«Последняя Искра». Главы 1-24.

… «Какой бы цвет выбрать? Фиолетовый? Синий?»
Маленький – впрочем, заметно подросший – манипулятор замер над горкой фломастеров, уцепился за темно-синий.
«Подойдет»
- А что ты делаешь?
Сикерлет вздрогнул и раздраженно зашипел.
«Опять эта надоедливая фемка!»
- Рисую. Не видишь?
- А что ты рисуешь? – Круглая хитрая мордашка выглянула из-за плеча Вэйва, глазки блеснули.
- Что хочу, то и рисую. – Бросил сикерлет, торопливо прикрывая рисунок манипуляторами. Он сидел на полу, разметав в сторону ноги. Фломастеры горкой валялись на ковре чуть в стороне. Сказать по правде, Вэйви любил рисовать. Этому нехитрому занятию его обучила Сью, справедливо полагая, что рисование поможет ее ребенку развить моторику манипуляторов, и позволит приобщиться к искусству. Поначалу у малыша получались лишь пестрые каракули, однако самообучающиеся программы достаточно быстро восприняли новую информацию, - и Вэйви втянулся. Со времени его первого знакомства с Кэлли прошло уже более трех месяцев, и сикерлет успел прилично подрасти, достигнув габаритов человеческого шестилетнего ребенка. Сью уже было трудновато поднимать его на руки, - к горькому огорчению последнего. Малыш все так же любил поесть от пузика, и все больше напоминал упитанный пончик. Впрочем, самого его это нимало не волновало. Наступил январь, но снега все не было, да и за окном было довольно тепло для этого времени года. Однако Вэйви упорно твердил, что мерзнет, и все больше времени проводил дома, читая книжки, возясь с айпэдом, штудируя каналы или, вот как сейчас, рисуя. Броня его становилась все прочней, и походка будущего авиатора становилась несколько неуклюжей – что и было свойственно его роду. Куриные лапки его вытянулись, и при ходьбе он довольно неловко и забавно расставлял их в стороны, словно не зная, как верно сгруппироваться, а начавшие понемногу отрастать крылья на раздавшейся в стороны спине постоянно задевали за все и вся, причиняя бедному сикерлету одни неудобства. Его цитаделью все еще оставалась родительская спальня, где он упорно закрывался ото всех, предпочитая веселью тишину. Во многом причиной тому была Кэлли, - непоседа, упрямица, каких поискать, она постоянно доставала Вэйви, донимая его по любому поводу. Вдобавок – только на прошлой неделе Вэйви узнало о том, что его мама с папой… удочерили это несносное создание!!!!!! И как узнал!!!
В то утро мама с папой куда-то отлучились надолго, а вернулись лишь поздно под вечер, неожиданно довольные. Когда Вэйви кинулся к ним с порога, чтобы обнять, - Кэлли подскочила и пихнула его в сторону, так, что последний поскользнулся и чуть не упал. Спасибо маме – она вовремя подхватила его за плечи.
- Кэлли, что ты делаешь? – Строго отчитала Сью девочку, на что та, нимало не смущаясь, бросила:
- А чего он лезет первый? Вы же теперь мои мама с папой! Настоящие! А он – неизвестно кто, и вообще не ваш ребенок!
Вэйв слушал это – и Искра его обернулась льдом, и как-то больно заколола. Ух как он разозлился тогда!! Он зарычал – по-настоящему, и впервые ударил Кэлли – несильно, конечно, но неудачно, попав ей по лицу. Та, разумеется, подняла писк и вой до небес. А Вэйви стоял – и смотрел на родителей, просто стоял – и смотрел, не говоря не слова.
«Что скажет мама? А папа?? Неужели это – правда??? Они действительно взяли эту фемку себе. Вместо него???? Но они же обещали…»
- А ну, прекратить реветь! Кэлли, довольно! – Сью оборвала девочку, а Нэд – добрый, милый папа – поднял Вэйви на руки, и серьезно взглянул тому в мордашку.
- Вэйви, послушай. Это действительно так. Мы удочерили Кэлли.
- Но… почему??? Ведь у вас есть я????
- Так было нужно. Пойми. Мы не могли ее оставить. Ведь и тебя не оставили, верно?
- Вы не оставили меня, потому что полюбили!!!!!!! Папа!!!!!
- Да, это так. И любим тебя – больше всех на свете, мой славный птенчик.
- Но тогда почему??…
- Но это не значит, что мы не любим Кэлли. Вэйви, послушай. Это жизнь, солнышко.
Сикерлет с ужасом смотрел на Нэда. Чувство предательства закипало внутри. Слова… да что такое слова? Только звук. Что они могут значить, когда папины и мамины руки будут обнимать кого-то другого, а не его? К тому же она – человек! А он? Он – кто???
- Папа, что ты возишься с этой курицей? – Сердито бросила Кэлли, потирая ушибленную щеку.
- Это невозможно. Кэлли, марш отсюда! – Не выдержала Сью.
- Сама курица!!! – Взвыл Вэйв, рванувшись из рук Нэда.
- Куриные ноги бегут по дороге!!!
- Фемка беспроцессорная!!!!!! Дани говорил, что все фемки – тупые!!!!!!!
- Сам ты фемка! С тобой никто дружить не будет!! Ты страшный, уродец и тупой к тому же!!! Таких как ты нужно держать в курятнике!!!
Сикерлет закричал, и, вырвавшись из рук папы, пулей умчался в комнату. Дверь с треском закрылась, щелкнул карабин.
…Он просидел взаперти почти целый день. Как Сью не просила его открыть комнату, и хотя бы поговорить, - в ответ слышались рыдания.
Вэйв чувствовал себя обманутым.
Люди оказались такими лживыми! Они лгали, говоря, что любят только его! Они лгали, обещая, что не променяют его ни на кого больше!!! «Курица! Дурацкая механическая курица – вот я кто для них!» - Безутешно плакал Вэйви, заливая одеяла омывателем и текущей из ротика смазкой.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы истощенный эмоциями процессор не отключился, уводя сикерлета в спасительную подзарядку, - а Нэд не решился, плюнув на сохранность дубовой двери, вырубить замок топором. Еще три дня ушло на то, чтобы вернуть Вэйви из стрэсса. Все это время Сью была неотлучно с ним, утешая, читая любимые книжки и убаюкивая.
Кэлли было запрещено и на десять метров приближаться к сикерлету.
С того момента Вэйв замкнулся в себе. И, если в уверения мамы, что он – ее Единственный Родной Малыш, самый красивый и замечательный, сикерлет поверил, - то в отношении остального в нем развились сомнения. Он все больше начинал стесняться себя, своего стремительно меняющегося корпуса, своей непохожести на людей. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, он придирчиво осматривал свою непропорционально широкую треугольную грудь, длинные – ниже верхнего коленного сустава - манипуляторы, четырехпалые ступни с равнопоставленными пальцами, кажущиеся нелепыми лопасти крыльев за спиной – и закрывал лапками лицевую пластину. Он был очень похож на даничку, и всегда считал его самым красивым на свете… Но отчего же в глазах людей он казался таким уродом? Мама не раз читала ему сказку про гадкого утенка, и про то, как из страшненького птенца вырастал прекрасный лебедь… Вэйви был птенцом – всего лишь Птенцом! – но смогут ли хоть когда-нибудь люди увидеть в нем гордую, прекрасную Птицу?..
С Кэлли он сталкивался редко, и избегал ее. Если до того происшествия они ладили, то теперь он и на дух ее не выносил, а на деле – боялся лишний раз услышать обидные слова. По ночам он жался к маме, выпрашивая у нее ласку, - но, так как он рос фантастическими, с точки зрения человека, темпами, то Нэду вскоре пришлось перебазироваться на диван в гостиной: Вэйви не оставлял ему ни единого шанса уместиться втроем на кровати. На просьбы же спать в отдельной комнате сикерлет разражался столь отчаянным плачем, что родители боялись ввергнуть малыша в очередной стресс. О том, что скоро и этого «ложа» ему будет мало, ученым было страшно и думать.
Вот и сейчас – он сидел на полу возле кровати, отвлекая себя рисованием. Играл телевизор, за окном светило тусклое зимнее солнце. Выйти бы, побегать, - но все будут на него смотреть… Лучше уж тут, дома. Никто не будет смеяться, тыкать пальцем, обзываться, смеяться над его неловкой походкой…
Как он не заметил, что Кэлли вошла в комнату? Да еще и подглядывает, что он рисует.
Но странно – девочка не смеялась. Наоборот, она села рядышком, и взглянула на него, чуть смущенно улыбнувшись.
- А что ты рисуешь?
- Тебе это не интересно. – Бросил Вэйв, продолжая прятать рисунок.
- Покажи, ну пожалуйста! Мама говорила, что у тебя здорово получается.
- А.. ладно… - Вэйв вздохнул вентсистемой, и развел манипуляторы. Кэлли уставилась на работу, округлив глазки:
- О! Как красиво! Я так не нарисую… А что это такое?
- Это Нэмезис. – Пояснил хатчлинг, берясь за фломастер.
- А что такое – Нэмезис?
- Это такой корабль, или дом.
- А ты его видел, да? Сам??
- Я там вылупился.. родился. – Вэйви отвел глаза.
Девочка продолжала изучать рисунок, водя по нему пальчиком.
- А это далеко отсюда? Это в космосе, да?
- Да… - Вэйв неожиданно ощутил почти гордость. И – одновременно – грусть.
- А вот эти зеленые кружочки – что это? – Она указала на россыпь салатовых кружочков в открытой части корабля. Рядом были нарисованы какие-то странные фигуры: одна из них была похожа на самого Вэйва, вторая – была выше ростом, и с огромными лапами, а третья – скорее напоминала пугало с огорода, бородатое. Кэлли поежилась. Фигуры выглядели как-то жутко и совсем не походили на людей.
- Это яйца.
- Ты вылупился из одного из них?
Сикерлет кивнул.
- Как интересно! – Девчонка не пыталась скрыть восторга. – А вот эти страшные фигуры – кто они?
- С крыльями – мой создатель, дани. Он принял меня на манипуляторы, когда я родился.
- А вон те двое?
- Я не знаю, как их зовут. Вот этот, большой, - он пришел позже, он был очень сильным. А второй – я его видел только однажды, но все время чувствовал его, вот тут. – Вэйв постучал пальчиком по шлему. – Он слышал меня, и еще помогал нас кормить.
- «Нас»? Вас было много?
Хатчлинг кивнул.
- Да, очень много. А потом остальные куда-то делись… Я не знаю куда. Я просто переставал их слышать. Потом даничка и тот, большой, забрали нас с Немезиса. Они отвезли нас в другое место, там было очень жарко когда светило солнце и страшно холодно ночью. Там замолчали остальные хатчлинги. Мне было очень холодно и страшно, и я все время хотел есть. А потом меня и нашли мама с папой.
- Грустно.. – Кэлли чуть заметно коснулась лапки Вэйви. – Прости, что обидела тебя, тогда. Я… не хотела. Честно.
- Ты назвала меня курицей…
- Извини. Мне просто стало так… обидно. Папа с мамой тебя вооон как любят, а я все равно для них буду чужой. Раньше у меня были свои мама с папой, а теперь их больше нет. И бабушка Роз за мной никогда не вернется. – Кэлли отвернулась, по щекам побежали ручейки слез. – Меня никто не любит…
- Ну что ты. Ладно уж… - Вэйв неловко обнял малышку манипуляторами.
- Не ладно! Никогда не будет ладно… Даже ты не хотел со мной разговаривать.
- Потому что ты смеялась. Думаешь, мне приятно? Ты-то хотя бы человек. А я?
- А ты – Птица. Вон и крылья есть. А я никогда не полечу.
- А я тебя буду катать, вот! Мой даничка знаешь как летал! Быстро-быстро!! Как ветер!
- А почему ты называешь своего настоящего папу даничкой? Это так странно!
- Даничка – это не папа. А мама.
- Так он – женщина???? – Предела изумлению Кэлли не было. Ее мордочка вутянулась от удивления и недоверия. – Почему ты тогда называешь его «он»?
- Потому что он был мужчиной. Как и Нэдди.
- Подожди! Разве так может быть, чтобы мама – была мужчиной?
- Ну… у нас мамой может быть и бот, и фемка. Это не так важно. Вот моей гранд-дани была фемма. А даничка – бот. И опи – бот.
- А ты что, тоже, когда вырастешь, станешь мамой???
- Не знаю. – Вэйв пожал плечами. – Я как-то не думал об этом.
- А эти яйца… твой дани их откладывал, как это делают птицы?
- Ой… тоже не знаю. – Вэйв потупился. – Даничка не рассказывал. Они с опи - ну, который как папа, - как-то сделали меня… Я совсем-совсем не знаю!
- А ты у Нэдди не спрашивал?
- Спрашивал. Но он не знает. Никто не знает…
- И в книжках не написано?
- Неа. Наверное, когда я вырасту, я узнаю это, потом.
- Но я не видела больше таких как ты! Как же ты сможешь потом жениться?
- Жениться? Глупость какая! Не нужно мне это, мне и так хорошо!
Кэлли взяла розовый фломастер и нарисовала в углу рисунка Вэйва цветочек.
- А почему ты не летаешь?
- Я еще маленький, и я не пробовал даже. Папа говорит, что я полечу, когда стану совсем большим.
- А твой даничка – он был высоким?
- Еще каким! – присвистнул Вэйв.
- Выше, чем Нэд?
- Гораздо выше!
- А каким???
Сикерлет задумался. Затем взял новый лист из лежащей рядом пачки, и ловкими движениями нарисовал дом, а рядом – даничку. Крыша дома приходилась аккурат на уровень пояса сикера.
- Ничего себе! Такой огромный!!!
- Ага! – Вэйв преисполнился гордости. – И он был очень сильным!
- И ты тоже будешь таким высоченным?
- Наверное. Я же тоже сикер.
- А где же ты тогда будешь жить? – Заметила Кэлли, с опаской поглядывая на рисунок.
- Как - где? Дома!
- Но ты же не сможешь внутри поместиться! Дом треснет!
- Что? – Тот мигнул оптикой. А ведь и правда! Он же будет такой высокий…
Он машинально пририсовал рядом с домом две фигурки – мужчины и женщины. Они едва доставали ему до щиколоток…
- Вот видишь. – Резюмировала Кэлли, поглядывая то на рисунок, то на Вэйви. Ей не верилось, что этот смешной мальчишка будет таким гигантом.
А вот Вэйву было не весело. Зашипев, он скомкал рисунок и бросил его в угол комнаты.
- Я не стану большим. Никогда.
- Но ты же сам сказал…
- А вот и не стану!!!!!! Не хочу!!!!!!
- А мама говорит, что мы растем, потому что так надо.
- Мне – не надо! – Отрезал Вэйв, нахохлившись.
- Странный ты. – Кэлли погладила его крыло. Вэйв вздрогнул. Раньше только мама и папа трогали его за крылья. Его словно прошибло током, он дернулся.
- Что такое?
- Ничего. – Сикерлет собрал фломастеры, и бумагу, отгоняя от себя странное покалывающее ощущение.
Девочка сидела на пушистом ковре, наблюдая за ним. Мордашка ее стала задумчивой.
- Вэйв, слушай, - у тебя такие большие крылья… Ты никогда не пробовал летать?
- Неа. Папа говорит, я еще маленький.
- А может он специально так говорит? Мне вот не разрешают краситься маминой косметикой, говорят, что я еще маленькая. А я все равно крашусь.
- Ты о чем? – Вэйви обернулся, присаживаясь на край кровати.
- Давай попробуем! Вдруг получится? Ты вон говоришь, что твой дани здорово летал. Может и у тебя выйдет? Ты же не боишься?
Вэйв хмыкнул.
- Кто боится? Я??
- А почему тогда не пробовал?
- Но я не знаю, как летать!
- Просто ты никогда не пытался. – Кэлли состроила хитрую мордашку.
- Да где пробовать-то? И как?
- Хммм… думаю, тебе нужно забраться повыше – и прыгнуть.
- А если не выйдет? И потом, я же могу упасть и удариться.
- Ты же железный! Даже если шмякнешься – ничего не будет! - Уверенно заявила девчонка.
Вэйв не разделял ее оптимизма.
- Папа запретил мне баловаться. Он будет здорово сердиться.
- Да ну, ерунда. Посердится – и все. Зато представь, как он обрадуется, когда увидит, что ты летаешь!
- Думаешь?
- Конечно! Надо только попробовать!
- Ну.. я не знаю… - Вэйв перехватил коготками край одеяла.
- Трусишка ты, вот ты кто! Маленький трусишка! И сказки твои про даничку – ерунда! Ничего он не умел летать! – насмешливо прощебетала мелкая негодница.
- Я не трусишка! – Взвился сикерлет.
- А докажи!
- И докажу!
- Ну-ну… - Хмыкнула девчонка, подзадоривая глупыша.
……………………………………………..
…Пронизывающий ветер едва не скинул сикерлета. Черепица была покрыта тонким слоем наледи, коготки с трудом цеплялись за гладкую поверхность. Вэйв упорно карабкался вверх. Ему было ужасно холодно и неуютно. Искра трепетала от ужаса. Бедняга не имел ни малейшего представления о том, как это – летать, и что для этого нужно. Насмешка девчонки жгла его самолюбие. Рассудок подсказывал ему, что вся затея – не более чем провокация и ужасная глупость, что ничего у него не выйдет, что он не готов для полета… Но страх оказаться посмешищем был ужасней. Она не смеет насмехаться над ним и даничкой! Он храбрый малыш, он сможет взлететь!
…Конек крыши совсем близко. Длинные птичьи лапки были как нельзя кстати, а когтистые манипуляторы помогали ему цепляться за мельчайшие выступы и шероховатости. Серебристый Птенец являл собой образец стоического упорства. Замерзший, дрожащий от ужаса и мороза, он забирался все выше и выше, напоминая летучую мышь-переростка. Еще немного, еще чуть чуть.. энергон стыл в топливопроводах. Смазка на мордашке замерзала сосульками. Оптика прерывисто мерцала. Вот и верхушка – конек крыши. Подтянуться, перекинуть тельце через ребро балясины. Вэйви осторожно заглянул через край крыши. Перед его носом оказался желоб водоотвода, а под ним – далеко внизу – земля, и крошечная фигурка смотрящей снизу вверх девчонки. Та тоже мерзла, позабыв одеть пальто. – в одних колготках и платьице она глазела на него, а рожица сияла от азарта и восторга.
Вэйв зажмурилась. Его затошнило. Как высоко! Падать, наверняка, будет очень больно… Может, не стоит?
- Ну, чего ты там? Давай, прыгай!
- У меня ничего не получится!!! – пропищал Вэйв, жмурясь от невыносимо леденящего ветра.
- Ты – трусишка! И врун к тому же! – Крикнула Кэлли.
«Да, я трус. Просто трус. Даничка бы ни за что не побоялся. Он так высоко летал..»
Искра Вэйви вспыхнула – и замерла.
Лапки разжались, ножки толкнули обледеневший корпус вперед.
- МАМАААААААААА!!!!!!!!!!!!
…Малыш камнем полетел вниз. Сила броска была небольшой, и он летел почти вплотную к дому. Рядом рос старый вяз. Корявый, узловатый, он тянул к небу оголенные ветви, почти доставая до черепичного ската. От ужаса Вэйви утратил всякое представление о времени и пространстве. Сознание того, что он – падает, - затмило все. К счастью, траектория его падения пришлась аккурат на крону древнего дерева. Хрустнули ветки, дождем осыпавшись вниз. Корпус сикерлета ударился о тяжелый сук. Тот накренился, сработала автоматика – лапки Вэйви намертво вцепились в кору. Болтая ножками, несчастный потомок древнего королевского рода повис аки рождественская игрушка, вереща во всю мочь своего вокалайзера:
- МААААМОЧКА!!!!!!!!!!!! МАААААМА!!!!!!!!!!!!!!! МААААААА!!!!!!!!!!!!!!!
Кэлли юркнула в дом, скрываясь с места преступления. На вопль перепуганного дитя из дверей выбежала Сью, безошибочно определив местоположение сына.
- Вэйви!!! Милый мой!!!!! Держись!!!!!!!! О Господи… Нэдди! Скорее!!! Он разобьется!!!
- МАМОЧКАААААА!!!!!!!!!!!!!!!!
- Сейчас, малыш!!!!!!!!!!
- МАААААА!!!!!!!!!!!!!!!
..Сук переломился. Все же Вэйви весил прилично. Серебристый увесистый комок камнем рухнул вниз, увлекая за собой ошметки древесины. Сью успела вовремя. Объятия ее раскрылись, принимая несчастного, вопящего птенца. Однако она не рассчитала… Удар был столь силен, что швырнул Сью на землю, сбив с ног. Лодыжку пронзила острая боль. Подоспевший к тому времени Нэд принял у нее ничего не соображавшего орущего на ультразвуковом диапазоне сикерлета.
- Сью!! Солнышко!!! Что произошло! Что с тобой???
- Нэдди… Аааах… Вэйв зачем-то забрался на крышу и свалился… Я его поймала… Кажется я сломала ногу…
- Господи. – Только и смог ответить тот. – Так. Сейчас. Я быстро. Хэлен!!! Скорее! Помоги мне!!!!
- Уже иду. – Запыхавшаяся бабушка ринулась на помощь. – О, Сью, доченька… Что с тобой?
- Ничего страшного, мама. – Девушка едва сдерживала слезы. Нога полыхала болью.
- Где Кэлли? Где эта негодяйка? – Хэлен сразу поняла, откуда дует ветер.
- Не знаю, я ее не видела… Возьми Вэйви, мам. Отнеси его в дом, согрей. У него истерика. Нэдди, вызови врача.
Ученый кивнул, поднимая любимую на руки.
Хэлен внесла орущего Вэйви в спальню, закрыв дверь. Закутала в одеяла, принесла грелки. Сикерлет был похож на кусок льда. Его колотило, дентопластины выбивали дробь.
- Я… никогда… б…больше… н…н…не… б…б…буд..ду ле…летать…. - Слова звучали сбивчиво и непонятно.
- Что, милый? – Хэлен обняла его.
- Н…никогда не п..полечу!!! – Изрек сикерлет – и отключился, выпав в офф. Хэлен не испугалась – она видела такое и раньше. Вэйви почти всегда так реагировал на перевозбуждение нейросети. Ну, для него это было и к лучшему. Подключив термообеяло, она обернула бесчувственный корпус, и долго еще сидела рядом, поглаживая шлемик малыша.
«Ну, Кэлли, погоди. Ох, ты у меня попляшешь!»

…………………………

- Медик?.. – Слабый голос вывел Рэтча из задумчивости. Последний вот уже битый орн возился с интерактивными медкартами автоботского личсостава, составляя очередную агит-рекоммендацию. Что уж там кривить, состояние было прекрасным. Более чем. И это настораживало медика. Мирная жизнь привела к распространению лени. Автоботы все реже заглядывали в отсек на профилактику – и все чаще тратили время на развлечения. Последние были весьма сомнительными с точки зрения ученого. К примеру, взять появившуюся у многих тягу к потреблению земного топлива. Последнее мало того, что плохо усваивалось топливной системой, но и пагубно воздействовало на нейро-сеть, вызывая временные нарушения в ее работе. Но это были мелочи. Более всего медика волновала повышенная влажность в климате планеты. На первый взгляд, это условие не вызывало кажущихся повреждений. Так, даже длительное нахождение в среде со 100 процентной влажностью (включая непосредственное нахождение под водой) не представляло ни малейшей опасности. Более того – пренебрежение санитарными процелурами (включая душ или мойку) вело к загразнению шарниров и направляющих, что могло привести к коррозии. Однако многие уже позабыли о таких малоприятных вещах, как Ржавая Лихорадка (разумеется, на кибертронском название звучало иначе, однако суть от этого не менялась), и некоторых других заболеваниях. Причина была в том, что из-за постоянного, а не временного воздействия влажности общий статус защиты кибер-организма незаметно снижался. Контакты окислялись, в металле начинали возникать окислительные процессы. Обычно последствий можно было избежать, - с помощью введения в топливные магистрали специальных присадок к энергону, а параллельно – и вакцины. Чем-то это напоминало ежегодные прививки, рекомендуемые для биологических организмов. Однако принцип действия кибертронских вакцин был абсолютно иным. Ну да не о том речь.
Рэтчет неоднократно напоминал о необходимости вакцинации. Однако автобот-состав дружно дезертировал, обходя медотсек стороной. Единственным, кто не отлынивал от процедуры, был Джольт. И то Рэтчет подозревал, что на то у кадета были свои причины. «Что за халатность!» - Ворчал Рэтчет, раздраженно изучая медкарты. Как и следовало ожидать, показатели устойчивости у «поголовья» снижались. Если так пойдет и дальше, риск эпидемии достигнет предела.
- Меедик… - Голос вывел Рэтча из забытья. Закрыв снтерактивную голограмму с данными, он пересек отсек и, отдернув ширму, подошел к ремплатформе, встретившись с жалобным взглядом пациента. Тот выглядел вроде получше, однако пока состояние его оставляло желать лучшего. Он так и не разжал кулака, в котором покоился знак его партнера. Лицевая пластина словно осунулась, свет оптики был тусклым и блеклым. По окутывавшим корпус трубкам вспомогательного питания струился энергон и различные препараты. Над платформой находилось широкое, забранное пуленепробиваемым армированным стеклом, окно. Прозрачный голубоватый свет падал на термоодеяло, которым был укутан искалеченный сикер. Высоко в бирюзовом небе парили птицы, их изящные силуэты без всякого труда выписывали замысловатые пируэты.
«Как же ты сможешь… когда поймешь, что никогда более не расправишь собственные крылья?» - Мысль кольнула старого медика. Подойдя к платворме, он проверил датчики, машинально отрегулировав подачу питания. Десептикон следил за ним оптикой, оранжевые диоды тревожно мерцали.
- Ну, как ты сегодня? Получше? – Рэтч ласково погладил угловатый шлем бывшего авиатора. – Нога все еще чувствуется?
Тандер кивнул, губы его дернулись в слабой попытке улыбнуться.
- Хорошо, ты умничка, держишься. Сейчас добавлю тебе нейроблокатора, боль и уйдет. Вот так. – Рэтч привычным движением ввел в шейный топливопровод лекарство. Сикер вздохнул, чуть расслабившись. – Молодец, мой хороший. Ты у нас еще на ноги встанешь, все наладится.
- Медик… как вас зовут?
- Рэтчет. – Ответил тот спокойно, ответив на вопрос улыбкой.
- Рэтчет, скажите… Когда вы сможете перевести меня в Вос? Вы не сообщили Старскриму?
Манипулятор медика замер. Он чуть покачал головой.
Сикер уловил это движение. Лицевая пластина его, однако, осталась спокойной.
- Какой сейчас астроцикл.Прошу, скажите мне правду.
Ладонь медика прочертила линию скул сикера. Несчастная гордая птица являла собой образец стоицизма.
- Пять миллионов сто двадцать тысяч триста восемьдесят первый ворн.
- Как долго я находился в стазисе?
- Три декацикла.
Тандер поморщился… И с каким-то отчаянием зарылся лицевой пластиной в ладонь врача. Тот не отдернул манипулятор – этот жест, свойственный в основном лишь хатчлингам, свидетельствовал о величайшей слабости сикера.
- Я не помню почти ничего. Последнее воспоминание относится ко времени на сорок тысяч ворн назад. Скажите мне правду, Рэтчет. Пожалуйста. Варпи действительно деактивирован?
- Да, мой хороший.
- Давно?
- Почти астроцикл назад.
- Старскрим?.. – В голосе сикера прозвучала надежда.
- Также погиб. – Рэтчету было непросто говорить правду, однако обман мог раскрыться в любом случае, и последствия могли быть куда тяжелее. Во всяком случае, пока он под присмотром, у сикера будет достаточно времени, чтобы принять это…
Тандер скрипнул дентопластинами. Мембраны закрыли оптику.
Птицы кружили по небу, издавая пронзительные крики, слышные даже сквозь стекло.
- Расскажи мне все, Рэтчет. Прошу вас.
- Обязательно, Тандер. Но не сейчас. Тебе надо окрепнуть.
- А есть ради чего, Рэтчет?.. – Голос Ищущего звучал опустошенно.
- Что?..
- Зачем вы меня лечите? Триады больше нет. Моего… любимого больше нет. Я не знаю, почему и как, но их больше нет. Зачем, Рэтчет? Зачем мне дальше оставаться онлайн?
- Ты выжил, Тардеркрэкер. Значит, твоя жизнь необходима.
- Кому, Рэтчет? Кому?..
Медик вздохнул. Этот вопрос он задавал сам себе бесчисленное количество раз.
- Ты ученый, Тандер. Ты очень талантлив. Ты нужен нам. Твои знания, твой опыт – бесценны.
- А Искра? Моя искра…? О, Рэтчет. Отвезите меня домой, в Вос. Я так хочу домой…
- Если бы я мог, - я бы отвез тебя. Но я не могу. Прости.
- Почему? – Взгляд сикера стал каким-то беззащитным.
- Воса больше нет. – Ответ Рэтчета казался таким сухим…
- Как – нет???
- Вос давно разрушен, твоя память об этом времени утрачена.
- О праймус… - Сикер дернулся корпусом, длинный манипулятор потянулся к Искре. – Что я еще не знаю?
- Кибертрона также более не существует.
- Ах! – Ищущий глухо вскрикнул. – Где же я тогда?
- Ты на Земле, бедный мой.
- Что такое – Земля? Никогда не слышал такого названия. Это планета?
- Это наш новый дом.
Сикер помолчал. Мембраны на его оптике беззащитно подрагивали.
- За что, о, Праймус Великий??? За что????
Рэтчет обнял сикера, ласково поглаживая. Тот вцепился в медика гибкими пальцами. Плечи его вибрировали.
Сикер плакал. Беззвучно и безутешно.
«Его психика и рассудок на грани. Что же будет, когда он узнает ВСЮ правду? Праймус, что война сделала с нами… Великий ученый, один из лучших, - был превращен в убийцу, а теперь и калеку… Куда катится мир…»
Провода выскользнули из пазов, медик безошибочно отыскал нужные пазы, объединяя две нейросети в одну. Волна боли и страха рванулась навстречу, окутав сознание Рэтча жуткой пеленой беспросветности и обсолютной тоски. Тьма была повсюду, и в этой тьме билась Искра – живая и теплая, измученная и потерявшая всякие ориентиры. Рэтч мысленно протянул манипуляторы и коснулся Искры. Та замерцала перепугано, но ладони проникли в этот свет, даря тепло ладоней.
«Ты нужен. Нужен. Нужен. Не смей уходить. Ты не один».
………………………………………………………………………………..
Джольт вошел в отсек, неся на манипуляторах поднос. Чашка горячего энергонового кофе с нефтяными сливками, немного закуски, - привычный завтрак медика. Аккуратно закрыв дверь, кадет прошел к рабочему столу Рэтча и поставив поднос, некоторое время смотрел на дымящуюся жидкость. Наставник наверняка как всегда весь в работе… И наверняка забыл…
Пальцы Джольта замерли над подносом. Помедлив, он положил рядом с кружкой какой-то сложенный вдвое разноцветный листок картона. Убрал. Снова положил.
«Странный обычай людей. Однако для Рэтча может показаться интересным. Он должен обратить внимание…»
Отойдя от стола, и мысленно скрестив пальцы на удачу, Джольт обошел помещение. Где же сам наставник? В это время он обычно на месте, еще и ругает его за опоздания… Быть может, его Оптимус вызвал? Надо бы раненого деса глянуть, как он?
…Ширма скользнула в сторону. Джольт застыл как вкопанный. Его наставник… Нет, это невозможно!!!!!! Почему????????? Нет, нет, НЕЕЕТ!!!!!!!!!!!!!!
Рэтчет обнимал Тандеркрэкера, притянув того к себе непростительно близко, манипуляторы его гладили Ищущего, губы медика – касались шейных магистралей. Сикер изгибался под ним, грудные отделы кибертронцев соприкасались. До слуха Джольта донесся глубокий, протяжный стон – когти Тандера сжались, оставляя на краске Рэтчета заметные полосы. Длинные жгуты проводов соединяли корпуса, лцевая пластина Тандера была болезненно искажена – или то было что-то другое???
Вот манипулятор Рэтча с какой-то непередвавемой нежностью стиснул грани шлема, антенны, коснулся щеки. Еще и еще… Тандер забился в судороге и закричал – пронзительно, тонко. И – обмяк, отключившись. Рэтчет также вздохнул – глубоко, и глухо, продолжая сжимать утративший чувствительность корпус.
Джольт ощутил, как что-то внутри него сжалось. Этого не может быть!!!! Не могло быть!!! Его Наставник, всегда такой спокойный, рассудительный… такой… умный, безукоризненный…. С каким-то десепто-шлаком????? У него на глазах!!!!!!!
Нет, нет, нет!!!!!
Ненависть, обида, и ревность – заставили Джольта зарычать – и отступить. К несчастью, он не заметил шкафчика с аппаратурой. Выступы на плече кадета зацепились за боковину стойки. Шкафчик покачнулся – и упал, приборы градом посыпались на пол. Рэтчет отпустил Тандера, и, отсоединив провода, аккуратно убрал их в разъемы.
Джольт едва не плакал. Отступать было поздно – да и некуда.
- Успокойся. – Голос медика был спокоен. Все тот же ровный тон. Тяжелые ладони легли на плечи кадета. – Успокойся, мой мальчик.
- Но Рэтчет!!! – Джольта трясло. – Почему??? Он же десептикон!!!! Ты…
- Успокойся. – Еще раз повторил тот. – Очень удачно, что ты пришел во время. Я как раз хотел тебе показать данную процедуру. Это достаточно сложно, здесь много тонкостей. Важно правильно рассчитать напряжение, амплитуду вибраций.
- Что? – Джольт воззрился на наставника.
- Я понимаю, ты испугался. Мне также было не по себе, когда я впервые увидел подобное. Действительно, это довольно опасно, и нужна большая четкость в действиях.
- Но… разве… это был не….?
- Да, это действительно был интерфейс, если ты имеешь в виду процедуру. Этот метод направлен на сохранение функциональности основных структур процессора пациента в случае крайних перегрузок. Я рекомендую тебе обратиться к параграфу 2238 Основ нейросвязи и корреляции энергополей. Настоятельно прошу тебя изучить данный раздел. Считай это приказом.
- Но я не понимаю…
- Не удивительно. У данного индивида – крайне завышена чувствительность нейросети. По моей вине он испытал мощный стресс. Истощенная лечением нейросеть лишь начала восстанавливаться, и перегрузка была бы губительна. Чтобы избежать неприятных последствий, я, используя переходники, напрямую подключился к его нейросети, позволив ему избавиться от большей части угнетающих сигналов. Таким образом, пациент чейчас получает необходимый отдых.
Джольт с сомнением взирал на наставника. Разумом он понимал, что это действительно была лишь медицинская процедура. Но Искра кадета протестовала.
Рэтч заметил смятение юного бота. И поспешил ободрить того, словно ненароком коснувшись его подбородка.
- Джольт, в свое время я был также удивлен. Понимаю, поверить в дейтвенность этого метода сложно. Чтобы развеять сомнения, - настоятельно требую тебе немедленно проследовать в информационный отдел и изучить соответствующий параграф. Приступить к исполнению.
- Есть приступить. – Джольт пулей выметнулся из медблока. Ему казалось, что мудрый наставник попросту посмеялся над ним. Просто медицинская процедура? Чушь!!! О, Великий Праймус….
Рэтч проводил его взглядом – и улыбнулся.
«Бестолковый малыш… Сколько же тебе еще учиться!»
Протерев манипуляторы, медик подошел к столу и тяжело опустился в кресло. Манипуляции с нейросетью Тандера отняли у него даже больше энергии, чем он рассчитывал. Взгляд его упал на кружку. Энергон еще дымился. Потянувшись к кружке, медик аккуратно взял ее с подноса и отхлебнул питательную жидкость. Как хорошо… Тандер справится, он сильный. Праймус, он должен справиться!
Медик обратил внимание на маленькую разноцветную бумажку на подносе. Поднял ее, неспеша. Развернул. И – улыбнулся, увидев несколько корявые, торопливо начертанные глифы:
«С Днем Активации!»
«Джольт… Какой же ты все-таки еще глупыш!»

……………………………………………………………………………………..