставлять одного.
- А я катался на лошади! Сам! Ты видела? – Вэйв моргнул оптикой. – Я видел, ты ехала и еще улыбалась! Ты ведь правда улыбнулась, скажи?
- Правда. – Сью вытерла слезы и повторила, глада на сикерлета. – Правда, сынок.
- Ему нельзя столько есть.
- Сью, опомнись. Не начинай снова. Он растет! Ему нужна энергия!
- Энергия нужна всем. Но в разумных пределах! Он быстро набирает его вес. Ты на мордашку взгляни!
- А что? Нормальные пухлые щечки.
- Именно что пухлые! – Сью сердито поставила чашку с кофе на стол. Несколько капель жидкости выплеснулось на клетчатую клеенку скатерти. Было позднее утро. В камине метался огонь, за окном барабанил осенний дождь с редкой примесью мокрых снежинок, приминая волглую листву. Дул стылый северо-западный ветер, обдирая с обнажившихся ветвей последний предзимний наряд. Нэд, стоя на табуретке, заклеивал рамы клеящейся лентой, периодически нагибаясь за лежащими на подоконнике ножницами. Хэлен хлопотала у плиты, жаря аппетитные румяные яблочные оладьи. Сью, нахмурившись, следила то за Нэдом, то за сикерлетом.Что же касается виновника спора, - то он сидел на табуретке, поджав лапки, и упоенно смотрел телевизор, то и дело запуская коготки в пузатую миску с медовыми хлопьями. Впрочем, хлопья макались в стакан с энергоном, и проворно отправлялись в ротик, - и не без последствий: вся грудка заметно подросшего хатчлинга была покрыта каплями энергона и крошками, не говоря уже о мордашке, крайне довольной – и действительно порядком округлившейся. С момента переселения на ферму прошло уже полтора месяца. Зарядила непогода, и все семейство предпочитало заниматься домашними делами, - не считая привычного ухода за хозяйством. И Нэда, который умудрился устроиться на работу в ближайший городишко на должность учителя химии и биологии в колледж, на совмещенную ставку. Денег, правда, это особо не приносило, - но позволяло держаться «на плаву». Сью также работала над статьями, время от времени отсылая материалы в журнал «Нэйшнл Биолоджикал». Однако все больше времени у нее уходило на малыша. А Вэйв с каждым днем становился все непоседливей, и все больше внимания к себе требовал, - словно боялся, что мама однажды исчезнет. Сью учила его чтению, благо сикерлет развивался с удивительной скоростью, - и при этом оставался малышом. Тонкие и мягкие пластинки брони, защищавшей спину малыша, понемногу твердели. Теперь они закрывали не только спину, но и бочка, да и пластины на груди заметно вытянулись, скрывая часть внутренних систем. Крылышки же пока как были – так и оставались парой махоньких лепестков, торчавших над плечами. Но были и новые проблемы: все чаще Вэйви жаловался на нестерпимый зуд, так что несчастной девушке приходилось по нескольку раз в день обрабатывать все его уютное, славное тельце, пока неприятные ощущения не отступали прочь, позволяя ему расслабиться. Спал он по-прежнему вместе с супругами, посерединке кровати, надежно обхватывая Сью лапками во время подзарядки, - которую упорно называл «сном». Впрочем, Нэд уже начал поговаривать о том, что пора бы задуматься о переселении сикереныша в детскую, благо места в доме хватало. Сью же протестовала, - словно предчувствуя, во что выльется это переселение.
- Вот именно, что пухленькие! – Буркнул Нэд, отдирая кусок неудачно приклеившейся ленты. – Ты помнишь, что сказал Дэн? Ему нельзя переедать! Он же скоро бегать не сможет! Броня нарастает слишком быстро, ты понимаешь, к чему я?
- Он еще маленький. – Парировала Сью, вытирая вышеупомянутую мордашку полотенцем. – Вэйв, ты уже наелся? Давай, уберу. Мне кажется, тебе достаточно.
- Нет! Мааам, они такие вкусные! – дите «тирана небес» схватило за бортик и притянуло тарелку с хлопьями к себе.
- Но ты съел уже пол тарелки! Помнишь, что говорил папа? Все, что ты ешь помимо энергона, - обращается в энергон. Смотри, ты съел уже гораздо больше своей нормы! Ты скоро превратишься в настоящий пончик! И я боюсь, что, когда придет время расправить крылышки, - ты будешь слишком тяжеленьким для полетов.
Сикерлет поднял на нее выразительную алую оптику, вопросительно мигнул тонкими стальными дугами «век». Горячие капли омывателя закипели под линзами.
- Ааааа… - Клювик раскрылся, рождая уже знакомый стрекот.
- Так. Опять? – Сью пристально взглянула на хатчлинга, чуть сдвинув брови. – Ну-ка, хватит реветь. Иначе, боюсь, мне придется тебя наказать.
- Аааааааааа!!! – Звук поднялся еще на несколько дэцибел. Нэд выронил ножницы и чертыхнулся. Лишь одна Хэлен хранила спокойствие. Оставив сковороду с оладьями, она подошла к вопящему сикерлету:
- Тоже мне, родители. Довели ребенка! Никакого контроля, никакого воспитания, самодурство одно. Ну-ка, иди сюда. – Она ловко подхватила Вэйва с табурета. Тот как-то разом затих, обескуражено моргая из-за плеча. – Хочет ребенок есть – значит, так организм требует. Сама-то, Сью, еще той пышкой была! А ты не плачь, глупые они, родители, у тебя. Вот пусть мама готовкой занимается, а мы пойдем почитаем с тобой, хватит уже в ящик пялиться. Впрочем, есть у меня для тебя занятие поинтереснее.
- А что? – Подал голос «мученик», заметно оживляясь.
- Вот сейчас и увидишь. Сью, дожарь оладьи. И на твоем месте, я бы устроила уборку. Надеюсь, ты не забыла, что к нам КЭлли привозят?
- Кэлли?
- Как привозят?? Мам, ты ничего не говорила!! – Хором возмутились супруги. Хэлен хмыкнула.
- Как же, не говорила. Раз десять уже как сказала.
- Но это невозможно! – Нэд, наконец-то, доклеил последнюю полоску, и спустился со стула.
- Почему же? – Новоиспеченная бабушка выгнула бровь, одновременно поглаживая крылышки Вэйва. После того случая с лошадью отношение к малышу у нее переменилось. Она словно разглядела в нем что-то этакое, от чего принялась уделять непоседе максимум внимания.
- Вэйв… - Сью перевернула оладьи. – Тьфу ты, подгорели…
- Как была безручкой, так и осталась. – Резюмировала Хэлен. – Масла подлей, бестолковка… А ты, Нэд, не занимайся ерундой. Ты же не собираешься растить нашего птенчика в изоляции? Ему общение нужно, игра!
- Да послушайте же вы! – Не выдержал ученый. – Да, он ребенок! Наш ребенок! Но он – не человек!
- А он, кажется, считает иначе.
- Я – ЧЕЛОВЕК! – Вставил слово Вэйв, вновь принимаясь всхлипывать. – ЧЕЛОВЕК!!!! ЧЕ-ЛО-ВЕК!!!!
- Нельзя, чтобы кто-либо узнал о нем! Опомнитесь! Он – десептикон! Если НЭСТ прознает про него… К тому же он может ненароком поранить девочку.
- Поранить? Придумал тоже. Он тебе кто, тигр? Несешь ерунду! Какой такой НЭСТ? Окстись! – Хэлен бросила на того такой испепеляющий взгляд, что Нэд невольно попятился. – Оглянись вокруг! Кого здесь волнует эта чушь? Кэлли – моя внучатая племянница! Кого ты боишься? Мы все одна семья! К тому же, девочка привыкла оставаться подолгу со мной, пока моя сестра лежит в больнице. Родители ее погибли год назад, я писала Сью. А, что скажешь?Или будет лучше, если она попадет в приют? Не кажется ли тебе это странным, а?
- Но я не знал… - Промямлил Нэд, на всякий случай отступая на пол шага назад.
- Теперь знаешь. И запомни, обалдуй. Здесь, - она махнула рукой, подчеркивая, что имеет в виду всю округу, - все друг друга знают. И я УВЕРЕНА, - она подчеркнула и это слово, - что ВСЕ давным-давно знают о том, что у НАС появился вот ОН. И, если вы станете его прятать, запрещать ему общаться, - то разбудите любопытство и подозрения, а это – самый прямой путь, чтобы потерять малыша. К тому же, детям необходимо общение! Небось, сам-то любил в детстве погонять в футбол, а? Похулиганить всласть?
- Ну, любил… - Протянул Нэд тоном школьника, застуканного на месте преступления.
- Вот! Так почему же ты хочешь лишить этого своего ребенка? Неважно как он выглядит, кто он и что он! Ты взял его, принял его, взял на себя ответственность за его воспитание. Стало быть, он – твой сын. Так?
- Ну, так…
- Хватит «нукать»! Вот и заботься о нем как о своем ребенке! Нечего из дома кунсткамеру городить! Кэлли приедет завтра, пол двенадцатого. Комнату ей я приготовлю. И было бы лучше, если бы вы вели себя нормально, и, наконец, отстали от малыша. Совсем его затюкали. Полетит он! Когда время придет – полетит! Вы же не знаете, как выглядели его родители в детстве? Комплекция – это наследственное! И нечего отнимать у ребенка еду!
К слову сказать, Хэлен не ошиблась. Давным-давно, когда Старскрим сам был неразумным хатчлингом, - он сам отличался отменным аппетитом, и напоминал скорее маленькую бомбочку на птичьих лапках, вызывая справедливое возмущение своих создателей. И что куда потом только девалось?..
- Бабушка, не ругайся на мапу… - Жалобно попросил Вэйви, свисая с плеча Хэлен.
- Не «мапа», а мама и папа. – Поправила его та, вытирая как всегда мокрую от смазки мордашку передником. – Кстати, что-то я заговорилась. А мы же хотели посмотреть кой-чего интересное?
- Да! Да! А где оно? А что там? – Затараторил Вэйви.
- Вот сейчас и узнаешь. Все, мы пошли. Сью, оладьи! – Погрозив напоследок ошеломленным супругам пальцем, Хэлен удалилась с кухни, унося на руках восторженно пищащего птенца.
- А ведь она права… - Пробормотала Сью, орудуя «лопаточкой».
- Возможно. И все же, я беспокоюсь. –Вздохнул Нэд, наконец-то наливая себе кофе. – Боюсь, она не понимает…
- Все она понимает. – Девушка поставила перед мужем тарелку, полную вкусняшек. – Ты о другом беспокойся.
-О чем же?
- Он очень быстро растет. Что мы будем делать, когда не сможем его больше скрывать? И что - когда он полетит?..
…………………………………………….